Василь Когут - Копия Афродиты (повести)

• Название: Копия Афродиты (повести)
• Автор: Василь Когут
• Издательство: Юнацтва
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-7880-1053-5

В книгу включены три повести: «Копия Афродиты», «Бью челом, князь!» и «Автобио…» В них действуют юные герои — старшеклассники. Много приключений, неожиданностей, тайн встречается им в процессе исследований и поисков. В первой повести возобновляются добрые имена и героические дела предков главного героя, во второй — раскрывается тайна смелого, беспримерного похода дреговичского князя Игоря Васильковича в неведомые северные земли, в третьей через современные непредвиденные приключения друзей показывается моральная чистота сверстников.

СОДЕРЖАНИЕ:

Копия Афродиты

«Бью челом, князь!»

Автобио…

Художник Г. П. Сеньковский

---

— Ты что здесь делаешь?! — Гришка вздрогнул от неожиданного голоса, прозвучавшего над ним.

— Ничего… Я так… — парень выпрямился, и глаза его в упор встретились с колючим взглядом матери Оксаны.

— А-а, это ты, Гришка? — вдруг мягче сказала она. — Ну-ну?

— Тетя… — Гришка запнулся, не зная, как правильно назвать женщину. — Ста… Ста…

— Станислава, — подсказала она. — Идем отсюда.

Ах да, Станислава. Когда-то отец этой доброй женщины имел неосторожность назвать ее Сталиной — в честь любимого вождя. Теперь же, когда имя «отца народов» стало нарицательным и страшным в устах современников, Петр Саввич заставил свою жену изменить его на Станиславу, оформить документально и ревниво следил за точностью его произношения. Но соседи продолжали называть ее Сталиной, и поэтому она старалась как можно меньше показываться на глаза односельчанам.

— Станислава Ивановна, я бы хотел видеть Оксанку.

— Нет ее, — резко ответила женщина. — И нечего вам, Гришечка, больше встречаться.

Гришку это задело.

— Как нечего?

— А вот так. Как говорится — горшок об горшок… Трудно разобраться в этой жизни. Две недели назад

Сталина ему улыбалась, приносила чай со сдобой, создавала условия для нормальной подготовки к экзаменам, встречи с Оксаной тогда нужны были. А теперь, значит, нечего?

— Я должен ее видеть, — выпалил Гришка. — она меня оболгала.

— Как оболгала?

— Что не разрешила взять мне мотоцикл.

Председательша от удивления открыла рот. А разве она тебе разрешала?

— Да, сама. Я у нее не просил.

— Ну и нахал ты, Гришка, — с прижимом на каждое слово медленно выговорила председательша. — Ты что, хочешь опозорить мою единственную дочь? Она в жизни не позволяла себе врать.

У парня закипело внутри. Перед ним стояла будто не мать Оксаны, а какое-то чудовище, готовое проглотить его. Петр Саввич — известно. Тот никогда не был к нему доброжелательным. Но Сталина… Почему она так резко изменила к нему свое отношение?

— Мне только адрес дайте ее, — подавив в себе бурю негодования, попросил Гришка. — Больше мне от вас ничего не надо…

— А этого не хотел?! — вызывающе вскрикнула Певниха и выставила перед носом парня комбинацию из трех пальцев. — Не смей и думать о ней… Ху-ли-ган!

24

«…Я, раздосадованный, униженный, поплелся домой. После разговора со Сталиной мне стало ясно, что никто из Певнев меня защищать не станет. От встречи с Петром Саввичем никакого добра тоже не будет. Чего доброго, отлупит еще как Сидорову козу, а потом иди и доказывай, что это было не так. Нет, дорога мне сюда заказана навсегда. Но все же меня успокаивало одно: хорошо, что встречу с Оксаниными родителями я не отложил на завтра. Значит, время выиграно.

После этой встречи в моей голове творилось что-то невообразимое. В ней столкнулись самые противоречивые мысли, выводы, совершенно мне не понятные и неразрешимые. Прежде всего — о самой Оксанке. Подлиза и выскочка, изменница и предательница. Как я ее еще мог назвать? Я впервые задумался над своей любовью. А что такое любовь? Я годами лелеял надежду на встречу с любимой, в мечтах носил ее на руках, парил вместе с ней в облаках, я ее нежил, голубил, ловил ее каждый взгляд, чувствовал каждое ее желание и готов был исполнить немедленно. Ночами она преследовала меня во снах, днями я просиживал где-нибудь в кустах, чтобы хоть издали увидеть ее… Казалось, мечта сбылась. Она ответила взаимностью. Я был готов на все, даже изменить выбор профессии. Ради нее, моей мечты… И вот финал. Неужели так бывает в жизни с другими? Ну ладно, для нас, неопытных, случилась неприятность… А поведение Станиславы Ивановны? Она-то могла спросить, что к чему? Хотя бы узнать, как здоровье, действительно ли меня посадят и на сколько? А, собственно, зачем ей это нужно. Для нее главное — дочь. Как наседка в защиту цыплят, так и она в защиту единственной… Как же мне развязать этот узел? И вообще распутать его можно или нет?

Я незаметно для себя вязал узлы на подвернувшейся мне веревке, затягивал их потуже, затем, при мрачных мыслях, обдирая кожу на пальцах, а где зубами, развязывал эти узлы и снова завязывал. Теория подсказывала, что выход есть.

Мать и отец стали какими-то отрешенными. Они будто не замечали меня. Отец с головой ушел в хозяйские дела, что-то мастерил, ладил, копошился в сарае, колол с остервенением пересохшие узловатые комли, годами валявшиеся под навесом, будто это было так необходимо и срочно. Мать тоже без толку сновала во дворе, по десять раз переставляя с места на место пустые банки, ведра, печальными глазами искоса поглядывала на меня, вздыхала. Я, разумеется, тоже чувствовал себя не в своей тарелке, но виду не показывал. Чистил, смазывал свой старый велосипед, прилаживал к левой педали ось, которая еще в прошлом году живьем была выворочена из гнезда.

Так продолжаться долго не могло. Набравшись мужества, я подошел к матери и тихо, чтобы не слышал отец, попросил:

— Мне нужны деньги.

— Зачем? — какая-то надежда вспыхнула в глазах матери. — Они согласны взять деньги за побитый мотоцикл?

— Нет. Я должен поехать в Гродно.

— А как с невыездом? Тебе разрешили?

— Разрешили, — утвердительно кивнул я головой. — Да не переживай ты, мам. Все уладится. Убиваешься по пустякам.

А у самого на душе скребли кошки…»

25

Гришка знал: все, что завертелось вокруг него, — не пустяки. Только чистосердечное признание Оксаны могло спасти его от позора. Но как найти ее в Гродно? Почтальонша тетя Дуся, к которой он обратился вечером, посочувствовав Гришке, не вспомнила адреса сестры Станиславы Ивановны. Имя помнила — Мика (наверное, опять какая-нибудь загадка от сталинщины, подумал Гриша). И фамилия, кажется, Ярошеня. А вот адрес — хоть убей — не помнила. «Подожди, — посоветовала Гришке, — напишут Певни письмо дочери, я обязательно тебе подскажу».

Но ждать было некогда. Мать вручила Гришке две четвертных, и он, рассовав их в разные карманы, взял еще пятерку на мелкие расходы и уехал в райцентр. Автобус в Гродно отправлялся вечером. Семь часов езды. Парня это устраивало. Не надо ночью шататься по незнакомому городу. В автобусе как-нибудь передремлет, а утром займется поисками Оксаны.

Утром в Гродно Гриша два часа слонялся по привокзальной площади, заглядывал в закрытые киоски, изучал автобусные маршруты. В восемь часов подошел к справочному бюро и, решившись, спросил:

— Вы бы не подсказали, на какой улице проживает Ярошеня Мика.

— Отчество как?

— Не знаю, — но вспомнив, что это сестра Сталины, поправился, — Ивановна, кажется…

Через несколько минут, уплатив деньги, Гришка получил справку, в которой числилось шесть Ярошеней М. И. Против каждой фамилии стояло название улицы, против четырех — номера телефонов.

Разменяв в киоске полтинник, Гришка закрылся в телефонной будке и набрал первый номер.

— Ярошеня слушает, — прозвучал густой бас в трубке.

— Мне нужна Мика Ивановна, — голос у Гришки дрожал, был глухим и невнятным.

— Нет у нас такой…

На четвертом номере Гришку обозвали балбесом и пригрозили, что при повторном звонке найдут на него управу. Гришка сконфузился, не зная, за что попал в такую немилость, повесил трубку и с тяжелым вздохом вышел на улицу. Оставалось еще два адреса.

Города он не знал. Где располагаются указанные в справке улицы? Парень, прикинув свои сбережения, решил нанять такси. Водитель, с любопытством оглядев Гришку, включил счетчик и, объехав вокруг здания вокзала, выскочил на одну из улиц. Лихо таксисты ездят в городах! Резко переезжают из одной полосы на другую, обгоняют троллейбусы и грузовики, тормозят и намертво. Счетчик громко отстукивал километры, а заодно и рубли. Гришка незаметно скользнул взглядом по табло счетчика и ужаснулся: «И зачем мне это такси?» — подумал с горечью. А рядом, как назло, один за другим бежали автобусы и троллейбусы. Полупустые. За сносную оплату из одного конца в другой доставят.

— Долго еще? — с надеждой спросил Гришка.

— Порядочно… Не в деревне же… — и через минуту поинтересовался: — Ты к знакомым или куда?

— К знакомым. Но мне и в мединститут нужно.

— Тогда сходи у мединститута. Вот он. А к знакомым на третьем троллейбусе доедешь.

Гришка важно сунул в руку водителя деньги и вышел из машины. Постоял немного, огляделся по сторонам. Затем медленно направился в здание мединститута.

26

«…Это водитель такси навел меня на идеальную мысль: зайти вначале в приемную комиссию мединститута. Ведь Оксана уже сдала документы, и, по всей вероятности, там должен быть указан адрес, по которому она проживает в Гродно. А если не будет? Я все равно ничего не потеряю. Сяду на третий троллейбус и поеду искать улицу Строителей. Но у меня с собой тоже есть документы, и я не могу никак решиться: сдавать их или нет? Не тянет меня в мединститут. Ради Оксаны я мог решиться на это. Но после случившегося… А, собственно, у меня теперь и другого выхода нет. Еще не известно, придется ли мне сдавать вступительные экзамены. Где гарантия, что меня не посадят… Только Оксана может меня выручить.