Станислав Славин - Секретное оружие третьего рейха

• Название: Секретное оружие третьего рейха
• Автор: Станислав Славин
• Издательство: Вече
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1999
• ISBN: 5-7838-0543-2

Какие виды секретных вооружений разрабатывались в лабораториях третьего рейха? Могли ли немецкие физики сделать атомную бомбу быстрее американцев? Существовала ли сверхсекретная база нацистов на шестом континенте? Способны ли были взлететь в космос астронавты третьего рейха? Как немецким специалистам удалось опередить все страны в производстве ракетной техники? На эти и многие другие вопросы старается ответить автор книги, рассчитанной на самую широкую читательскую аудиторию.

---

Через несколько минут въедливый профессор продолжил свой «социологический опрос». По окончании ужина он возвращался с Альбертом Шпеером. Тот решил напоследок осмотреть владения Института физики. Оказавшись в стороне от публики, Гейзенберг спросил Шпеера о том же, что и Мильха. Министр молча повернулся к собеседнику и окинул его совершенно пустым, бессмысленным взглядом. Профессор оценил, сколь красноречиво было молчание министра.

Двадцать третьего июня 1942 года Шпеер докладывал фюреру о проделанной работе. Под пятнадцатым пунктом в его отчете значился «урановый проект». Краткая запись, оставленная Шпеером, свидетельствует: «Фюреру вкратце доложено о совещании по поводу расщепления атома и об оказываемой нами поддержке». Эта строка – единственный факт, доказывающий, что Гитлер хоть что-то знал об «урановом проекте».

Совещание, состоявшееся 4 июня, могло стать судьбоносным для немецкой ядерной физики. Нацистская Германия могла сосредоточить все силы на создании атомной бомбы, если бы военные поверили в ее реальность. Этого не произошло. Проект не был прикрыт, но и не получил полную поддержку. «Второстепенное научное баловство, что-то обещающее, но ничего не гарантирующее», – так, наверное, подумали о нем немецкие военные. Когда через некоторое время Гейзенберг случайно узнал, сколько средств вкладывается в создание снарядов «Фау-1» и «Фау-2», его охватила злость: если бы так заботились об урановых исследованиях! Впрочем, Гейзенберг не мог не сознавать, что он сам постарался отвлечь интерес немецких военных от «фантастической и недостижимой» атомной бомбы.

А тем временем, 17 июня 1942 года, в США доктор Ваннавер Буш докладывает Рузвельту, что при благоприятных обстоятельствах США успеют изготовить атомное оружие еще до конца войны и смогут повлиять тем самым на ее ход. Месяц спустя правительство Соединенных Штатов принимает решение построить установку для разделения изотопов урана электромагнитным способом.

Двадцать третьего июня, в тот день, когда фюрер вскользь выслушивал «итоги расщепления атома», в лейпцигской лаборатории внезапно все вышло из-под контроля. Шаровидный реактор вот уже двадцать дней покоился в чане с водой. Вдруг вода возмутилась, заклокотала. Из глубины побежали пузыри. Происходило что-то странное. Депель взял пробу пузырей: водород. Значит, где-то возникла течь и уран реагирует с водой.

Через некоторое время пузыри исчезли, все успокоилось. Тем не менее Депель решил извлечь реактор из чана, чтобы посмотреть, сколько воды проникло внутрь. В 15 часов 15 минут тот же несчастливый лаборант, уже пострадавший от пожара, ослабил колпачок штуцера. Послышался какой-то шум. Воздух с силой втягивался внутрь, словно там, в центре шара, образовался вакуум. Через три секунды воздушная струя внезапно хлынула вверх. Из трещины длиной 15 сантиметров вырвался раскаленный газ. Тут и там мелькали искры, вылетали горящие крупицы урана. Вслед за тем взметнулось и пламя. Высота его достигала двадцати сантиметров. Вокруг него плавился алюминий. Пожар усиливался.

Депель, прибежавший на помощь, стал тушить пламя водой, но огонь не убывал. Лишь с трудом его удалось сбить, зато из трещины теперь непрерывно валил чад, и ее отверстие становилось все шире. Предчувствуя катастрофу, Депель велел немедленно выкачивать тяжелую воду, чтобы спасти хоть какую-то важную часть реактора. Саму же «урановую машину» вновь «упрятали» в чан с водой, дабы остудить ее. Гейзенберг, мельком заглянув в лабораторию, увидел, что «ситуацию контролируют», и отбыл проводить семинар.

Ситуация же вовсе не контролировалась. Температура реактора росла. В 18. 00 – опасный для жизни опыт длился уже три часа – Гейзенберг завершил семинар и вернулся к Депелю. Реактор все накалялся. Его творцы напряженно вглядывались в воду, как вдруг реактор затрясся. Не делая более теоретических выводов, оба ученых обратились к практике и опрометью выскочили из помещения. Через секунды грохнул взрыв. Струи пылающего урана разлетались повсюду, здание охватил огонь. «После этого мы вызвали пожарных», – заключили свой доклад два набедокуривших мыслителя.

Оба они спаслись в тот день чудом. Большая часть их лаборатории была разрушена, все запасы урана и почти все запасы тяжелой воды погибли «в горниле эксперимента». Столь же серьезно пострадало самолюбие Гейзенберга. Его так и перекосило, когда начальник пожарной охраны, прибыв в лабораторию и не церемонясь в выборе саксонских выражений, поздравил ошарашенного метра со столь осязаемыми доказательствами «расщепления атома».

Правда, пожарник, костеря Гейзенберга и иже с ним, был все-таки не прав, подозревая в несчастье «цепную ядерную реакцию». Его возбужденные наветы легко опровергаются мнением химиков, для которых подобные взрывы – дело привычное. Вода проникла сквозь оболочку шара и вступила в реакцию с порошковым ураном. Образовался водород – газ, легко взрывающийся. Законы химии жестоко предопределили события, происходившие в царстве физики. Отчитываясь перед начальством, Депель советовал в будущем использовать лишь твердый уран, а не его порошок. Впрочем, открытие это не было новостью. Еще год назад руководители фирмы «Дегусса» (и Николаус Риль в том числе) направили в отдел вооружений циркуляр, в коем обращали внимание на коварные свойства урана.

Депель эту служебную бумагу проглядел и, оправдывая свою неосмотрительность, теперь написал резкое письмо Рилю, упрекая его за то, что тот прислал им «какую-то дрянь». Депель вообще был странным человеком. За годы войны он успел в пух и прах рассориться почти со всеми своими коллегами, немилосердно понося их и попрекая. Его неосторожный язык не коснулся разве что Гейзенберга. Что же касается Риля, тот попробовал соблюсти этикет и напомнил о давнем циркуляре. В ответ же получил от Депеля новую порцию брани. На этом их отношения угасли, Риль почел за лучшее не отвечать «желчному безумцу».

Добавим, что в следующий раз им довелось встретиться при очень необычайных обстоятельствах. В июне 1945 года оба против своей воли оказались в одном и том же городе, в одном и том же месте: в Москве, в приемной Лаврентия Берии. Последний руководил советским атомным проектом и к участию в нем «пригласил» (о средствах умолчим) некоторых ведущих немецких физиков, доставшихся нашей армии «в качестве трофея». Среди них были Риль, Депель, профессор Фолльмер, Густав Герц (тот так и не покинул Германию, несмотря на свое неарийское происхождение, но из-за него не был допущен к немецкому «урановому проекту» и его методом газовой диффузии успешно пользовались англичане, но не немцы). Тут-то, «в московском полоне», и произошло примирение двух давних врагов. Депель смиренно подошел к Рилю и попросил у него прощения за два давнишних, глупых письма. Весь привычный им мир рухнул, и что оставалось им делать, двум пленникам Берии? Разве что держаться друг друга.

Девятого июня – не прошло и недели после совещания с участием Шпеера, – начались перетряски. Теперь Научно-исследовательским советом, – а значит и всеми работами по «урановому проекту», – стал руководить сам рейхсмаршал Геринг. При нем был создан и свой «президиум», куда вошли 21 министр, высшие офицеры и руководители партии, в том числе Гиммлер, но где не оказалось ни одного ученого.

Немецкие «арийцы и партийцы» слишком поздно взялись восстанавливать ими же самими и приниженное реноме науки. Всего за четыре года их правления (1933—1936) почти 40 процентов университетских профессоров были уволены. Многие другие, опасаясь расовых преследований, покинули Германию. Среди «изгоев и парий» были ведущие физики страны, в том числе творцы американской атомной бомбы.

Вот и сейчас крупнейшие ученые следили с опаской за новыми действиями властей. Профессор Хартек вообще считал их вмешательство катастрофой. Услышав, что реактор решено строить в Берлине, он догадался, что его собственным экспериментам в Гамбурге будет положен конец. Между тем опыты с центрифугой, наконец, завершались. Первого июня 1942 года вместе с доктором Гротом он разделил изотопы ксенона. На очереди был гексафторид урана.

Двадцать шестого июня он пишет в отдел вооружений сухопутных войск, умоляя о поддержке. Урановые машины могут быть двух типов, сообщает он. Машина первого типа состоит из пяти тонн обычного металлического урана и пяти тонн тяжелой воды. Машина второго типа содержит меньше урана и тяжелой воды, зато уран обогащен изотопом U-235. Опыт покажет, какие из этих машин целесообразнее строить. Однако нельзя не отметить, что машины второго типа более компактны и потому ими удобнее и легче оборудовать боевые транспортные средства. Кроме того, их принцип работы близок принципу действия бомбы. Однако до сих пор обогащение урана-235 казалось неразрешимой проблемой. И вот теперь опыты Грота с ультрацентрифугой обнадеживают нас, и при успешном их завершении, заключал он, мы можем «со всей энергией взяться за создание машин второго типа».