Владимир Леви - Исповедь гипнотезера

• Название: Исповедь гипнотезера
• Автор: Владимир Леви
• Жанр: Психология

Владимир Леви помог выжить — физически и душевно — многим и многим. Его имя почти легенда: врач, писатель, поэт, музыкант, учёный, художник…

Автор, можно сказать элитарный — и в то же время редкостно популярный у самого массового читателя. Его книги («Охота за мыслью», «Я и Мы» «Искусство быть собой», «Разговор в письмах», «Везёт же людям», «Цвет судьбы», «Нестандартный ребёнок»), изданные на 23 языках, всегда расходились мгновенно. Эти книги работают как лекарства, их читают и как учебники, и как романы, поэмы; они спасают, оздоровляют, выводят из тупиков.

Здесь, в трехтомнике, — в новой переработке прежнее и совсем новое, не издававшееся.

Владимир Леви продолжает работать.

---

Сейчас В. А. здорова. По специальности стоматолог, прекрасный врач, и я иногда с удовольствием (впрочем, это не то слово) обращаюсь к ее услугам. Нет ничего лучше, как лечиться у бывшего пациента.

Появляюсь у нее редко, нерегулярно, она почти всегда это предчувствует. Когда я звоню по телефону, она, подходя, уже знает, что звоню я. Когда сажусь в зубоврачебное кресло, она для меня лучше всякого гипнотизера. Бормашина в ее руках мурлыкает, как котенок.

— Только не смотрите на меня, — просит В. А., и я покорно закрываю глаза и открываю рот.

10. Как загипнотизировать крокодила

Все чудеса внушения можно получить и при полном бодрствовании. Так в основном и делалось великими и малыми внушителями всех времен и народов.

Но сон великолепен как физиологический скальпель, позволяющий отсекать целые массивы памяти. Можно и очень осторожным контактом переводить обычный сон в гипнотический. (Обычный сон, в сущности, всегда чуть-чуть гипнотический: связь со средой — «сторожевые пункты» Павлова — всегда остаются; в обыкновенном сне может усилиться и телепатическая, экстрасенсорная связь — через Всебытие, Абсолют… Но это особый разговор, очень особый.)

Скальпель сна не во всех случаях хорошо управляем. Летаргическая форма гипноза: мышцы чересчур сильно расслаблены, движения и речь затруднены, тонус не меняется несмотря ни на какие внушения. Такой гипноз, по моим наблюдениям, развивается у пикно-атлетов, а также у предварительно принявших за воротник. В таких случаях контакт неустойчив, гипноз легко переходит в обычный сон, довольно тяжелый, лечебная внушаемость минимальна. Далеко не всегда достижимая глубина гипноза параллельна внушаемости в бодрственном состоянии.

Мы не знаем еще, в какой мере человеческий гипноз родствен животному — тому, который получается, когда лягушку, курицу, индюка, кролика, кошку, собаку, льва, осьминога и так далее — быстрым, энергичным движением переворачивают на спину и энергично удерживают в этом положении. Не всегда выходит, но при должном навыке часто: животные впадают в оцепенение и каталепсию. Похоже, это какой-то древний рефлекс, вроде обморока жука-богомола.

Собаку можно быстро загипнотизировать, если крепко сжать руками ее морду и, глядя прямо в глаза, делать пальцами быстрые движения — пассы вдоль носа, вокруг глаз и по щекам; уже через несколько секунд псы впадают в каталепсию.

В качестве метода гипнотизирования крокодилов смелые люди рекомендуют: быстро вскочить крокодилу на спину, заглянуть ему в ясные очи и резко захлопнуть челюсти, если он их еще сам не успел захлопнуть на вашей ноге. Загипнотизированный крокодил челюсти уже не разомкнет. Не пробовал, но охотно верю.

В XVII веке Атанасиус Кирхер опубликовал свой знаменитый труд «О силе воображения курицы», в котором описывался «экспериментум мирабиле»: курица кладется на бок, а перед носом у нее проводится меловая черта. Курица ни с места.

Слово «торможение» здесь, конечно, очень подходит. У Павлова собаки впадали в состояние, названное им гипнотическим, при разных условиях: когда на них действовали однообразные монотонные раздражители, когда не подкреплялись условные рефлексы, когда раздражители были слишком сильными… Конечно, торможение, что же еще?

Но торможение вовсе не обязательно для человеческого гипноза.

Я внушаю своему пациенту-сомнамбулу: ровно на пятый день после сеанса, ровно в пять вечера, он позвонит мне по такому-то телефону и справится о моем здоровье. До последнего мига, до самого исполнения — полное забвение всего внушенного и всего, что связано со мною: вообще забыть меня!..

И вот он живет как ни в чем не бывало все эти пять дней, и знать не знает никакого гипнотизера. Спросите его обо мне — ответит: «В первый раз слышу», — и вполне искренне. Но приближается назначенный час. Минут за тридцать-пятнадцать он начинает чувствовать беспокойство. Что-то гнетет его, что-то он забыл сделать… И вдруг — точно в назначенное время, минута в минуту — его осеняет: он же забыл позвонить! Кому? Он еще не знает, не помнит и номера телефона, но вспоминает, снимая трубку. Не знает, кого и о чем спросить, — но вспоминает, секунда в секунду:

— Здравствуйте, В. Л.! Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, все хорошо. Вспоминайте все окончательно! Вы чувствуете себя превосходно!

Так, отсроченно, можно внушать многое, если не все…

Однажды в доме отдыха я позволил себе произвести эксперимент, не очень невинный, но убедительный. Юноше из отдыхающих было внушено, что на следующий день, во время обеда в столовой, перед тем, как есть второе, он встанет и громко произнесет фразу. «..Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять!» Задание было выполнено по образцу предыдущего. Юноша был очень застенчив. После выполнения этого внушения он стал более уверенным и раскованным.

В другой раз в том же доме отдыха двум подросткам-сомнамбулам, Саше и Павлику, я внушил, что на следующий день, опять-таки во время обеда, они явятся вдвоем в столовую и споют отдыхающим песню «Пусть всегда будет солнце», после чего найдут меня и доложат о выполнении. Полное забвение до времени исполнения.

Целый день они толкались на виду у всех, играли и резвились, не разлучаясь. Нашлись, конечно, доброжелатели, рассказали им, как и что должны они сделать. Однако ребята отмахивались и смеялись, не верили. Раза два я проходил мимо них случайно — со мною ни слова, будто не знают. Однако за час до срока уже вертелись возле столовой.

— Ну что, будете сейчас петь? — спрашивали доброжелатели.

— Не, мы петь не будем… Чего это еще, зачем? — недоумевали ребята.

Но последние пятнадцать минут вели себя уже странновато, словно молча обдумывали какое-то необычное предприятие… Когда совсем приспело время, Саша, более активный в сомнамбулизме и более самостоятельный в жизни, вдруг обращается к Павлику:

— Ну что, пошли?

— Пошли!

Дальнейшее было разыграно как по нотам. Это произвело впечатление на многих, и на меня в том числе. Какая же сила таится в подсознании! Можно не сомневаться: в момент исполнения отсроченного внушения испытуемый возвращается в сомнамбулический транс. Если специальным внушением оговаривается полная безмятежность на время отсрочки, все равно безмятежность эта не совсем полная…

Некоторые наши необъяснимые чувства, поступки, мысли, сновидения с несомненностью исполняют чьи-то отсроченные внушения, только не гипнотические, а бодрственные, о которых мы не сохраняем воспоминаний… Эти «пропущенные» внушения (или самовнушения) могут вызывать внутренние конфликты — неврозы, даже психозы; могут принимать форму всевозможных болезней и немощей; кажется, это и есть то, что называют порчею, сглазом. Помочь может другое внушение, достаточно сильное.

Очевидно, механизм внушения как-то связан с внутренним бессознательным отсчетом времени. Не через него ли некоторые заказывают себе проснуться в определенное время, иногда с точностью плюс-минус минута? Может быть, через этот же механизм бессознательно заказывается и время наступления смерти?.. Любви?..

Здесь область тончайшей игры, требующая строго личного подхода и смелых решений. Здесь у меня есть и врачебные секреты, о которых я никогда никому не скажу.

10а. Вояка. (Автопортрет сомнамбулы)

Доктор, можно?.. Науке мое письмо не даст ничего. Мне хочется просто позывные подать.

Дожила до пенсии. Вроде заслужила отдых, а все равно считаю свою жизнь так себе. Мне говорят, что я безвольная, я согласна, и признак есть: подбородок маленький. А голова большая, круглая, лоб огромный — должна быть умная; ан нет, никакого толку. А может, воля и есть, только не для себя.

Сын у меня учится в вечернем институте. Способный, а ленивый. Ругаю, а он: «Меня не влечет!» Хоть бы тщеславие было, ведь лучше быть инженером, чем электриком, а ему все равно, весь в меня.

Хотела быть учительницей, кончила педучилище, а работала на заводе простой рабочей. Воля у меня работает, только если подчинена другой воле, не человеческой, а не знаю, как назвать. Трусливая, а в войну шла в огонь и в воду, страх исчезал. И сейчас так, при случаях. Со смены возвращаемся среди ночи. Женщины жуть как боятся входить в темный подъезд. Провожаю трусливых самых, развожу по подъездам, а сама в свой тоже боюсь входить. Проводила как-то одну, не успела отойти, бежит за мной. «Там в подъезде… Кто-то…» Повела. Парочка стояла там. Если б у себя в подъезде их увидела…

В моей жизни есть чудеса, доктор, может быть, вам любопытно? Когда-то в педучилище у нас гипнолог К. проводил сеанс. Я пожелала заснуть. Приняла позу, начал он убаюкивать, а сидела я с подругами втроем на двух стульях, неудобно, но на счете «12» стала засыпать. Тут подружки с обеих сторон стали меня толкать: «Ты что?.. Правда хочешь уснуть?» Разбудили. И хорошо сделали — я бы не увидела, какие чудеса он творил с уснувшими. Но как в дальнейшем пригодилось мне даже это мимолетное засыпание! В армии не успеешь уснуть — будят. На теперешней работе — вставать в пол-первого ночи, вечером скорее надо уснуть. Вот я сама себя и усыпляю словами того гипнолога, замечательно получается, глаза уходят под лоб куда-то.