Симон Вестдейк - Пастораль сорок третьего года

• Название: Пастораль сорок третьего года
• Автор: Симон Вестдейк
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1973

В книгу известного голландского писателя Симона Вестдейка вошел роман «Пастораль сорок третьего года».

Оптимизм, вера в конечную победу человека над злом и насилием — во что бы то ни стало, при любых обстоятельствах, — несомненно, составляют наиболее ценное ядро во всем обширном и многообразном творчестве С. Вестдейка и вместе с выдающимся художественным мастерством ставят его в один ряд с лучшими представителями мирового искусства в XX веке.

---

Схюлтс не ограничивается отрицанием своего немецкого происхождения и внутренним неприятием фашизма. Он активно включается в борьбу и становится членом группы Сопротивления. В его задачу входит сбор сведений об оборонительных сооружениях немцев; кроме того, он опекает пятерых беженцев, скрывающихся на ферме крестьянина Бовенкампа (отсюда несколько ироническое название «Пастораль сорок третьего года»). Только один из «нелегальных», Мертенс, — участник Сопротивления, разыскиваемый немцами за вооруженное нападение на бюро выдачи продовольственных карточек. Остальные — пассивные жертвы фашизма: Кохэн Кац, еврей, и трое молодых людей, уклоняющихся от отправки в Германию на принудительные работы.

Антифашистское движение в Голландии имело свою специфику. Нацисты спекулировали на расовой близости голландцев и немцев. Пропагандистская шумиха об избранничестве германского духа, общности судеб голландцев и немцев в будущей Европе привлекла на сторону фашистов какое-то число авантюристов, националистов и просто людей, желавших погреть руки при «новом порядке» (как, например, один из персонажей романа — Пурстампер). До оккупации в Голландии существовала фашистская партия Мюссерта, так называемое национал-социалистское движение (НСД), и ряд других, более мелких фашистских групп, о которых упоминает Вестдейк в своем романе. В момент нападения фашистской Германии членам НСД была отведена неприглядная роль наемников и предателей. В то время, когда на жилые кварталы беззащитного Роттердама сыпались немецкие бомбы, а по сочным лугам и плантациям тюльпанов двигались фашистские полчища, энседовцы стреляли в спины солдат голландской армии, устраивали налеты на государственные учреждения, Сопротивление малочисленных вооруженных сил Нидерландов было сломлено меньше чем за неделю.

Гитлер надеялся с помощью НСД превратить Голландию в «образцовый протекторат» и не ожидал со стороны маленького народа серьезного сопротивления. Но он ошибся в расчетах. Уже первая акция по внедрению «нового порядка» — депортация амстердамских евреев — вызвала отпор всего населения страны. На аресты и облавы голландцы ответили в феврале 1941 года массовой забастовкой, которая охватила многие районы страны. Это было первое массовое выступление против фашизма на территории оккупированной Европы. Фашисты жестоко расправились с зачинщиками, но не сумели сломить свободолюбивого духа потомков гезов.

Не все голландцы активно участвовали в Сопротивлении. В «Пасторали сорок третьего года» хорошо показано, что среди них были и такие люди, как безрассудно храбрый Эскенс или коммунист Дик, которые с самого начала знали, какой выбор они сделают, но здесь же были люди случайные, а то и совсем безразличные к делу, с которым они так или иначе оказались связанными, как, например, крестьянин Бовенкамп, укрывавший «нелегальных» на своей ферме по настоянию священника и видевший в них всего лишь даровую рабочую силу.

По доносу одного из обитателей фермы фашисты устраивают облаву, сжигают ферму и уводят с собой хозяев и «нелегальных». Подозрение в доносе падает на голландского нациста Пурстампера, который на самом деле к доносу непричастен. Подпольщики, однако, приговаривают его к смерти и решают расстрелять. Главы, рассказывающие о подготовке и проведении этой операции, чрезвычайно интересны в психологическом плане. Может показаться, что подпольщики, участники Сопротивления, слишком нерешительны, слишком много колеблются, сомневаются в себе, в своем праве на убийство нациста. Но в то же время на этих страницах с особой ясностью показано, какая непреодолимая стена отделяет фашистов с их концлагерями, армиями и тюрьмами от этих на первый взгляд слабых и колеблющихся людей. Нет, как бы ни велика была их слабость и каковы бы ни были их слабости, эти люди не способны стать фашистами. Они мыслят, они рассуждают. Именно поэтому Схюлтс так рассердился на одного из товарищей, когда тот сравнил хорошего подпольщика с машиной, — ведь «машина вообще не думает». Зловещей бездушной машиной был фашизм, машиной, где каждая безликая деталь исправно функционировала на своем месте. Для этого не нужно было думать или — упаси бог! — сомневаться.

Конечно, мы знаем и другое Сопротивление — Сопротивление с оружием в руках, Сопротивление, где непосредственные задачи борьбы, боевые дела не оставляют места для нерешительности и рассуждений. В своем романе С. Вестдейк не претендовал на всесторонний охват проблематики антифашистской борьбы на территории оккупированной Голландии. В центре его внимания только капля — одна из микрогрупп Сопротивления. Но в этой капле отразилась вся сложность проблематики голландского Сопротивления. Недаром роман был отмечен литературной премией города Амстердама за лучшую книгу о Сопротивлении.

Заключительные главы романа, повествующие о пребывании Схюлтса в схевенингенской тюрьме, принадлежат к характерным образцам психологической прозы С. Вестдейка. Переход от надежды к отчаянию и от отчаяния опять к надежде, бессонные ночи, проведенные в кошмарах, напоминающие листы «Капричос» Гойи, когда «сон разума порождает чудовищ», вновь обретенное мужество — все это передано писателем с большой психологической достоверностью.

Встреча Иогана Схюлтса с братом Августом Шульцем, которая приводит к освобождению Иогана, ярко раскрывает психологический контраст, определивший, почему братья оказались по разные стороны баррикады, почему один из них выбрал гуманную идеологию, другой — человеконенавистническую.

Схюлтсу удается выйти из тюрьмы. Испытания, перенесенные им, не сломили, а, наоборот, закалили его волю и мужество. Он полон решимости продолжать борьбу не на жизнь, а на смерть. И до тех пор, пока не восторжествует справедливость.

«Все, что мы делаем теперь, скажется потом», — замечает Схюлтс во время одного из разговоров с друзьями. «Потом» — значит после войны, когда будут решаться судьбы Голландии. В этих словах Схюлтса заключена сила и слабость голландского Сопротивления. Мы знаем, какой стала потом Голландия. Правящие классы страны постарались восстановить Голландию в ее довоенном виде, и это им удалось, потому что слишком пассивна была масса бовенкампов, слишком много было болтунов и соглашателей типа учителя Ван Бюнника или директора школы, и слишком мало таких людей, как Схюлтс, прошедших трудный путь познания в борьбе.

Объем настоящей книги не позволил ввести в ее состав другие крупные произведения писателя, рисующие обстановку в современной Голландии, или хотя бы один из его исторических романов. Однако новеллистическое творчество С. Вестдейка дает нам возможность восполнить до некоторой степени пробел и показать другие, подчас неожиданные, грани его разностороннего творчества.

В новелле «Раз, два, три, четыре, пять» мы видим Вестдейка как писателя социального, обращающегося к одной из острейших проблем капиталистического мира — проблеме безработицы. Молодая супружеская пара, исчерпав все возможности найти работу, доведенная до отчаяния нуждой, принимает решение покончить с собой. Но стихийная радость бытия, любовь к жизни, несмотря ни на что, торжествует, заставляя героев отказаться от своего намерения.

Новелла «Исчезновение часовых дел мастера» написана в совершенно другой манере. В этом литературно-изощренном произведении виртуозно переплетены реминисценции из Г. Уэллса и Ф. Кафки, что еще более усложняется введением в конце новеллы темы двойника. Помещение рядом таких несхожих имен, как Г. Уэллс и Ф. Кафка, не случайно. С. Вестдейк спорит с Кафкой и явно отдает предпочтение поэтике Уэллса. Несмотря на всю фантастичность ситуации, изображенной в новелле — часовщик превращается в невидимку, — здесь сохраняется и реализм деталей, и верность физическим законам, и, самое главное, «превращение» показано не как еще одно доказательство бессмысленности человеческого существования, а как прозрение, как способ познания мира. Фантастика выступает здесь в качестве приема, позволяющего донести до читателя сложное социальное и культурное содержание. В лице исчезнувшего не по своей воле часовщика С. Вестдеик вывел тип среднего довоенного голландца, порабощенного вещами и ограничившего свой кругозор пределами собственного дома. Отчуждение Коканжа от родных, от окружающего мира выражено в новелле словами злого гения Коканжа: «Ваше тело превратилось постепенно в механизм, ярмарочную забаву, никчемное приложение к вещи… Вы служили времени (то есть повседневности, практической необходимости. — Ю. С.), и теперь вы изгоняетесь из пространства». Исчезновение Коканжа, его изгнание из пространства было для него равнозначно прозрению. Коканж с ужасом увидел неблагополучие и непрочность своего мирка. Став невидимым, он прозрел, но видимый Альбертус Коканж, его двойник, так и остался духовно слеп и беспомощен по отношению к тем опасностям, которые, как теперь знал невидимый Коканж, окружали его. Это был тот тип довоенного голландца, которого приближение фашистского варварства застало врасплох, так же как Альбертуса Коканжа его исчезновение. Таких людей С. Вестдейк обрисовал не без сарказма на страницах «Пасторали сорок третьего года»: «Они напоминали лягушек в стоячем болоте, которым вдруг пришлось одеться в броню для защиты от ястребов: они так и не смогли, метко нацелившись, прыгнуть и вцепиться врагам в горло, они вынуждены были уйти в подполье, тихо и незаметно спрятаться в своей луже и ждать, что будет дальше».