Ганс Вальдорф - Зеленая записка

• Название: Зеленая записка
• Автор: Ганс Вальдорф
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1968

ГАНС ВАЛЬДОРФ относится к плеяде молодых писателей ГДР, посвятивших себя приключенческому жанру. Он живет и работает в столице ГДР — Берлине. С выходом в свет романа “Зеленая записка” писатель сразу завоевал популярность широких читательских масс. В прошлом году Вальдорф опубликовал второй приключенческий роман — “Убийца сидел на стадионе Уэмбли”, действие которого разворачивается во время чемпионата мира по футболу, проходившего в Англии в 1966 году.

Написанная на основе реальных фактов, повесть Г.Вальдорфа “Зеленая записка” является своеобразным документальным подтверждением Заявления Советского правительства правительству США от 8 декабря 1967 года, в котором, в частности, говорится: “Чего добивается национал-демократическая партия ФРГ? Прежде всего — открыто выдвигается требование перекройки границ европейских государств… Неонацисты замахиваются на Северную Италию (Южный Тироль), на все территории, где мало-мальски звучит немецкая речь”.

Приключенческий жанр, в котором работает писатель, служит для него средством разоблачения буржуазного общества с его неуемной страстью к наживе любыми средствами, вплоть до самого жестокого преступления — убийства. Писатель показывает, что буржуазное государство не в состоянии искоренить фашистскую идеологию и что именно на буржуазной почве растет я размножается бацилла неофашизма.

---

— Разумеется. — Граф, казалось, некоторое время колебался, прежде чем задать мучивший его вопрос: — Позвольте узнать, как долго вы собираетесь держать под арестом Лиль Кардо? Может быть, ее можно освободить под залог?

— Она уже освобождена, — ответил Феллини.

Граф облегченно откинулся на спинку стула.

После того как учительница подписала составленный Молькхаммером протокол, оба криминалиста выехали в Глурнс.

В Глурнсе они позвонили в Милан и Меран, сообщив о предварительных результатах расследования, в последний раз взглянули на труп Новака, перед тем как его положили в гроб и увезли, и отправились обедать в ресторанчик, в котором завтракали утром.

— Это мое первое серьезное задание, — сказал Молькхаммер. — Надеюсь, до вечера все станет на свои места. Неужели Новака убил Перотти?

— Посмотрим. Кстати: Губингер учился на мясника, и Новака закололи как свинью.

Феллини отломил вилкой кусочек биточка и поднес его ко рту.

— Черт побери, — пробормотал он, — как это я раньше не догадался? Возможно, Новака укололи в сонную артерию не два раза, а только один? Скажем, большой двузубой вилкой для мяса?

От неожиданности Молькхаммер перестал жевать и, проглотив недожеванный кусок, быстро произнес:

— Как же этот умник эксперт не сообразил столь простой вещи? Ну конечно, такие вилки слегка изогнуты!

— Я и раньше подозревал не только врача, но и Губингера, а теперь подозреваю его еще больше. Но я все-таки не могу поверить, что этот трусливый толстяк способен на убийство.

— Когда волку угрожает опасность, он идет на все. Но какая опасность угрожала Губингеру?

После обеда Молькхаммер и Феллини вернулись в полицейский участок. Там их поджидала целая толпа репортеров, но комиссар перенес пресс-конференцию на вечер. Криминалисты уже собирались снова выехать в Тауферс, когда в комнату вошел высокорослый молодой человек в лыжных брюках и непромокаемой куртке.

— Я хотел бы дать некоторые показания. Я — доктор Перотти.

Феллини и Молькхаммеру пришлось приложить усилия, чтобы не выдать своего удивления.

— Я не собираюсь отнимать у вас много времени, — начал Перотти. — К тому же не исключено, что то, что я хочу рассказать, давно вам известно. Дело в том, что в течение двух недель я почти каждый день встречался с господином Новаком, в том числе и вечером накануне убийства. В тот вечер между нами произошла небольшая ссора.

Дальнейшее уже было известно криминалистам и совпадало с показаниями графа и Лиль Кардо.

— Куда вы направились, выйдя из бара? — спросил Феллини.

— В других обстоятельствах, — после некоторого колебания произнес врач, — я бы воздержался говорить о подобных вещах. Надеюсь, мне можно рассчитывать на вашу скромность? Некоторое время тому назад я познакомился с одной дамой, некой Кристиной Риман. В тот вечер я был у нее. Вернее, вначале я зашел к себе в номер, несколько освежился, а затем направился к ней. Она живет на третьем этаже, через две двери от номера господина Новака.

— Как долго вы оставались у Риман?

— Я не смотрел на часы, а если и смотрел, то сейчас не помню Я ушел от нее вскоре после двенадцати или в половине первого.

Перотти говорил легко и изящно. Он был высокого роста, стройный, загорелый, с густыми черными волосами и красивыми темными глазами. “Такой производит на женщин неотразимое впечатление И не удивительно, если они по уши влюбляются в него”, — подумал Феллини, а вслух сказал:

— Разумеется, весь разговор останется между нами Однако, надеюсь, вас не оскорбит, если мы, в спою очередь, поговорим на ту же тему с фрау Риман

Доктор Перотти кивнул головой, выражая согласие Молькхаммер попросил у врача удостоверение личности и уже хотел протянуть ему на подпись протокол, как вдруг Феллини задал ему еще один вопрос:

— Кстати, расскажите о своих отношениях с фройляйн Кардо!

— Это не был даже флирт. Женщина, конечно, очень недурна, но я не любитель охотиться в угодьях своих знакомых. Я не только ни разу не поцеловал ее, но даже не пытался этого сделать.

— Во всяком случае благодарю вас, — закончил Феллини, — что вы явились по собственной инициативе.

Он поднялся и вышел из комнаты, предоставив Молькхаммеру заканчивать формальную часть допроса.

На улице, освещенной ярким мартовским солнцем, ослепительно сверкал снег, с крыши капала талая вода и опьяняюще пахло мягким весенним воздухом. Феллини остановился и задумался Показания Перотти разрушали все надежды на скорую поимку преступника. Если Риман подтвердит, что доктор Перотти находился у нее в тот полуночный час, любой суд отклонит показания учительницы из Туттлингена. Даже если доктор Перотти и совершил преступление, уличить его невозможно. И наконец, с какой стати ему было вообще убивать Новака?

Феллини вернулся в кабинет и перечитал протокол.

— Не вешайте носа! — подбодрил он Молькхаммера. — Подобные неудачи случаются время от времени Вы прощупаете до вечера эту Риман, а я займусь проверкой своей гипотезы. Не исключено, что вилка поможет нам напасть на правильный след.

Они вместе выехали в Тауферс.

В гостинице криминалисты разделились: Молькхаммер поднялся к Риман, а Феллини спустился в кухню. Обеденная горячка прошла, перед тремя судомойками стояла гора грязных тарелок, теплый воздух был насыщен запахами вкусных блюд. Повар в переднике и высоком белом колпаке перекладывал в блюдо кусочки жаркого. Феллини представился. Повар в ответ вытянул трубкой губы и растопырил пальцы, давая понять, что знает как его, так и цель визита. Повар оказался итальянцем, одним из немногих итальянцев, встреченных Феллини в горах.

Феллини осмотрелся и похвалил кухню: просторная, чистая, оснащенная, судя по всему, самым современным оборудованием, она производила превосходное впечатление.

Повар с такой гордостью провел Феллини по кухне, словно она была его собственностью, обратив внимание криминалиста на то, что все оборудование электрическое — и чисто и удобно.

— У вас есть большие вилки, например для жаркого? С двумя зубьями? — спросил Феллини, когда они, наконец, закончили осмотр.

— Разумеется.

Повар прошел к ящикам, в которых лежали столовые приборы. Феллини взял одну из вилок в руки: твердая ручка и два острых, слегка изогнутых зуба.

— У вас много таких вилок?

— Пять.

— Все на месте?

— Вчера было только четыре. Одна пропала. Ну да ничего, найдется.

Вдруг он пристально посмотрел на Феллини.

— Или вы думаете…

— Я ничего не думаю, — перебил его Феллини, — и вам советую не ломать себе голову, — но, спохватившись, смягчился — По крайней мере никому ни слова. Болтливость может чрезвычайно затруднить расследование. Это не более чем подозрение.

— Разумеется, я буду нем как рыба.

— Чего-нибудь еще не хватает?

— Шести кофейных ложечек, двух сахарниц и колотушки для мяса.

— Когда она пропала?

— Позавчера.

— Кто был на кухне в тот вечер, когда произошло убийство?

— В тот день я работал две смены и ушел только в двенадцать часов ночи. Вон та женщина в голубом переднике ушла в начале двенадцатого.

— К вам кто-нибудь заходил?

— Шеф.

— Это в порядке вещей?

— О да! Он часто заходит на кухню, иногда по делам, а иногда просто так.

— Не мог ли он незаметно взять вилку и колотушку для мяса?

— Мог. Но прошу об одном: избавить меня от неприятностей!

— Если вы сами не проболтаетесь, никто не узнает о нашем разговоре, — сказал Феллини и протянул повару руку. Ладонь повара была влажной, лицо блестело, словно смазанное жиром. Пока Феллини шел к выходу, женщины с любопытством смотрели ему вслед, и он не сомневался, что сразу после его ухода они ринутся к повару с расспросами, и неизвестно, выдержит ли тот их натиск.

Факты, сообщенные поваром, могли придать следствию другое направление. Феллини хотелось немедленно поделиться новостью с Молькхаммером, но тот, вероятно, все еще находился у Риман. Необходимо как можно быстрее допросить Губингера, пока повар не успел его предупредить. Возможно, он уже раскаивается в своих показаниях и попытается оправдаться перед хозяином.

Войдя в кабинет, Феллини увидел, что Губингер сидит, размякший и бледный, за письменным столом, опустив на него тяжелые руки. Казалось, он уже давно так сидит и словно чего-то ждет: то ли счастья, то ли беды, но в любом случае важных изменений. Феллини знал, что в подобном состоянии люди особенно податливы и не всегда взвешивают значение своих слов, забывая о том, что могут себе повредить.

— Вы-то чего разволновались? У вас полное алиби на весь вечер. Я уже просмотрел протокол вашей беседы с моим коллегой, — приветливо улыбнулся Феллини.

— Это не совсем верно, — возразил Губингер. — Я дважды заходил в кабинет и оставался в нем некоторое время один.