Ричард Кондон - Маньчжурский кандидат

• Название: Маньчжурский кандидат
• Автор: Ричард Кондон
• Издательство: Ред Фиш. ТИД Амфора
• Жанр: Триллер
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00034-Х, 1-56858-270-6

Реймонд Шоу, недавно вернувшийся с войны в Северной Корее национальный герой, награжденный высшей воинской наградой США, а ныне преуспевающий журналист, оказывается на самом деле совсем не тем, кем его считают окружающие.

Во время недолгого пребывания в плену сержант Шоу был подвергнут «промыванию мозгов»: враги сделали из него идеального убийцу…

Классический политический триллер, выдержавший две блистательные экранизации!

---

Казалось, страх перед «промыванием мозгов» коммунистами исчез вместе с истерией «холодной войны», однако в пятидесятые годы он все же имел свои основания. Наземные войска ООН начали военные действия в Корее 5 июля 1950 года. 9 июля американский солдат, захваченный в плен двумя днями ранее, произнес по радио речь целиком и полностью в духе северокорейской пропаганды. И подобные передачи были совсем не редкостью. По окончании войны было подсчитано, что из каждых семи американских пленных один сотрудничал с врагом; двадцать один американец отказался вернуться в Соединенные Штаты; сорок объявили, что стали коммунистами; четырнадцать были преданы трибуналу, и одиннадцать из них признаны виновными.

Термин «промывание мозгов» изобрел журналист по имени Эдвард Хантер, который во время Второй мировой войны работал в отделе, отвечающем за боевой дух американской армии. Отавным образом он служил в Азии и стал горячим антикоммунистом. Книга Хантера «Промывание мозгов в Красном Китае: целенаправленное разрушение человеческого разума» вышла в 1951 году. В ней он объяснял, что термин «промывание мозгов» является переводом китайского термина «хси-нао», что означает «чистка мозгов»; Хантер утверждал, что часто слышал это выражение от европейцев, оказавшихся в Китае в 1949 году, — году революции Мао.

В 1955 году, спустя два года после прекращения военных действий в Корее, военное командование США выпустило солидный отчет о лечении бывших военнопленных под названием «Война окончена, но битва продолжается». По результатам опроса всех до единого моряков, которые уцелели в плену и вернулись домой, — более четырех тысяч человек — было установлено, что многие из них подвергались интенсивной обработке китайскими коммунистами. Китайцы тщательно отбирали пленников, считавшихся неисправимыми, помещали их в особые лагеря и обрабатывали по пять часов ежедневно; обработка заключалась в комбинации пропаганды и «исповедей» пленников. В отдельных случаях применялись физические пытки, но в основном китайцы использовали традиционные методы психологического воздействия: внушение и унижение. Отчет констатировал, что устрашающе большое число бывших пленных в той или иной степени поддались обработке. Некоторых склонили к тому, чтобы в радиопередачах обвинять Соединенные Штаты в вынашивании планов новой войны. Это мнение было широко распространено во многих странах, хотя и не соответствовало действительности.

Отчет Пентагона спровоцировал всеобщее помешательство на идее «промывания мозгов», продолжавшееся до 1957 года. Рассказы об опытах над американскими военнопленными появлялись в «Сатердей ивнинг пост». «Лайф», «Нью-Йорк таймс» и «Нью-Йоркере». Сам термин стал синонимом эффективного убеждения, и журналисты бились над вопросом, можно ли считать рекламу и психотерапию более мягкими формами «промывания мозгов». Кондон явно прочел множество подобных материалов; он даже знал о существовании труда Андре Сальтера «Терапия условных рефлексов» (1949). В романе на эту книгу ссылается китайский психолог Йен Ло, цитируя ее в докладе об успешном «промывании мозгов» американским военнопленным. Йен Ло называет и другие работы, имеющие отношение к гипнозу и психологическому «программированию», включая «Обольщение невинных» Фредерика Вертама, представляющее собой настораживающий отчет о пагубном воздействии комиксов на психику американской молодежи. (Надо полагать, что помимо всех своих талантов Йен Ло располагал еще и хрустальным шаром, позволяющим видеть будущее, поскольку «Обольщение невинных» было опубликовано лишь в 1954 году, то есть после окончания Корейской войны.) Эти книги и статьи, по всей видимости, убедили Кондона в том, что «промывание мозгов» или психологическое «программирование» в сочетании с гипнозом и методами Павлова — вещь совершенно реальная, во что верили и многие американцы, ставшие свидетелями войны в Северной Корее…

Книга Кондона играет на страхе того, что «промывание мозгов» может быть долговременным, что существуют способы изменить сознание навсегда. Однако ко времени выхода на экран фильма Франкенхаймера стало ясно, что подобное «программирование» носит временный характер. В 1961 году в фундаментальном труде «Исправление мышления и психология тоталитаризма: исследование „промывания мозгов“ в Китае», психиатр Роберт Джей Лифтон, участвовавший в опросе вернувшихся в США бывших военнопленных, приходит к выводу, что психологическая обработка пленников в долгосрочном плане потерпела неудачу. Все «новообращенные» в конце концов вернулись в Соединенные Штаты, а те, кто по возвращении домой восхваляли жизнь в Северной Корее, со временем все же изменили свои взгляды.

Тем не менее именно психологическая обработка является темой романа Кондона (если это не слишком громко сказано). Еще до того, как оказаться в руках Йен Ло, Реймонд подвергся психологическому воздействию со стороны матери: ее поведение выработало в нем стойкое презрение ко всем. Поведение матери Реймонда тоже обусловлено: ранний инцест стал причиной всех ее предательств. Американские граждане также постоянно подвергаются обработке с помощью политической пропаганды и начинают верить в безосновательные утверждения отчима Реймонда о том, что в правительстве засели коммунисты. По версии Кондона, нет коммунистического мира с одной стороны и свободного мира с другой. Есть просто манипулирующие и манипулируемые, обрабатывающие и обрабатываемые, пропагандисты и простой народ. В таком мире, по-видимому, лучше быть пропагандистом — если вы в состоянии терпеть боль.

Луис Менанд

I

В Сан-Франциско светило солнце. Сказочная пора! Из окна отеля, расположившегося на вершине холма, открывался чудесный вид, и Реймонд Шоу вполне мог бы сидеть себе и любоваться всей этой красотой. Тем не менее он стискивал телефонную трубку, словно osculatorium,[4] полностью сосредоточившись на текущем моменте и запретив себе думать о том, что сейчас происходит в барах, чужих постелях, да и где-либо еще.

Мешковатая сержантская форма валялась на стуле. Реймонд в новом темно-синем халате — за сто двадцать долларов! — вытянулся на гостиничной кровати и терпеливо ждал, пока телефонистка набирала один номер за другим, разыскивая где-то в Сент-Луисе отца Эда Мэвоула.

Он знал, что поступает неправильно. Два года военной службы в Корее закончились для него три дня назад, и сейчас он должен был как минимум тратить деньги на такси, разъезжая взад-вперед по залитым солнцем холмам. Наверно, у него просто в голове помутилось на почве сочувствия или еще чего-то столь же невероятного. Повинуясь нахлынувшему чувству хандры, он начал названивать отцам погибших солдат, с которыми служил. Похоже, отец Эда работал по ночам, поскольку к настоящему времени в Сент-Луисе уже стемнело.

Реймонд слушал, как телефонистка дозванивалась до коммутатора в Сент-Луисе. Он услышал, как ей сказали, что отец Мэвоула работает в наборном цехе. Где-то в отдалении мужчина разговаривал с женщиной. Потом наступила тишина. Реймонд ждал, уставившись на большой палец ноги.

— Алло? — раздался очень высокий голос.

— Мистера Артура Мэвоула, будьте любезны. Междугородняя линия.

Разговор происходил на фоне ровного громыхания работающих прессов.

— Я слушаю.

— Мистер Артур Мэвоул?

— Да, да.

— Говорите, пожалуйста.

— Э-э… Алло? Мистер Мэвоул? Это сержант Шоу. Я звоню из Сан-Франциско. Я… Э-э-э… Мы с Эдди служили в одной части, мистер Мэвоул.

— В одной части с моим Эдди?

— Да, сэр.

— Вы Рей Шоу?

— Да, сэр.

— Тот самый Рей Шоу? Который получил медаль за…

— Да, сэр, — Реймонд оборвал собеседника нарочито громким голосом. Ему захотелось швырнуть телефон в мусорную корзину, раз и навсегда покончив с этой мазохистской, самоубийственной затеей. А еще лучше разбить себе проклятым телефоном голову. — Э-э-э, видите ли, мистер Мэвоул, я еду… ну… в Вашингтон и мог бы…

— Знаем-знаем. Читали об этом. И позвольте сказать вам от всего сердца — вернее, того, что от него осталось — я горжусь вами, хотя мы и не знакомы, как гордился бы сыном, окажись он на вашем месте.

— Мистер Мэвоул, — быстро заговорил Реймонд, — если вы не против, я мог бы заскочить в Сент-Луис по пути в Вашингтон. Я подумал, что, может, вам и миссис Мэвоул станет немного легче, если мы поговорим. Об Эдди. Понимаете? В смысле, мне кажется… Это самое малое, что я могу сделать.

Наступила тишина. Потом мистер Мэвоул всхлипнул, в ответ на что Реймонд довольно грубо сказал, что пришлет телеграмму с номером рейса, и повесил трубку, чувствуя себя полным идиотом. Подобно злому человеку с тростью, который проковырял дырку в небесах и обжегся хлынувшей на него радостью, Реймонд обладал незавидной способностью обращать все хорошее себе во вред.