Петр Савицкий - Континент Евразия

• Название: Континент Евразия
• Автор: Петр Савицкий
• Издательство: Аграф
• Жанр: Философия
• Год: 1997
• ISBN: 5-7784-0024-1

Эта книга не просто исторический документ, но доктрина, утверждение, план, программа, глобальный проект евразийства, долгое время считавшегося реакционным течением русской мысли  

П.Н.Савицкий (1895-1968) - историк, экономист, географ, философ. Система его взглядов строилась на убеждении, что материк "Европа-Азия", ни будучи ни Азией, ни Европой, представляет собой самостоятельный мир.

В книге собраны все наиболее важные, программные тексты по евразийскому мировоззрению, геополитике, философии государства и хозяйствования.

---

Особый вид критики, который мы назвали "антиэтническим", представлен Александром Салтыковым. Автор исходит из различения "этноса" и "нации". Этнос – это народ и народный быт. – Нация – это "витающая" над ним идея. Для Салтыкова все плохо, что от этноса, и все хорошо, что от нации. С этой точки зрения он критикует положения евразийцев, требующих, чтобы культурное творчество было согласовано с культурными данностями народного массива. А. Салтыков – крайний апологет императорского периода. "Российскую нацию именно и создало положение, при котором… – во имя величия России практически преследовалось все самобытно русское. Трудно ярче и сильнее, проникновеннее выразить существо и горящий центр зарождения и создания Российской нации. Это преследование и искоренение всего "самобытно-русского" и есть отказ от этнизма и борьба с ним. И этот отказ и борьба действительно создали Российскую нацию и российскую культуру". Но они же, добавим от себя, явились факторами переживаемых ныне потрясений. Нет сомнения, что каждой великой культуре неизменно присущ некоторый уход от этноса, подъем над ним. Но и в подъеме этом должна сохраняться связь с "этносом", должны звучать народные, "почвенные" мотивы. Поскольку теория А. Салтыкова не учитывает этой необходимости, она есть голая выдумка, собрание мертвых, недейственных слов [173].

На фронте критики антиидеократической выступил П. П. Гронский; "Идеократия князя Н. С. Трубецкого есть не что иное, как такая система управления страной, которая в корне отрицает основной принцип современного демократического государства – участие всех и каждого в государственной власти через систему народного представительства и широко развитого местного самоуправления" [174]. Совершенно правильно, что защищаемый ими государственный строй евразийцы не называют демократическим, но это отнюдь не означает, что в нем нет участия народных масс в государственной власти "через систему народного представительства и широко развитого местного самоуправления". И то и другое (и народное представительство и самоуправление) евразийцы считают необходимым элементом евразийского государства и воплощают оба этих начала в преобразованной системе Советов. Идеократия отнюдь не противоречит принципу народного представительства. Идеократия – это тип образования правящего отбора. Евразийцы высказываются за государственно-правовое оформление этого отбора (государственного актива) в противоположность обычному европейскому порядку, где он существует как бы "нелегально". Государственный актив в евразийской политической системе представляет собой начало постоянства, начало целестремительности и плановости. Это – как бы – константа государственной жизни. Но по убеждению евразийцев, нормальное государство возможно только там, где эта "констаита" находится в постоянном взаимодействии с учреждениями, представляющими начало народности в государственном строе. Это и есть преобразованная система советов. – Евразийцы готовы принять формулу "Последних Новостей", высказавшихся в том смысле, что евразийское учение (в политической области) есть "возвращение к… дуализму государственного строя" [175]. Только это вовсе не "монархический дуализм", как то полагают запоздалые в прошедшем веке "Последние Новости". Это – освобожденный от всяких монархических одежд дуализм постоянства и народности, государственной идеи, воплощаемой государственным активом, в интереса минуты, выражаемого меняющимся исходом выборов.

Евразийское отношение к советской системе полнее всего выражено в брошюре Н. Н. Алексеева "На путях к будущей России. Советский строй и его политические возможности" (1927). Чрезвычайно характерна критика этой брошюры, данная в эмигрантской печати. По утверждению М. В. Вишняка, Н. Н. Алексеев в своей аргументации "ограничился доводом общего порядка, тем, что от непримиримости с началами права, закономерности и т. д. ныне действующей системы Советов нельзя заключать к непримиримости с этими началами советской системы вообще". М. В. Вишняк не согласен с этим заключением: "… достаточно вдуматься в то, что живит в приводит в движение всю систему, вокруг чего все – от лишения гражданских свобод и до открытой подачи голосов – вращается в СССР, чтобы увидеть в диктатуре ВКП spiritus rector, приводной ремень ко всему советскому механизму, его начало и конец, с которой стоит в падает вся система… самоочевидно, что советы и правовое государство, свобода и советы – вещи несовместные и полярно-противоречивые" [176]. Вот поистине – слепорожденные люди! Что же есть мир: совокупность ли негибких окостенелых явлений, которые существуют так, как они есть, и погибают такими же, или система меняющихся, развивающихся форм, пластичных, открытых творческому воздействию? Для М. В. Вишняка, видимо, первое, для нас – второе. Чего хотите: снова уничтожения существующих форм, хотя бы и несовершенных (потому и подлежат они развитию и преобразованию!) и насаждения европейских? Поверьте, из этого опять ничего не выйдет. Вдумайтесь хотя бы в приведенные выше слова "английского евразийца" – человека, который смотрит со стороны и которого никак нельзя обвинить в "отталкивании от Запада". Даже открытая подача голосов представляется вам явлением, с которым вы не можете справиться. Как будто эту подачу нельзя заменить иной, отнюдь не устраняя Советов как иерархически расчлененной формы управления и самоуправления.

Нет, евразийцы твердо стоят на лозунге преобразования и развития советской системы.

Невольно приходится задуматься о том, что движет критиками: просто ли они сердятся и потому не способны думать, или же многолетнее "европейничание" и вообще лишило их этой способности?

Н. П. В. говорил в "Последних Новостях": "Не чувствуя в себе творческих сил, оба союзника (т.е. Н. Н. Алексеев и евразийство) в "поисках новых политических возможностей"… "уцепились за советы" и в спешке преклонились не столько перед советской действительностью, сколько перед ее евразийско-сочувственным искажением" [177]. Так отобразилась в сознании автора из "Последних Новостей" идея творческого развития из существующего. Кого же можно упрекнуть в отсутствии "творческих сил"?

Рассматривая критическую часть брошюры Н. Н. Алексеева, А. А. Кизеветтер высказывает суждение о русских авторах, касавшихся несовершенств в политическом строе Европы: "Подберут несколько крох с роскошного стола ее же научной самокритики, да и выдают эти крохи за изобретение восточнорусского мышления" [178]. Трудно найти иностранного автора, который шел бы так далеко в уничижении русского духа, как это делает А. А. Кизеветтер.

Антиэтатическим критиком евразийства является Н. А. Бердяев [179]: по его мнению, "утопический этатизм евразийцев приводит их к той ложной и опасной идее, что идеократическое государство должно взять на себя организацию всей жизни, т. е. организацию всей культуры, мышления, творчества, организацию и душ человеческих, что есть задача Церкви". Евразийцы действительно – "этатисты". Но это отнюдь не значит, что они хотят, напр., передать государству "организацию душ человеческих", в том смысле, в каком это есть "задача Церкви". Что они не возлагают на государство такой задачи, это следует с полной ясностью и из их понимания отношений между государством и Церковью (см. выше). Быть этатистом – это отнюдь не значит не признавать ничего, что не есть государство. Это значит отстаивать определенные формы государственной активности, и прежде всего решающую роль государства в хозяйстве, в форме "контроля" и в форме государственной собственности. Наряду с тем, как подсобная, но важная форма должна сказываться и должна признаваться в качестве устойчивого и должного порядка – и соразмерная роли государства роль в хозяйстве индивидуальных и "соборно-общих" субъектов (т. е. отдельных хозяев и кооперативно-артельных объединений). Иными словами, экономическая система евразийства не есть просто "государственная", но государственно-частная система. Поскольку же Н. А. Бердяев рассматривает этатизм евразийцев как нечто всеобъемлющее, его критика бьет мимо цели. "Государство по природе своей ограниченно и относительно, оно ограничено в принципе субъективными правами личности и свободой творящего духа, не поддающегося никакой организации". От этих формулировок веет интеллигентским страхом пред государством. Государство не только ограничивает себя субъективными правами личности, но и создает защиту этих прав. Дух, конечно, свободен. Но нельзя признать, чтобы он не подлежал никакой организации. Мы согласны с автором, что организацию эту нельзя понимать как сплошное огосударствление духовной жизни. Но это не исключает возможности вносить начала организованности и в духовную жизнь. Плоха та организация, которая уничтожает свободу духа. Тем самым она иссушает источники творчества. Но организацию, которая направляет свободу, которая, не противореча ей, соединяет усилия многих к единой цели,– такую "организацию" евразийцы признают и ее желают, в том числе в области научного творчества.