Алексей Гудзь-Марков - Индоевропейцы Евразии и славяне

• Название: Индоевропейцы Евразии и славяне
• Автор: Алексей Гудзь-Марков
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-9533-0486-2

Сила славян, стойкость и мощь их языка, глубина культуры и срединное положение на континенте проистекают из восприятия славянством большинства крупнейших культурно-этических явлений, происходивших в Евразии в течение V тыс. до н. э. — II тыс. н. э. Славяне восприняли и поглотили не только множество переселений индоевропейских кочевников, шедших в Европу из степей Средней Азии, Южной Сибири, Урала, из низовьев Волги, Дона, Днепра. Славяне явились непосредственными преемниками великих археологических культур оседлого индоевропейского населения центра и востока Европы, в том числе на землях исторической Руси. Видимая податливость и уступчивость славян, их терпимость к иным культурам и народам есть плод тысячелетий, беспрестанной череды столкновений и побед славян над вторгавшимися в их среду завоевателями. Врождённая широта и певучесть славянской природы, её бесшабашность и подчас не знающая границ удаль — это также результат осознания славянами громадности своих земель, неисчерпаемости и неохватности богатств.

---

Начало IV тыс. до н. э. ознаменовалось новой этнической экспансией населения Загросских гор. Во многом это было прямое продолжение вторжения на юг Месопотамии земледельцев и пастухов Загроса, создавших убейдскую культуру Месопотамии второй половины V — первой половины IV тыс. до н. э. Прообраз убейдской культуры сложился в горах Загроса и дал два побега: на юге Месопотамии и на юге Туркмении (Геоксюр в низовьях реки Теджен). Причем население Загроса шло на новые земли с устоявшимися религиозными и культурными представлениями, на что указывают величественные храмы самых ранних слоев убейдской культуры (город Эриду второй половины V тыс. до н. э.).

На северо-востоке Ирана, в отрогах Восточного Эльбурса, около 4000 г. до н. э. зародился новый значительный центр производящей экономики — Тепе-Гиссар, связанный скорее с Сиал-ком (центр Ирана), нежели с Загросом (Фарс, Элам).

В первой половине IV тыс. до н. э. в Южной Туркмении, к востоку от юго-восточных отрогов Копетдага, в нижнем течении современной реки Теджен-Герируд зародился Геоксюрский оазис. На первом, раннем этапе развития культура Геоксюра испытывала величайшее влияние Элама (юго-запад Ирана) и Фарса, что указывает на прямую причастность населения Южного Ирана (Загросские горы) к созданию Геоксюрского массива поселений. Географически местоположение Геоксюра объясняется его нахождением к северу от природных естественных ворот через горы Копетдага и Гиндукуша, соединявших Среднюю и Переднюю Азию и открывавших путь для населения юга Ирана, продвигавшегося к северу.

Во второй половине IV тыс. до н. э. переднеазиатская культурная, этническая и религиозная экспансия достигла бассейна реки Гильменд на юге Афганистана, где родился местный центр производящей экономики — Мундигак, и горных долин севера Белуджистана (запад Пакистана) с центром Кветта. Около середины IV тыс. до н. э. крестовый орнамент переживал расцвет.

Культурно-религиозная экспансия IV тыс. до н. э. оказалась гораздо шире произошедшей в V тыс. до н. э. В IV тыс. до н. э. возводились монументальные храмы Убейда (юг Месопотамии) и могучие крепости Геоксюра (юг Туркмении). Древнейшим центром металлургии на юге Туркмении с середины V тыс. до н. э. являлся Анау I. В IV тыс. до н. э. в Анау, Намазге, Геоксюре повсеместно распространились металлические украшения. Схожие с анаунскими типами металлические изделия производились и распространялись в Сиалке и Гиссаре (центр Ирана), в Сузах (Элам, юго-запад Ирана). Уровень металлообработки в Иране и на юге Туркмении был одинаков.

В IV тыс. до н. э. изделия из легкоплавких металлов меди, золота, серебра, свинца прочно вошли в быт городского и сельского населения Передней и юга Средней Азии. Металлические серпы окончательно заменили прежние кремневые. Параллельно с ковкой ремесленники начали осваивать литье в двухсоставных глиняных формах. Наряду с медными булавками со спиральной головкой, получившими распространение еще в V тыс. до н. э. и основным центром производства которых являлся Сиалк (центр Ирана), в IV тыс. до н. э. в районах Анау и Намазга (Кара-Депе), а также на севере Ко-петдага распространились медные булавки с конической головкой. Подобные булавки были распространены в Гиссаре (север Ирана), Сиалке (Элам), встречались и в Малой Азии (Анатолии) до гибели легендарной Трои (VII слой), около 1250 г. до н. э., разгромленной греками-ахейцами.

В IV тыс. до н. э. в районе Анау (селение Тилькин-Депе) занимаются производством пил. Известны медные и золотые пилы в Месопотамии и в ряде иных районов Передней Азии, но в более позднее время.

В IV тыс. до н. э. в центрах Передней и юга Средней Азии началось распространение производства черешковых кинжалов. Причем кинжалы Ирана имели ребро по клинку, в то время как южнотуркменские (Анау) клинки были плоскими. Древнейшие кинжалы появились также в городах Кише и Уре на юге Месопотамии, затем в Сузах (Элам) во второй половине V тыс. до н. э. и в начале IV тыс. до н. э. С IV тыс. до н. э. развернулось промышленное производство разнообразных форм металлических ножей. Вытянутые ромбовидные ножи с начала IV тыс. до н. э. производились в Геоксюре и в Намазге II. В Намазге I (селение Илгынлы-Депе) производили черешковые ножи с лопаточковидным лезвием и с деревянной обкладкой рукоятки.

В IV тыс. до н. э. разворачивается все более нарастающий и глубокий процесс проникновения культуры юга Туркмении на север, в среду народов, населявших необозримые степи Евразии.

Лишь в III тыс. до н. э. и особенно в XVII–XV вв. до н. э. индоевропейское население юга Урала, Сибири и Туранской долины Средней Азии (первый этап андроновской культуры), сумевшее создать собственную мощную металлургию, начало обратное движение с севера на юг, безудержно стремясь в долины рек Северной Индии и в цветущие оазисы Ирана, Малой Азии и Переднего Востока.

Успехи эпических военных предприятий степняков-кочевников III–I тыс. до н. э. во многом были обеспечены преимуществом в вооружении и в воинском искусстве, в обладании и применении стремительных боевых колесниц, в высокой духовной организации общества, нашедшей отражение в собрании древнейших индоевропейских религиозных гимнов Ригведы, текстов Авесты и хеттской литературы.

Впрочем, бурные события II тыс. до н. э. пока еще для нас дела далекого будущего. А в IV тыс. до н. э. плоские клинки южной Туркмении все шире распространялись по югу Сибири и низовьям Волги.

Посуда Геоксюра IV тыс. до н. э. была аналогична посуде Элама и Фарса, имеющей характерную крестовую роспись. В то же время посуда Геоксюра была несколько отлична от посуды Северного и Центрального Ирана (Сиалк, Гиссар), переживавшего на рубеже V–IV тыс. до н. э. процесс обособления в самостоятельный культурный центр.

Сосуды Геоксюра в IV тыс. до н. э. по четырем внешним сторонам тулова украшались сложным крестом. По внешнему и внутреннему донцам сосуда также наносился крест. Мы помним о том, что на донцах сосудов самарской культуры V тыс. до н. э. (север Месопотамии) также наносился крест. Около третьей четверти V тыс. до н. э. кресты повсеместно украшали сосуды Фарса и Су-зианы (Элам) на юге Ирана. Причем роспись сосудов из Тали Бакуна (Центральный Фарс) совершенно аналогична росписи керамики Геоксюра IV тыс. до н. э.

Преемственность крестового орнамента Геоксюра проистекает из Элама и Фарса, а они, в свою очередь, наследовали традицию из Северной Месопотамии второй половины V тыс. до н. э. (культура самарская), пережившей вторжение из того же Элама и Фарса (горы Загроса) около середины V тыс. до н. э.

Таким образом, круг преемственности культурных традиций всякий раз замыкается на горах Загроса на западе и юге Ирана (Элам, Фарс). В силу этого закономерно и то, что население Геоксюра IV тыс. до н. э. антропологически родственно населению юга Месопотамии и юга Ирана данной эпохи и несколько отлично от южнотуркменского.

Хотя пришельцы с юга обнаружили на севере Копетдага (юг Туркмении) сходную с южноиранской культуру, они все же чуть изменили местный орнамент, принципиально не нарушив при этом геометрический стиль местной традиции.

Основание Геоксюрского массива поселений, как указано выше, было положено около 4000 г. до н. э. в нижнем течении реки Теджен-Герируд. В период с 3500 г. по 3000 г. до н. э. в Геоксюрском оазисе возник целый ряд новых поселений и возросли размеры прежних. Главные центры оазиса — Геоксюр I и Муллали-Депе — оделись могучими каменными крепостными стенами с круглыми башнями в узлах обороны.

Бурно развивались культурные и экономические связи Геоксюра с городами юга Месопотамии эпохи убейдской культуры и центрами Элама эпохи ранних Суз и Джови. Вторая половина IV тыс. до н. э. представляется временем наибольшего освоения и процветания юга Туркмении. Никогда позже, в последующие века и тысячелетия, население северных отрогов Копетдага не достигает подобного блеска и великолепия всех сторон материальной культуры древности. Все области производящего хозяйства достигли максимально возможного для данной эпохи расцвета. Природа в V тыс. до н. э. еще оставалась благосклонной к пахарям, пастухам и ремесленникам Передней и юга Средней Азии. Во многом именно высокий уровень развития сельскохозяйственного производства позволял поступательно развиваться металлургии, множеству различных ремёсел, повсеместно вести строительство громадных многокомнатных домов, возводить могучие оборонительные системы городов. Население достигло наивысшей точки материального благоденствия и удобств данной эпохи.

Население Анау, Намазги середины V–IV тыс. до н. э., в отличие от пришлого в IV тыс. до н. э. из южного Ирана населения Геоксюра, являлось прямым наследником населения юга Туркмении джейтунской эпохи VI тыс. до н. э., а значит, непосредственными потомками пастухов и земледельцев юга среднеазиатской равнины времен существования пышных нив и полноводных потоков на территории нынешних Каракумов. В области Анау и окружающих его селений (район Ашхабада) население занималось разведением лошадей, крупного и мелкого рогатого скота, свиней, верблюдов. Широко велась охота на оленей и джейранов. Собаки использовались для охраны стада.