Сьюзан Конант - Пес, который порвал поводок

• Название: Пес, который порвал поводок
• Автор: Сьюзан Конант
• Издательство: Азбука
• Жанр: Детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-7684-0610-7

Доктор Стэнтон, состоятельный член кинологического клуба, удавлен поводком. Холли берет к себе его осиротевшего пса Рауди и постепенно втягивается в расследование убийства. Однако находчивая Холли Винтер с помощью четвероногих друзей находит разгадку тайны.

---

— Может, он пришел в отчаяние из-за информации об электронных антиблошиных ошейниках, — заметила я. — Он просто не мог дождаться, когда «Собачья Жизнь» примет верные установки.

Кевин не улыбнулся. Он приподнял что-то похожее на магазинный пакет:

— Этот тип оставил тебе подарочек.

— Пластиковый пакет?

— Пакет, — сказал он, — наш.

— О! Пакет есть вещественное доказательство. Так?

— Содержимое — один большущий ком шерсти. Цвет — желтый. Ты, часом, не сберегала… гм… чего-нибудь такого? — Голос у него звучал в соответствии с обстоятельствами растерянно.

— Я не сторож шерсти собачьей. Не пряду я и не тку. — Это, должно быть, миссис Деннеги настроила мой ум на библейский лад. Конечно, некоторые люди сохраняют шерсть, когда вычесывают своих собак, В одной из книг, которую я взяла в библиотеке д-ра Стэнтона, была фотография шапочек и варежек, связанных из шерсти лаек. Для меня это то же, что прясть свои собственные волосы.

— А у тебя это, случаем… гм… не сувенир?

— От Винни? Конечно нет. Если бы мне захотелось сувениров, я достала бы фотографии, ленты и призы. А ты думал, я ее стригла после смерти? Что за омерзительная мысль? Где ты эту штуку нашел?

Я когда-то знала женщину, которая сделала кое-что еще омерзительней. Когда у нее умер пес, она отвезла его тело к таксидермисту. Набитый пес навеки воссел на своем любимом кресле у нее в гостиной. Пес был — или когда-то был — гладкошерстным фокстерьером. А женщина была француженка. Я спросила ее, в обычае ли такое у них во Франции, но она ответила — нет, это необычно и там.

— Шерсть была на кровати, — объяснил Кевин, — прямо на одеяле.

— Что же это должно значить?

— Визитная карточка. Послание кому-то. Тебе. Мне.

— Что за выкрутасы. Этот тип какой-то извращенец. Грабители не берут на работу своих собак. Здесь была какая-нибудь собака? Могут это твои парни сказать?

— Они еще не закончили, но считают, что нет, — ответил Кевин. — Считают, собаки не было. Только шерсть.

— Шерсть без собаки. Как улыбка без кота, — заметила я. — Как у чеширского кота.

Мне не нравилась эта шерсть у меня на кровати.

— А не скажешь ли, от какой она собаки? — Он вручил мне пластиковый пакет. Я подняла его и подержала под светом напольной лампы.

— Похоже на шерсть Винни, — сказала я. — Золотистый ретривер. Собака со шкурой, как у ретривера.

— Сядь, — попросил Кевин. — Нам с тобой нужно кое-что обсудить. Сегодня мы получили по почте листок. Неподписанный. Мол, если мы хотим узнать, кто убил Стэнтона, нам следует начать с того, чтобы поближе приглядеться к его псу.

— Да? — невинно спросила я;

— Ну?

— Ну так вперед, — предложила я. — Он не укусит. Или хочешь, чтобы я вызвала ветеринара?

— Хочу, чтобы ты сказала мне, что за чертовщина тут творится.

— Я рада, что тебя не слышит твоя мамаша. Если заорешь чуточку громче, она услышит.

— Говорят тебе, пора прекратить играть в игрушки. Какой-то чокнутый испоганил твой дом и вывалил эту собачью шерсть к тебе на кровать. Умер старик. Ты его видела? Мило он выглядел? Ты добиваешься, чтобы лицо у тебя стало таким же, Холли?

— Нет, — тихо ответила я. Не возьми я к себе Рауди в тот вечер, когда умер д-р Стэнтон, я много чего передумала бы об этом лице. По правде говоря, я приняла все весьма всерьез, но, когда рядом пес, особенно пес вроде Рауди, трудно бояться.

— Общее во всем этом — собаки, — заметил Кевин. — И по какой-то причине я, когда думаю о собаках, думаю о тебе.

— Я ничего не сделала, — сказала я.

— Верно. А вот теперь начнешь. Расскажи мне об этом псе. Сейчас.

Кевин вовлекал меня в разговор, не стращая и не угрожая. Он меня напрягал. Я никогда не слышала, чтобы он так разговаривал. Кроме того, раз он решил поближе приглядеться к Рауди, он неизбежно найдет татуировку.

— На нем есть татуировка, — начала я. — Это регистрационный номер АКС. Пес принадлежит Маргарет Робишод.

— Умница. Пай-девочка, — одобрил Кевин.

— Не говори со мной покровительственным тоном, выродок. Я тебе все скажу.

— Я рад, что моя мама тебя не слышит.

Оба мы рассмеялись. Рауди перешел к Кевину и подал ему лапу. Тот ее принял.

— Я тебе все скажу, — продолжала я, — при условии, что сохраню этого пса. К ней он не вернется.

— Отдел по расследованию убийств и контроль над животными недавно объединились, — сообщил Кевин, — но в твоем случае я сделаю исключение.

Я выболтала все, включая слухи о том, что Маргарет дает своим собакам наркотики, и свои подозрения насчет ее брата.

— Итак, — завелась я, — Маргарет ненавидела Стэнтона. Даже если сперва она считала, что Кинг умер, то могла увидеть его здесь поблизости. Эйвон-Хилл достаточно близко от Брэтл и, Эпплтон, а Стэнтон гулял с Рауди. Сколько будет дважды два, она сосчитать умеет. А если она узнала, ей попросту понравилось его мучить. Плюс к тому она могла отомстить и не забирая обратно Рауди, своего Кинга. А ты упустил кое-что существенное.

— Я упустил, гм?

— Деньги, — объяснила я. — Когда ты взглянул на ее задний двор, то не понял, что там. У нее самый шикарный питомник, какой я когда-либо видела, и ручаюсь — ты в него не заходил. Много ли выплачивал доктор Стэнтон?

— Две тысячи в месяц, — ответил Кевин.

— А долго ли?

— В течение восьми месяцев.

Шестнадцать тысяч, свободных от налога. Я не была уверена, что этого довольно, чтобы финансировать такую систему, но не сказала этого. Может быть, она рассчитывала на дальнейшие поступления. Интересно, где она была в начале нынешнего вечера. Выводила своих собак? Вопросы, вопросы…

А вот где не было вопросов — так это стряхивать ли оставшуюся шерсть с откидной части кровати и сворачиваться ли этой ночью в собственной постельке. Я понимаю, что могла бы наглухо забить гвоздями кухонную дверь и укрепить ее снаружи, но не сделала этого. Заснуть было бы нелегко при моих средствах к существованию, измятой кучей лежавших на полу в соседней комнате. Стив и я живем каждый своей жизнью, но этой ночью я даже не позвонила, прежде чем явиться к нему с Рауди у левого бока и чемоданчиком в правой руке. Стив живет над лечебницей, и обычно я не могу уснуть, пока мы не включим особый глушитель для лая, но этой ночью я заставила его включить машинку на малую мощность и уговорила поместить Индию прямо у двери спальни. Сильный мужчина рядом с вами в кровати — удобство, но немецкая овчарка на страже у дверей — подлинная охрана.

Глава 16

От Рауди при уборке — помощь небольшая. Рев пылесоса был для него рычанием мастифа. Клочья пыли — вторгшимися ши-цзу. Губки — добычей, мышами, чтобы трясти их, пока у них шеи не сломаются.

Принтер работал. Книги были разбросаны, но не изорваны. Заново загружать файлы — то еще удовольствие, но все важные статьи, казалось, были на месте. Непоправимые потери понесли только дискеты. Кто-то, верно, специально задумал так с ними поступить. По счастью, я сохранила печатные копии большинства файлов и припрятала дубли дискет в чулане спальни.

Кузен Кевина Майкл явился, чтобы починить развороченное дерево кухонной двери и поставить на переднюю и заднюю двери надежные замки со щеколдами. Убирая, подшивая бумаги, составляя брусочки и досочки от книжных полок и прислушиваясь к пению Майкла — как и многие кембриджские плотники, он вдобавок играет в рок-группе, — я думала о сторожевой собаке и об этой шерсти у себя на кровати. Когда пес справляет свои дела, то тем самым отмечает свой путь весточкой для следующего проходящего пса. Я здесь бываю, пишет он, так что посматривай. Или, может быть, подумалось мне, я слишком долго пробыла среди собак.

Я подумала также и насчет акит и немецких овчарок, и — вас это может удивить — насчет золотистых ретриверов. Охотничьи собаки необязательно станут сторожить дом, но будут охранять вас и вашу семью. А что же мой пес? Несколькими днями раньше он случайно налетел на меня во время игры. Если хотите знать, каково это, когда маламут на полной скорости ударяется о тебя, бросьтесь с размаху на кирпичную стену. Воспользуется ли он этой силой? Укусит ли? Его зубы и челюсти мельче, чем у Клайда, но, чтобы заметить разницу, нужно поставить этого пса и полуволка бок о бок, челюсть к челюсти. Если бы Рауди воспринял кого-то как угрозу мне, он мог бы трансформироваться в кирпичную стену с волчьими челюстями. Но сделает ли он это? Если на него нападал пес, он решительно врезался в него, разрывая ему уши и дробя пасть. Но человек? Нападающий на меня? Да способен ли он увидеть в человеческом существе угрозу? Его быстрый разум был на моей стороне, а его мягкий нрав, его явно безраздельная вера, что люди поселились на земле, чтобы почесывать пузички маламутам, — на стороне противоположной.

Я позвонила Баку, чтобы развлечь его, а заодно и убедиться, что никто не потревожил его неверным сообщением о моем ограблении. Не ограблении. Почему я продолжала называть это так? Ведь ничего не пропало. Взлом и вторжение — вот верные слова, но ими мне думать не хотелось. Мой дом был ограблен — вот так я могла бы сказать. Он обшарен. У меня было ограбление. Но ведь кто-то «взломал»? Кто-то «вторгся»? Была взломана я, произошло вторжение в меня. Так я чувствовала.