Лариса Соболева - Улыбка Горгоны

• Название: Улыбка Горгоны
• Автор: Лариса Соболева
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46970-3

Сестры Вероника и Зинаида не общались пять лет! И вот встретились... в морге. Зинка-оторва, хитренькая, умная и безбашенная. Больше всего на свете ей хотелось денег. И она добилась своего, заплатив за это жизнью...

Веронику ждала поездка на Мальту, любимый жених и семейное счастье. А теперь она главная подозреваемая в убийстве сестры. Ведь это ей досталось имущество покойной, за которым охотятся... все!

Старик Беляев передал Зине в собственность огромный лесной массив. Та перед смертью спрятала купчую. Теперь эти бумаги ищут несколько человек: убийца старика, следователь и... фактический владелец леса, чьим доверенным лицом являлась Зина.

Линии жизни разных людей иногда закручиваются в одну спираль. И неважно, как они относятся друг к другу. Опасные виражи им суждено преодолеть вместе...

---

Ценная мысль, однако, не объясняющая, кто и зачем пытался проникнуть в квартиру. В подобных случаях что делают? Советуются с компетентными людьми, Вероника принесла на кухню сотовый телефон и углубилась в список контактов.

– Кому ты звонишь? – осведомилась Даша.

– Следователю. Я говорила тебе про него.

– Помню, помню. «Урод, сделанный из железа».

– Именно. Мы все равно не додумаемся, кто приходил, а для него информация будет полезна. Не берет трубку…

– Мало ли, по какой причине он не берет, а ты сразу раскисла. Позвонишь позже.

Вероника проголодалась. К счастью, вчерашние гости, если их можно так назвать, не все съели. На стол из холодильника перекочевали закуски, оставшиеся после вчерашних поминок, Даша, потирая руки, оживилась:

– Как вовремя! А то одну воду хлебаем. Давай помогу нарезать…

Вероника отдала девушке сыр и колбасу, та сосредоточенно начала резать на тонкие ломтики… Неожиданно гадкая мысль гвоздем засела в голове: кто Даша – друг или враг? Вот так вдруг ударило и что хочешь с этим, то и делай. Впрочем, вдруг ничего не бывает, любая идея имеет базу.

Виной ночное явление, а в том, что оно было, Вероника не сомневалась, потому что, помимо света в прихожей, достаточно было взглянуть на новую знакомую и увидеть, как она напугана. Казалось бы, раз напугана, то не должна вызывать подозрений, а у Вероники, с ее-то богатейшей фантазией, они, наоборот, разрастались. Но самое удивительное, подозрения выстраивались логически – как раз ночной визитер и заставил задуматься: так ли все безобидно, если не считать подписки о невыезде? А почему не считать? Творятся престранные странности, начиная с этой идиотской подписки.

Вероника обвела глазами кухню, собственно, не интерьер ее привлек, она словно искала ответ на стенах: почему ее впустили жить в квартиру убитой сестры, тогда как законами запрещено хозяйничать до вступления в права наследования? Да, люди хозяйничают, но делают это втихаря, а тут ключ выдали без особых уговоров. Мало убеждает, будто Ларичев проникся, так сказать, жалостью к ее безденежью, эти товарищи никого не жалеют – всем известно.

Не найдя удобоваримого ответа, Вероника вновь переключилась на Дашу, единственную подругу убиенной сестры. Но это с ее слов Зинка и Даша были подругами, а кто подтвердит?

– Что ты на меня так смотришь? – не поднимая глаз, спросила Даша. Интересно, как она увидела, что Вероника смотрит на нее? Внутри у Даши есть камера слежения?

– Любуюсь. – Вероника ни на секунду не задумалась, давая ответ, ибо частично говорила правду, ведь Даша действительно очень привлекательная. – Я же художник в некотором роде, меня, как художника, привлекает красота.

– Спасибо.

А не специально ли она убеждала Веронику в дружбе, планируя заночевать у нее? Вдруг ей нужно найти здесь нечто важное, как и ночному гостю… Да-да, ночной гость явился что-то забрать из квартиры. Если б он был любовником, как предположила Даша, то, услышав чужие женские голоса, не убежал бы. Он к кому пришел? К Зинке? А у Зинки подружки заночевали, испугались посторонних и неожиданных шорохов – разве так не бывает? Да пусть он женат сразу на двух телках – не ушел бы, к тому же остаток ночи обещал быть веселеньким, когда все выяснилось бы, но гость (или гостья, что тоже не исключено) убежал. А Даша! Даша готовилась встретить его с настоящей пушкой в руках. Неужели выстрелила бы в него?

– У тебя пистолет… – сказала Вероника, стараясь придать интонациям беспечную легкость. – Где ты его взяла?

– Пф! Купила, разумеется. Но после истории с твоей сестрой и сегодняшней ночи я, пожалуй, на улицу с газовым пистолетом больше не выйду. Приобрету гранатомет, на худой конец автомат Калашникова.

Ах, пистолет газовый… Это же другое дело, Вероника тоже давно хотела приобрести нечто подобное для самообороны, да все как-то не получалось выкроить денег.

– И я бы не прочь автомат заиметь, – мечтательно произнесла она. – К сожалению, сейчас денег нет даже на пистолет. Но как только появятся…

– Готово, – улыбнулась Даша, смахивая крошки и обрезки со стола. – Не сиди сложа руки, тарелки ставь.

Приходит же всякая дурь в голову! Пистолет еще не повод подозревать человека черт-те в чем.

Выполнив просьбу, Вероника, пока новая подруга раскладывала еду на тарелках, позвонила Ларичеву, он не взял трубку – вот змей на лапах! Пришлось приступить к завтраку, который уже не казался желанным, у Вероники всегда так: неприятность или повышенная тревожность приводят к потере аппетита. Неприятностей хоть отбавляй, а почему тревога укоренилась? Вон в чем дело… Визитер действовал так уверенно и безбоязненно потому, что он точно знал: в квартире никого нет. Приходил чужой Зине человек, а это уже страшно.

Он устал. Затаив дыхание и боясь потревожить его состояние покоя, Лайма смотрела на безупречно выточенный профиль, на тени от сомкнутых ресниц и бледное лицо, похожее на мраморное изваяние, в котором живет душа камня, но не человека. Мирон красив, как сказочный принц, правда, нрав у него кошмарный, но на то есть причины, эти причины и портят характер, а характер в свою очередь отравляет жизнь Лайме. В общем, получается своеобразная цепь дурных закономерностей, да только от них не уйти слабовольным людям. Он младше на целых шесть лет, Лайму часто охватывал ужас, что кто-то из женщин, моложе и красивей, может заменить ее. Для Лаймы это было бы смерти подобно.

Она думала, он заснул, но Мирон не спал:

– Давай свои новости, только без вступлений.

– Без? Хорошо. Зину убили. Зарезали ночью около дома.

Он открыл глаза, повернул лицо к ней и выругался:

– Мать твою… Когда?

– Вчера было девять дней, ее похоронили…

– Почему мне не сообщила?!

Мирон резво вскочил, походил от стены к окну, потирая плечи и не подумав прикрыть наготу. Нет, он не принц, он божество – настолько безупречен, а богу можно все. Лайма, перевернувшись на живот и уложив подбородок на скрещенные руки, не сводила с него озабоченных глаз, ведь Мирон разволновался. Сейчас ей предстоит своим спокойствием погасить его нервозность, она и сказала ровно, без эмоций:

– А что изменилось бы? Я сама узнала дней пять назад, решила не ехать к тебе, не звонить, вдруг за мной следят, а мой телефон прослушивают…

– Дура. – Он закурил, отойдя к окну, хмыкнул: – Следят за ней… Мнительная дура. Кому ты нужна, чтоб твои пустые разговоры прослушивать?

– Мирон, не кури, тебе же нельзя.

– Не твое дело, – огрызнулся он. – Теперь на все плевать… А документы? Ты знаешь, где они?

– Нет, не знаю. Зачем тебе чужие бумажки?

Мирон лишь застонал, запрокинув голову и давая понять, что она не просто дура, а дура в квадрате, что равнозначно идиотке. Лайма не обиделась, она и не к таким выпадам привыкла, к тому же вспомнила более важный факт:

– И Сашка пропала.

– Сашка? Она звонила мне.

– Давно? – оживилась Лайма, ну, хоть одна новость хорошая.

– Последний раз позавчера, я не брал трубку.

– Почему? Почему не поговорил с ней? Мне она не отвечает, я не знаю, что думать. Ничего не понимаю, что происходит.

– А тебе не надо понимать. – Мирон загасил сигарету в консервной банке, завалился рядом на кровать, закинув за голову руки. – Поговорить? Мне? С ней? О чем? Про Зинку я не знал, а просто так с твоими подругами не болтаю, они действуют на меня отрицательно.

Несправедлив он к девчонкам – собственно, Мирона таким сделала как раз несправедливость. Лайма прижалась к нему всем телом, обняла его, терлась щекой о плечо, в такие моменты ей хотелось забыть все и всех. Настолько было хорошо, что даже смерть Зиночки отодвинулась на десятый план, а губы расплылись в улыбке.

– Мент, который допрашивал меня, подумал, что ты женщина. К ментам попала трубка Зины, в ней наши имена обозначены лишь согласными буквами, меня и Сашку они вычислили. Позвони Сашке со своего телефона…

– Потом. Выкладывай не по чайной ложке в час, а сразу: что за мент, почему тебя допрашивал?

Его приказ – для нее закон. Что помнила, то и рассказывала, изредка проверяя его реакцию, так как Лайма заботилась о его самочувствии, ведь Зинулю все равно не вернешь.

Она знала, что никогда не выйдет за него замуж, хотя оба свободны от брачных оков. Она не родит ему детей, у них не будет крепкой и дружной семьи – это предопределено той самой несправедливостью. Лайма сознательно шла на порционную любовь, которой скоро, очень скоро наступит конец в самом прямом смысле этого слова, но точного часа никто не знает.

А время-то идет, отбирая у нее шансы к счастливым переменам. Времени не скажешь: ну погоди чуточку, я не могу бросить его, мне с ним хорошо, а ему без меня плохо. По правде говоря, ему и с ней, и без нее плохо, не догадываться об этом она не могла. Просто Лайма нуждается в нем больше, она зависима от Мирона, как наркоман от дозы, алкоголик от спиртного – так выражались девчонки. В результате он обнаглел, безраздельно властвовал над ней, а она прощала ему абсолютно все, потому что беспросветная дура.