Антоп Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 1-3

• Название: Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 1-3
• Автор: Антоп Чехов
• Издательство: Наука
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1974

Полное собрание сочинений Антона Павловича Чехова в восемнадцати томах - первое научное издание литературного наследия великого русского писателя. Оно ставит перед собой задачу дать с исчерпывающей полнотой все, созданное Чеховым. При этом основные тексты произведений сопровождаются публикацией ранних редакций и вариантов.

---

{03438}

- Извольте-с. Еще одна есть, только похуже-с. Кузьма ведет дачников в сторону от усадьбы, к месту, где высится оборванная клуня... За клуней блестит поросший травою пруд и темнеют господские сараи. - Здесь можно рыбу ловить? - спрашивает инженер. - Сколько угодно-с... Пять рублей за сезон заплатите и ловите себе на здоровье. То есть удочкой в реке можно, а ежели пожелаете в пруду карасей ловить, то тут особая плата. - Рыба пустяки, - замечает дама, - и без нее можно обойтись. А вот насчет провизии. Крестьяне носят сюда молоко? - Крестьянам сюда не велено ходить, сударыня. Дачники провизию обязаны у нас на ферме забирать. Такое уж условие делаем. Мы не дорого берем-с. Молоко четвертак за пару, яйца, как обыкновенно, три гривенника за десяток, масло полтинник... Зелень и овощь разную тоже у нас должны забирать. - Гм... А грибы у вас есть где собирать? - Ежели лето дождливое, то и гриб бывает. Собирать можно. Взнесете за сезон шесть рублей с человека и собирайте не только грибы, по даже и ягоды. Это можно-с. К нашему лесу дорога идет через речку. Желаете - в брод пойдете, не желаете - идите через лавы. Всего пятачок стоит через лавы перейтить. Туда пятачок и оттеда пятачок. А ежели которые господа желают охотиться, ружьем побаловаться, то наш хозяин не прекословит. Стреляй сколько хочешь, только фитанцию при себе имей, что ты десять рублей заплатил. И купанье у нас чудесное. Берег чистенький, на дне песок, глубина всякая: и по колено, и по шею. Мы не стесняем. За раз пятачок, а ежели за сезон, то четыре с полтиной. Хоть целый день в воде сиди! - А соловьи у вас поют? - спрашивает девочка. - Намеднись за рекой пел один, да сынишка мой поймал, трактирщику продал. Пожалте-с! Кузьма вводит нанимателей в ветхий сарайчик с новыми окнами. Внутри сарайчик разделен перегородками на три каморки. В двух каморках стоят пустые закрома. - Нет, куда же тут жить! - заявляет тощая дама,

{03439}

брезгливо оглядывая мрачные стены и закрома. - Это сарай, а не дача. И смотреть нечего, Жорж... Тут, наверное, и течет и дует. Невозможно жить! - Живут люди! - вздыхает Кузьма. - На бесптичье, как говорится, и кастрюля соловей, а когда нет дач, так и эта в добрую душу сойдет. Не вы наймете, так другие наймут, а уж кто-нибудь да будет в ней жить. По-моему, эта дача для вас самая подходящая, напрасно вы, это самое... супругу свою слушаете. Лучше нигде не найтить. А я бы с вас и взял бы подешевле. Ходит она за полтораста, а я бы сто двадцать взял. - Нет, милый, не идет. Прощайте, извините, что обеспокоили. - Ничего-с. Будьте здоровы-с. И, провожая глазами уходящих дачников, Кузьма кашляет и добавляет: - На чаек бы следовало с вашей милости. Часа два небось водил. Полтинничка-то уже не пожалейте!

{03440}

КОЕ-ЧТО ОБ А. С. ДАРГОМЫЖСКОМ Вот две маленькие были об А. С. Даргомыжском, слышанные мною о нем от одного из его почитателей и хороших знакомых, Вл. П. Б-ва. _ _ _ Случилось, что Александр Сергеевич и автор "Тарантаса" граф В. А. Соллогуб по приезде в Москву остановились в одно и то же время на квартире г. Б. Однажды в сумерках граф лежал на диване и что-то читал, а композитор стоял посреди комнаты и думал думу. - Послушай, Александр Сергеич, - обратился литератор к композитору, - будь другом, поставь поближе ко мне свечу, а то ничего не видно... - В данную минуту мне приходится оригинальничать, - сказал Даргомыжский, принимая с комода свечу и ставя ее на столик перед В. А. Соллогубом. - Обыкновенно я ставлю свечи перед образами, теперь же приходится ставить свечу перед образиной... _ _ _ В одно время мнительному А. С. казалось, что московское отделение Русского музыкального общества с Н. Г. Рубинштейном во главе питает к нему неприязненные чувства, и он стал избегать встреч с директором Общества, а при встречах на мнимую неприязнь отвечал холодом и сухостью. Заметив в приятеле такую перемену, Н. Г. Рубинштейн совершенно потерялся в догадках и в конце концов отнес ее на долю сплетен. - Что мне делать! - недоумевал он однажды, беседуя с г. Б-ым. - Даргомыжский совсем от рук отбился. Холоден, сентябрем глядит, избегает меня... Что я ему сделал? За что он на меня сердится?

{03441}

- А ты объяснись с ним, - посоветовал г. Б. - Где же я могу с ним объясниться? И как? Он бегает меня! - Погоди, я это устрою. Позову его к себе, а ты придешь и объяснишься с ним... Ты подойди к нему и, знаешь, этак дружески возьми его за руку и скажи: "Дорогой мой, откуда эта холодность? Ведь вы знаете, я вас всегда так любил, так уважал ваш талант..." и всё в таком же роде, потом обоими его и поцелуй... по-дружески... Раскиснет! Н. Г. Рубинштейн принял этот план целиком... Надо сказать, что покойный А. С. терпеть не мог целоваться с мужчинами. - С женщиной еще так и сяк, - говаривал он, - с мужчиной же - ну тебя к чёрту! Чтобы рассердить А. С. и вывести его из себя, достаточно было кому-либо из представителей непрекрасного пола подкрасться к нему и чмокнуть его в щеку... - Дурак! - бранился он, вытирая рукавом место поцелуя. - Дурак! Болван! Свидание было устроено. - Дорогой мой! - начал Н. Г. Рубинштейн, беря за руку композитора. - Скажите, ради бога, за что вы на меня сердитесь? Что я вам сделал худого? Напротив, я всегда любил вас, уважал ваш талант... И Н. Г. обнял А. С. и быстро поцеловал его в губы. Каково же было его удивление, когда А. С. вместо того, чтобы раскиснуть, вырвался из объятий Н. Г. и, выбегая из комнаты, пустил по адресу директора Общества и г. Б-ва внушительного "дурака". Впоследствии, когда мир был водворен, это свидание, устроенное г. Б. на потеху, долго смешило как Н. Г., так и самого А. С.

{03443}

БУМАЖНИК

Три странствующих актера - Смирнов, Попов и Балабайкин шли в одно прекрасное утро по железнодорожным шпалам и нашли бумажник. Раскрыв его, они, к великому своему удивлению и удовольствию, увидели в нем двадцать банковых билетов, шесть выигрышных билетов 2-го займа и чек на три тысячи. Первым делом они крикнули "ура", потом же сели на насыпи и стали предаваться восторгам. - Сколько же это на каждого приходится? - говорил Смирнов, считая деньги. - Батеньки! По пяти тысяч четыреста сорока пяти рублей! Голубчики, да ведь это умрешь от таких денег! - Не так я за себя рад, - сказал Балабайкин, - как за вас, голубчики мои милые. Не будете вы теперь голодать да босиком ходить. Я за искусство рад... Прежде всего, братцы, поеду в Москву и прямо к Айе: шей ты мне, братец, гардероб... Не хочу пейзанов играть, перейду на амплуа фатов да хлыщей. Куплю цилиндр и шапокляк. Для фатов серый цилиндр. - Теперь бы на радостях выпить и закусить, - заметил jeune premier Попов. - Ведь мы почти три дня питались всухомятку, надо бы теперь чего-нибудь этакого... А?.. - Да, недурно бы, голубчики мои милые... - согласился Смирнов. - Денег много, а есть нечего, драгоценные мои. Вот что, миляга Попов, ты из нас самый молодой и легкий, возьми-ка из бумажника рублевку и маршируй за провизией, ангел мой хороший... Воооон деревня! Видишь, за курганом белеет церковь? Верст пять будет, не больше... Видишь? Деревня большая, и ты всё там найдешь... Купи водки бутылку, фунт колбасы, два хлеба и сельдь, а мы тебя подождем здесь, голубчик, любимый мой...

{03444}

Попов взял рубль и собрался уходить. Смирнов со слезами на глазах обнял его, поцеловал три раза, перекрестил и назвал его голубчиком, ангелом, душой... Балабайкин тоже обнял и поклялся в вечной дружбе - и только после целого ряда излияний, самых чувствительных, трогательных, Попов спустился с насыпи и направил стопы свои к темневшей вдали деревеньке. "Ведь этакое счастье! - размышлял он дорогой. - Не было ни гроша, да вдруг алтын. Махну теперь в родную Кострому, соберу труппу и выстрою там свой театр. Впрочем... за пять тысяч нынче и сарая путного не выстроишь. Вот если бы весь бумажник был мой, ну, тогда другое дело... Такой бы театрище закатил, такой, что мое почтение. Собственно говоря, Смирнов и Балабайкин - какие это актеры? Это бездарности, свиньи в ермолке, тупицы... Они деньги на пустяки изведут, а я бы пользу отечеству принес и себя бы обессмертил... Вот что я сделаю... Возьму и положу в водку яду. Они умрут, но зато в Костроме будет театр, какого не знала еще Россия" Кто-то, кажется, Мак-Магон, сказал, что цель оправдывает средства, а Мак-Магон был великий человек. Пока он шел и рассуждал так, спутники его Смирнов и Балабайкин сидели и вели такую речь: - Наш друг Попов славный малый, - говорил Смирнов со слезами на глазах, - люблю я его, глубоко ценю за талант, влюблен в него, но... знаешь ли? - эти деньги сгубят его... Он или пропьет их, или же пустится в аферу и свернет себе шею. Он так молод, что ему рано еще иметь свои деньги, голубчик ты мой хороший, родной мой... - Да, - согласился Балабайкин и поцеловался со Смирновым. - К чему этому мальчишке деньги? Другое дело мы с тобой... Мы люди семейные, положительные... Для нас с тобой лишний рубль многое уж значит... (Пауза.) Знаешь что, брат? Не станем долго разговаривать и сентиментальничать: возьмем да и убьем его!.. Тогда тебе и мне придется по восьми тысяч. Убьем его, а в Москве скажем, что он под поезд попал... Я тоже люблю его, обожаю, но ведь интересы искусства, полагаю, прежде всего. К тому же он бездарен и глуп, как эта шпала.