Владимир Вера - Леди GUN

• Название: Леди GUN
• Автор: Владимир Вера
• Жанр: Боевик
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-46060-1

Когда-то в ранней юности Лена Родионова была вынуждена пожертвовать своей честью и своей гордостью. Это и определило ее будущую жизнь. Отныне никто и никогда не обидит и не унизит ее, потому что она обрела невиданную для женщины власть. Родионова сыграет решающую роль в переделе собственности в Москве, Киеве и Крыму, объявит войну государствам, церквям, конкурирующим бандитским группировкам. География и масштабы ее рискованного бизнеса не знают границ, а амбиции вообще беспредельны. И так же велика, необузданна и трагична любовь к Елене молодого человека, который однажды, в ранней юности, совершил роковую ошибку.

---

– Осмелюсь предположить, что не мой моральный облик стал причиной общего совета, – нашел что сказать Борис, задетый тем, что Родионова попыталась отчитать его в присутствии стоящих гораздо ниже его в табели о рангах.

– Ах, ты не в курсе, что произошло? – Родионова смерила его недоверчивым взглядом. – Из тех, кто знал об отправке моих людей в Крым, в живых остался только ты, если, конечно, не брать в расчет меня саму. Мои люди вместо Крыма отправились на тот свет. По всей видимости, ты позаботился об инкогнито этого рейса, и наши враги, как бы они ни ухищрялись, не смогли бы пронюхать о нем… Как прикажешь понимать?

Борис в секунду протрезвел, когда понял, что он на подозрении. То, что он услышал, потрясло его, он стоял как вкопанный, понимая свой прокол. Наверняка эти гоблины сболтнули лишнее кому-то, кому не следовало об этом знать. Ведь предупреждал же, что даже родным ни слова. Борис думал так же, что на Лену нельзя сейчас злиться, ее право подозревать и его. Тем паче в ее глазах он уже давно заработал имидж недовольного и числился неблагонадежным. Ее истинным советником был Лисовский, а главным исполнителем – Кутателадзе… Да и не мог он оправдываться, когда разговор строился на эмоциях, а не на разуме. Борис думал так, а она отчитывала его все безжалостнее:

– Ты в последнее время сильно утомился. Может, подыскать тебе более спокойную работу? Или об этом уже подумали твои новые друзья?

«Боже, неужто она думает, что я ее продал?» – Борису стало не по себе от этой мысли.

– Какие друзья, что ты говоришь? – огрызнулся он. – Если я на крючке, то назначь расследование. Скажу тебе одно, скорее я сдохну, чем тебя продам.

– Всему свое время, – раздался голос из темного угла. Это был голос Кутателадзе. По телу Бориса пробежали мурашки. В том, что он был уже в отставке, не было сомнения. В голове пульсировала фраза: «Меня подставили»…

– Меня кто-то подставил, – произнес он вслух.

– Разберемся, – изрекла Матушка. – Можешь идти, – она указала на дверь.

Когда Борис вышел, она сказала Лисовскому:

– Установи за ним наблюдение.

Кроме обычного значения, эти слова говорили еще об одном – Лисовский теперь был первым советником Матушки официально. К слову, именно он высказал предположение, что утечка исходила от Бориса. Но не забыл подстраховаться на случай, если будет доказана его невиновность: «Может, Борис и сам не помнит, о чем болтал по пьяной лавочке».

* * *

Экстренный выпуск «Новостей» передавал репортаж с места трагедии. Взрыв произошел, когда поезд на полном ходу пересекал границу Запорожской области неподалеку от местечка с клонящим ко сну названием Мирное. В эту ночь жителям поселка перебил весь сон сильный грохот, подобный грозе. Яркое зарево самые любопытные мирчане увидели позже, догадавшись, что это не гром, еще и по отсутствию ливня. Любопытных, не поленившихся встать с нагретых кроватей, к слову, оказалось не так мало. Когда еще пришлось бы им увидеть такое. Взрыв разворотил целый состав, опрокинул многие вагоны вверх тормашками. Несколько вагонов превратились в груду искореженного металла. Кто бы мог подумать, что вагоны горят как свечки.

Борис уставился на экран. Перед глазами предстала чудовищная картина. Стоны и крики напуганных до смерти людей слились в общий протяжный рев. Пострадавшие, но оставшиеся в живых, глядя на окровавленные тела погибших, не смели сетовать на судьбу. А погибших было много. Один вагон, где, вероятнее всего, произошел взрыв, вовсе разлетелся в пух и прах. Его словно расплавило в мартеновской печи. Так выглядела эта куча железных прутьев со сгоревшими дотла внутренностями. Два ближайших вагона-соседа смотрелись не лучше. Выли сирены «Скорой помощи», суетились санитары, складируя на носилки обуглившиеся трупы. Пожарные потирали руки, организовав себе перекур. Они свое дело уже сделали.

Репортер распылялся в версиях, третируя вопросами какого-то полковника милиции. Телевизионщик видел, что милиционер и двух слов связать не может. Но тот был в форме, а значит, лицо – официальное. Практически ничего не выжав из мента, журналист решил сам покрасоваться в кадре на фоне чуть ли не прифронтового натурализма. Он с оголтелой уверенностью настаивал на собственной версии причины трагедии, высказав мнение, что сработало взрывное устройство огромной мощности, скорее всего пластиковая бомба с таймером или дистанционным детонатором, и что по всем признакам это террористический акт.

Борис смотрел телевизор, все еще не осознав до конца, что в этом сюжете он не простой зритель. Расслабился, понадеялся на авось. Теперь он знал почти на сто процентов, что бомба была в той посылке. Почему он не проверил? Почему? Он еще и еще раз прокручивал свои действия на перроне. Он же учуял, что происходит что-то неладное, когда заметил того сутулого, увидел, как он передает бандероль. Почему он не придал этому значения. Может, это старость? Да, он заслужил, что Елена так обошлась с ним. Но поймал себя на мысли, что все-таки ему себя жаль. И вовсе не потому, что его пнули, как отслужившую собаку. Пусть она считает его ни на что не годным. Но кто ей позволил считать его предателем? Неужели за столько лет она не смогла ничего понять? Обидно было, что она и не пыталась понять. Воспринимала как должное его собачью преданность.

«Когда я дал повод смотреть на себя как на вещь? – ныла душа. – Как быстро ты все забыла. А ведь это я обещал, что сделаю тебя королевой. Я натолкнул тебя на эту разрушающую мысль. Я жалею об этом. Но сказал это я и многое сделал, чтобы ты обрела проклятую власть». «Можешь идти…» – Ты сказала: «Можешь идти». Так госпожа отправляет слугу».

Много лет назад. Австрия. Вена

На Випплингерштрассе, во дворе Старой ратуши, нельзя было не наткнуться на забавный фонтан Андромеды. Идти следовало на неприличный звук струи, льющейся в ведро из пасти мифического дракона. Через улицу стояло барочное здание. За его стенами скрывалась уютная площадь Юденплац, где в XII веке существовало древнее гетто, история которого завершилась еврейским погромом 1421 года.

Ныне местной достопримечательностью стал провонявший пивной бар, упирающийся ступеньками в подвал обшарпанного трехэтажного дома времен какого-то эрцгерцога из династии Габсбургов. Тут всегда было людно. Публика разношерстная. И собиралась она не только по выходным. Здесь расслаблялись и живущие в старом гетто эмигранты, и залетные любители злачных местечек.

В углу, спрятанном за решетчатой оградой из бамбука, сидели два завсегдатая и еще один парень, которого никто здесь ранее не видел. Все трое были русскими. Первые двое промышляли мелкими кражами. Они жили в захолустном квартале Фрайхаус, в непосредственной близости от блошиного рынка. Именно там предпочитали ютиться эмигранты славянского происхождения, а также греки и албанцы.

В захудалом пивняке эту карикатурную парочку знала каждая собака. По виду они казались стопроцентными уголовниками, которым даже не обязательно прибегать к услугам гримера для участия в гангстерском боевике. В головах этих ребят гулял ветер, поэтому они перебивались время от времени всякой мелочовкой и довольствовались своим грозным видом да парой монет, которых едва хватало на пражский шницель, бокал рейн-вестфальского вина да кружку баварского пива.

Добрую треть своего распорядка эти двое проводили в баре «Барракуда», периодически махая кулаками и потихоньку спиваясь. Одного звали Кабаном, или Wildschwein на немецком, другой жил под кличкой Седой, без перевода. Так они и представлялись при знакомстве. Седой был тощим, со впалыми щеками, говоря что-либо, он все время покашливал, как туберкулезник. Другой, как по контрасту, был мясистым и ширококостным, с незакрывающимся бульдожьим ртом…

Этим вечером троица пила водку и закусывала ее хот-догами, хотя закусывать, видимо, больше предпочитала солеными огурцами. Новичка звали Борис. С первых дней новенький поставил себя в этой компании лидером. В голове этого малого осели изворотливый ум и изобретательность. Кабан и Седой надеялись, что с помощью Бори им перепадет что-нибудь на жизнь. С фантазией у них было всегда туговато, а в голове новенького роился целый улей афер и махинаций. Боря занимал их своими глобальными перспективами. Общаться с Борисом им нравилось. Они представляли себя богачами, когда он закидывал их всевозможными проектами быстрого обогащения и описывал мельчайшие детали своих грандиозных планов. Он делал это с такой верой в глазах, что Кабан и Седой временами считали их наполовину осуществленными. В устах Бориса преграды на пути реализации афер были ничтожны. Своим новым компаньонам он оставлял право верить ему на слово. В этот день, как обычно, они сидели в «Барракуде», Боря задумчиво изучал посетителей, Седой и Кабан донимали его расспросами.