Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

• Название: Не будите Гаурдака
• Автор: Светлана Багдерина
• Жанр: Фэнтези

Еженедельный прием населения Лукоморья по личным вопросам подходил к концу, когда в зал аудиенций уверенно спотыкающейся поступью вошел тот, кого царь Василий ждал и хотел увидеть меньше всего. На следующий день царский дворец был поднят по тревоге: ночью, а может, вечером, хотя, не исключено, что и днем, нелогично, таинственно и внезапно пропал младший брат царя, Иванушка. Красна душа-девица царевна Серафима, супруга потерявшегося Ивана, и Масдай, старый ворчливый ковер-самолет, стряхнув назойливых придворных и нафталин, срочно вылетают на поиски. Предстоит ли им спасти Белый Свет, или снова стать посмешищем Пяти Родов — наследников Выживших, изгнавших тысячу лет назад полубога-полудемона Гаурдака из их мира?

---

Друстан испуганно метнул на них тревожный взгляд, но тут же успокоился, хоть и не расслабился.

— Нет, ваше высочество, — не поднимая глаз на девушку, осторожно проговорил он. — Я дал им свой настой. И теперь они спят. И ничего не чувствуют.

— Так… крепко спят? — подпрыгнул друид вместе с телегой, когда под колесо попал непрошеный камень.

Раненые даже не пошевелились.

— Да. И действия питья должно хватить до вечера. Потом дам новую порцию, и сделаем свежие перевязки с бальзамами, — сосредоточенно кивнул знахарь, и извлек из своей сумы медную ступку с каменным пестиком и целый выводок полотняных мешочков.

Ловко развязывая один за другим, он брал из каждого по щепотке-другой сушеных трав, нарезанных кореньев или грубо молотого порошка странного цвета и явно не растительного происхождения, и аккуратно и быстро бросал в ступку, неразборчиво бормоча себе под нос то ли рецептуру, то ли заветные слова, что дипломированные знахари Гвента применяли для усиления воздействия своих составов.

Закончив, он тщательно затянул на последнем кожаный шнурок, пролил из глиняной фляги на дно ступки несколько капель темной тягучей жидкости с удушливо-сладким ароматом ведра жасминовых духов, напоминающей сироп, зачерпнул из синей стеклянной банки медной ложечкой жир, и молча принялся перетирать тяжелым пестом подготовленные ингредиенты.

— Ты гляди, всё-то не растранжирь, чего не надо, — метнул предостерегающий взгляд на угрюмо погрузившегося в работу лекаря старик. — Помни про свое дело.

Знахарь сжал губы, втянул голову в плечи, словно от удара, и будто завял.

— Он больше ведает, мастер Огрин, чего и сколько класть в лекарства, — с мягким упреком дотронулась до рукава балахона сурового служителя культа принцесса. — Он, кажется, знает свое дело. Правда ведь… э-э-э… Как твое имя, лекарь?

Юноша вскинул на нее странный больной взгляд, заставивший принцессу отпрянуть, и еле слышно произнес:

— Друстан, ваше высочество. Меня зовут Друстан Лекарь.

Гвентянка, несмотря на очередной камень под колесом, умудрилась царственно кивнуть, не прикусив при этом язык, и проговорить:

— Приятно с тобой познакомиться, Друстан Лекарь. Удивительно, что я никогда не слышала твоего имени раньше.

Огрин удивленно посмотрел на принцессу, будто хотел что-то сказать, или спросить, или разразиться дидактической речью, как он любил делать, поучая королевских детей в юности, но в последний момент передумал, бросил исподтишка угрожающий взгляд на Друстана и промолчал.

Тот тоже проглотил готовые сорваться с языка слова и снова уткнулся в свою ступку.

Не дождавшись ответа ни от одного из людей, несколько обижено снова заговорила принцесса.

— Друстан. Слушай меня. Я хочу задать тебе вопрос.

— Я весь внимание, ваше высочество, — покорно склонил голову еще ниже тот.

Эссельте украдкой оглянулась по сторонам — на бесчувственных раненых, на напряженно вглядывающихся в даль верховых невдалеке, на сутулую спину старухи-возницы и, снизив голос почти до предела, сказала:

— Друстан. Объясни свое поведение. Мне… непонятно. Как ты можешь… помогать сиххё? Айвен — понятно. Хотя и не слишком. Боюсь, я никогда не пойму его… Но он — иноземец. Ему всё можно. А ты? Ты-то гвентянин!.. Боги знают, сколько поколений наших предков пугали ими своих детей! Сколько народу было погублено! Сколько бед навалено ими на наши головы! И после всего этого ты готов смазывать им раны и поить отварами? Они же враги!

— Что я должен был делать, ваше высочество? — сдержанно вопросил знахарь.

Эссельте смутилась, пожала неопределенно плечиком и принялась старательно наматывать на палец надорванный полосой край алого плаща.

— Н-ну… Просто промолчать, например. Айвен же всё равно сохранил вам жизни. И ты был не должен зарабатывать свое спасение вот так. Таким странным способом.

— Извините, ваше высочество, — послушно склонил голову Друстан. — Но я не считаю мои действия странными. Я — лекарь. И помогать людям, когда они страдают — мое призвание.

— Но они не люди! — громким шепотом воскликнула принцесса.

— Да, — не стал отрицать очевидное и мягко согласился юноша. — Но от этого им не становится менее больно, когда у них сломана рука, или обожжена спина. Они мучаются так же, как и мы. Они чувствую так же, как и мы. И что бы ни было в прошлом, сейчас им нужна моя помощь. И я должен им помочь. Помните, у вас в клетке жил енот? Он постоянно кусал вас, когда вы с ним играли, а потом и вовсе убежал на задний двор. И там его поранила собака. Вы подобрали и выхаживали его потом. А он всё равно кусал вас время от времени. Но вы же его не бросали?

— Но то ведь — енот, а это… это… — Эссельте смолкла, не находя более ни нужных слов, ни аргументов.

То, что енот был ближе к людям, чем сиххё, сказать не могла даже она, воспитанная на застарелом страхе и вражде к этому загадочному среброволосому племени.

— Ни одно живое существо не должно получить отказ в помощи, если оно в ней нуждается, ваше высочество, — закончил мысль Друстан и снова принялся за перетирание основы будущей мази.

— Ты так думаешь? — брюзгливо вопросил друид, молчаливым волком взиравший до сих пор на темноволосого юношу.

— Я в это верю, — коротко ответил знахарь и снова смолк, погрузившись, похоже, не столько в работу, сколько в свои туманные невеселые мысли.

Огрин тоже насупился, надулся, засунул руки в рукава балахона, изукрашенного мистическими символами единения с природой, и сделал вид, что уснул.

И поэтому принцессе ничего не оставалось делать, как тихо сидеть, глядеть в проплывающую мимо по неровной синусоиде степь и холмы, и гадать, обдумывать и грезить…

— Какая унылая, мрачная страна… — не в силах молчать более двадцати минут, проговорила, наконец, она, когда очередная ее попытка обнаружить среди нависших облаков всех оттенков серого хотя бы намек на солнце, увенчалась полным и безоговорочным провалом. — Весной, и такая хмурь…

Друстан поднял голову, устремил угрюмый взгляд на укутанный тучами небосвод, усмехнулся криво, и словно во сне проговорил, медленно и печально:

— Под эти сумрачные своды

До века не проникнет свет!

Здесь нет покоя, нет свободы

И, может быть, надежды нет…

Принцесса встрепенулась.

— О, как забыть бы — что такое

Бессмысленное зло и месть!

Где нет свободы и покоя —

Там, может быть, надежда есть!

— Ваше высо…

Телега подпрыгнула на ухабе, и знахарь прикусил язык.

— Ты тоже знаешь этот стих, лекарь Друстан? — не отрывая взгляда от проплывающего мимо печального ландшафта, меланхолично проговорила Эссельте. — Как жаль, что я не помню, кто его написал… Наверное, это что-нибудь гвентянское народное… Народная поэзия — она бывает так мудра и прозорлива, так точна и завораживающа, что… что… что кажется, что это ты сам написал такие строки…

— Да, ваше высочество, — закусив теперь еще и губу, покорно согласился Друстан. — Народная лирика такая.

Хоть внутри него всё кипело, и иные слова рвались с уст, самым глупым, что можно было сделать в этом положении, чувствовал он инстинктивно — это пытаться напомнить принцессе, кто именно из гвентянского народа сочинил эти строки.

И для кого.

На свой так и оставшийся невысказанным вопрос относительно цели их путешествия Эссельте получила ответ только через несколько часов.

Между буро-зелеными холмами, покрытыми серым в бесформенных комках туч небом, в той стороне, куда они направлялись, заклубилась пыль под копытами невидимого в ней единорога, и через несколько минут одинокий патрульный поравнялся со спешащим в неизвестном направлении караваном.

— Старейшина Аед! — взволнованно, но точно отрапортовал сиххё лет двадцати, — Амергин прислал меня сказать, что на горизонте виден дым! Предположительно там, где находится Полевое!

— Гайново седалище… — побледнел старик и непроизвольно потянулся в колчан за луком.

— Может, они просто выжигают старую стерню? — ничуть не веря в собственные слова, просто для того, чтобы что-то сказать, растерянно произнесла Сионаш.

Гонец болезненно поморщился.

— Не знаю… Амергин и человек Иван поскакали туда, а меня послали предупредить вас.

— Предупредил, — сумрачно кивнул Аед, и тут же выкрикнул вознице головной телеги: — Эй, Миах, стой! Всем стоять!

Не прошло и нескольких секунд, как все не одурманенные настоем Друстана сиххё собрались вокруг воза старейшины.

— Что?..

— Что случилось?..

— Что случилось, Аед?..

— Почему остановились?..

— Гайны?..

— Тихо, — коротко скомандовал старик, и возбужденный гомон голосов моментально смолк. — Патруль заметил дым там, где стоит Полевое.