Светлана Багдерина - Иван-царевич и С.Волк

• Название: Иван-царевич и С.Волк
• Автор: Светлана Багдерина
• Жанр: Фэнтези

---

— Причем тут фонтан?

— Притом, что вон он — на площади впереди. По-моему, единственное не запертое строение в этой большой деревне.

— Если там площадь, значит, поблизости должен быть и трактир. Я читал. Во всех

книгах так говорится.

— Ну, если в книгах говорится… — неодобрительно пробурчал Волк, но шаг, тем не менее, ускорил.

— Смотри, вон, видишь — сквозь ставни вон того серого дома пробивается свет, а над входом какая-то доска — наверно, это он и есть.

— Ща проверим.

Серый дом, при ближайшем рассмотрении, действительно оказался трактиром, доска над дверью — вывеской, и друзья не преминули воспользоваться гостеприимством этого заведения, или, точнее говоря, тем, что здесь за гостеприимство сходило.

Едва они ступили на порог, головы всех посетителей мгновенно повернулись к ним, а разговор прервался. Если вообще он был в этот вечер. Один из угрюмых мужчин тут же вскочил с места и захлопнул за ними дверь.

Лукоморцы почувствовали себя в ловушке.

"Будь дипломатичен", — шепнул царевич.

Серый кивнул и дипломатично положил руку на рукоять меча.

"Не нагнетай напряженность," — уголками губ посоветовал ему Иван. — "Может, они против нас ничего не имеют. Может, у них просто траур какой-нибудь. Улыбайся. Пойдем сядем за стол у камина".

Не успели они занять места, как один из молчаливой компании поднялся и подошел к ним.

— Чего подать?

— А вы хозяин? — проявил чудеса сообразительности царевич. — А что у вас есть?

— Картошка с тушеным в белом вине мясом с трюфелями и пряностями, эль, портер, красное вино.

— Мне картошку, мясо и эль.

— А мне мясо, картошку с пряностями… и молоко, — сделал заказ Серый, покривившийся, почему-то, при слове "пряности".

Трактирщик, не сказав ни слова, ушел. В зале воцарилась спугнутая было тишина.

— Сидим как на поминках, — процедил Волк. — Может, спросим у этих, что тут у них за праздник?

— Мда-уж. Я, кажется, на кладбище компании повеселее встречал, — покачал головой озабоченный Иванушка. — Может, у них беда какая? Может, им наша помощь нужна? Только это надо как-то поненавязчивей разузнать.

И, не обращая внимания на вытаращенные в безмолвном "Не смей!" глаза Серого, царевич повернулся в вполоборота к горожанам. Приготовленная дипломатическая речь при одном взгляде на их лица засохла в мозгу, и тогда Иван, не придумав ничего более ненавязчивого, наклонился к ногам одного из соседей и поднял на колени пушистую серую кошку.

— Киси-киси-киси-кысь, — почесал он ей под горлышком.

По трактиру пронесся всеобщий вздох. Обиженно звякнула разбитая тарелка. Перевернутая кружка, плеснув на прощание элем, отправилась незамеченной под стол.

Выстрелило, осыпав Ивана фейерверком искр, полено в камине.

Кошатина вывернулась, и лениво оставив на запястье руки, ласкающей ее,

четыре красные ниточки, утекла в темный угол.

— Чужестранец.

— Серый.

— Кот.

— Избавление!

В мгновение ока лукоморцев окружила толпа взволнованных бюргеров.

— Это он!

— Это они!

— Кошка! Это кот!

— Серый! Серая кошка!

— Это знак!

— Избавление! Старик обещал!

— Скорее! Пока нет двенадцати!

— Это было предсказание дня!

Анонимные, не терпящие возражения руки ухватили царевича и поволокли к выходу.

— Э-эй, вы чего? Вы куда? Поставьте его на место! — Серый рванулся на помощь другу, но, получив по затылку чем-то мягким, но увесистым, тяжело опустился на пол.

Ивана уже несли мимо фонтана.

— Что случилось? Кто вы такие? Куда вы меня тащите? — тщетно пытался он вырваться. — Где мой друг? Где Сергий? Вы что — с ума ошалели? Отпустите меня немедленно!

— Не волнуйся за своего друга, чужестранец — его задержали для его же блага. Это предсказание касалось только тебя.

— Мы должны успеть до полуночи!

— Только ты сможешь победить Вертизеля, да будет проклят тот день, когда он родился!

"Предсказание? До полуночи? Победить?" — военным маршем прозвучали для Иванушки эти слова. Где-то вдалеке королевич Елисей приосанился, подбоченился, и, подкрутив молодецкий ус, устремил взор, полный одобрения и поддержки, на другого лукоморского витязя — Ивана-царевича. "То-то славной будет сеча!" — ухмыльнулся он и смачно сжал свой пудовый кулак.

— Ведите меня! — решительно и мужественно повел плечами Иванушка. — Я готов!

Где-то в глубине сознания, кто-то, притиснутый к стенке черепа и расплющиваемый бронированной спиной королевича Елисея, знакомым голосом придушенно пискнул: "Иван, ты ду…", но за победными литаврами и фанфарами, приветствующими идущего на смерть, личность и содержание сообщения так и остались неизвестными.

Скорее, чем ожидалось, Иван обнаружил себя лицом к лицу с воротами небольшого замка.

При ярком солнечном свете в двенадцать часов дня опытный лицемер при изрядной доле снисходительности и попустительства мог бы назвать их неприветливыми.

Ближе к полуночи, при нервном свете одинокого факела и дистрофичной луны за грядами туч они произвели на юного витязя Лукоморья вполне определенный эффект. Человек, который нежным утром спускает с кровати босые ноги на пушистый персидский ковер и чувствует, что они по щиколотку погрузились в тазик с цементом, сможет описать это чувство в полной мере. Если успеет.

Королевич Елисей, смущенно пробормотав что-то типа "Ну я попозже загляну", растворился в дебрях подсознания, и кто-то маленький и полупридавленный, астматично отдуваясь, сумел закончить свою мысль: "…рак!".

Толпа радостно возбужденных горожан, как будто они только что сплясали очередную джигу на могилке вышеуказанного Вертизеля, оставив Ивана у ворот,

отхлынула в веселом ожидании.

Пока царевич размышлял, а не следует ли ему, пока не поздно, поступить точно также, стало поздно.

Неприятные ворота с неожиданной легкостью распахнулись, и неведомая сила втянула Иванушка внутрь, протащила по всему двору и пинками погнала через черный

ход вверх по лестнице в маленький зал приемов. Или большую камеру пыток. В данном

конкретном случае разница была скорее академической. По мере прохождения Иваном коридоров и лестниц вспыхивали и гасли багровые огоньки в глазницах черепов, в грудных клетках и за тазовыми костями, творчески развешанных там и тут по стенам и потолкам. Но их света было вполне достаточно, чтобы несчастный безрассудный витязь мог получить полное представление, что его может ожидать в ближайшем будущем.

И, увы, в отдаленном тоже.

Нормальный человек в таких обстоятельствах начал бы стенать, рвать на себе волосы, громко обещать, что он больше не будет и выглядывать запасной выход.

Иван выхватил меч.

— Мерзкое порождение тьмы! Колдовское отродье! Покажись — пришел твой смертный час!

— Так, что мы тут имеем… — раздался брезгливый холодный голос откуда-то сверху у него за спиной.

Иван подскочил, обернулся — никого.

— Ага, опять герой… Ну что ж, придется довольствоваться героем, — снова донеслось из-за спины.

Царевич крутанулся на месте — и снова поздно.

— Трус! — дрожащим (естественно, от ярости, а вы от чего подумали?) голосом — выкрикнул он. — Подонок! Ты где?

— Здесь я, здесь, — с издевкой хихикнул колдун. — Ты не первый, кто так торопится меня увидеть, хотя, честно говоря, ума не приложу, почему — потом очень скоро они все начинают сожалеть… что вообще пришли… в этот мир, — и перед царевичем в столбе зеленого огня и дыма появился хозяин замка — черные глаза на бледном худом лице, черные распущенные волосы, черные струящиеся одежды.

Точно такой же был нарисован у него в книжке на последней странице. Над могильным камнем с надписью…

Иван, не раздумывая ни секунды, сделал выпад, при виде которого отрок Сергий умильно прослезился бы, и с неприкрытой гордостью за своего ученика, может быть, даже произнес бы: "Ну, ва-аще!".

— Герой, герой!.. — захохотало справа, а черный призрак перед ним рассеялся, как сернистый газ. — Ну, а теперь мой черед!

Страшный удар впечатал Ивана в стену. Из глаз полетели черные искры, и он почувствовал, что сзади у него что-то хрустнуло — то ли его позвоночник, то ли одного из его предшественников. А, вероятнее всего, судя по ощущениям, и то, и другое вместе.

— Герой!.. — и обжигающий ветер обвил его руку с мечом. Тот в одно мгновение раскалился, вспыхнул и стек жалкой лужицей огненного металла, прожигая камни под ногами Ивана, Пальцы его разжались, и бесполезная рукоять с глухим стуком упала на пол.

— Герой, ох, герой!.. — и еще один удар, ослепляющий болью, зашвырнул царевича под что-то, напоминающее плод нечистой любви пилорамы и игольницы. Оставляя на бесчисленных шипах и лезвиях клочки одежды вместе с кожей, он попытался выбраться.