Норман Мейлер - Нагие и мёртвые

• Название: Нагие и мёртвые
• Автор: Норман Мейлер
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Современная проза
• Год: 1976

В романе известного американского писателя рассказывается о жизни и боевой деятельности одного из соединений армии США на Тихоокеанском фронте в годы второй мировой войны.

Автор разоблачает порядки и нравы, царящие в вооруженных силах США. Хотя со времени событий, о которых повествует в книге, прошло более 30 лет, читателя не покидает чувство, что все происходит в наши дни.

---

— Черт побери, ну и вонь здесь, — проворчал Ред.

Они жили в джунглях так долго, что, казалось, успели привыкнуть к запахам, но за ночь, пока плыли на катере, отвыкли.

Вскоре все взмокли от пота, хотя прошли всего несколько сот ярдов. Вокруг ремней рюкзаков по рубашкам расползлись темные влажные пятна. От шедших в голове колонны каждый шаг требовал необычайных усилий: джунгли выплескивали на них всю скопившуюся на листьях влагу. Ботинки, несмотря на влагоотталкивающее покрытие, постепенно начали промокать, брюки до колен пропитались жидкой грязью. Рюкзаки стали казаться очень тяжелыми, руки и спина затекали от напряжения. Каждый нес до тридцати фунтов продуктов и постельных принадлежностей, две фляги с водой, десять обойм с патронами, две-три гранаты, винтовку, два тесака. Общий вес груза достигал фунтов шестидесяти на человека, то есть веса очень тяжелого чемодана. Большинство людей почувствовали усталость после первых же сот ярдов пути. К моменту, когда было пройдено около полумили, все ужасно устали и едва переводили дыхание.

Вскоре река превратилась в ручей, и полоска мелководья сократилась до узкой ленты у самого берега шириной со ступню. Они взбирались теперь на гору. Миновали несколько водопадов. Приходилось идти не по каменистому, а по песчаному дну, а потом и вовсе по жидкой грязи. Люди старались держаться ближе к берегу, но очень скоро движению стала мешать растительность. Они продвигались теперь вперед значительно медленнее.

За поворотом реки колонна остановилась — надо было осмотреть дорогу впереди. Джунгли тут спускались к самой реке, и Крофт, поразмыслив немного, двинулся к середине течения. В пяти ярдах от берега он остановился. Вода доходила ему до пояса, течение было быстрым.

— Придется держаться у берега, лейтенант, — сказал он и начал пробираться вперед по краю течения, держась руками за ветки.

Вода почти полностью скрывала его ноги. Люди с трудом двинулись вдоль берега вслед за Крофтом. Следующие несколько сот ярдов они шли, держась за свисавшие ветки кустов, с трудом прокладывая себе путь против течения. Винтовки все время соскакивали с плеч, едва не падая в воду, а ноги тонули в грязи. Рубашки стали такими же мокрыми от пота, как брюки.

Подобным образом они двигались до того места, где река снова стала шире и глубина ее уменьшилась. Течение уже не было таким быстрым, и люди стали продвигаться быстрее, идя по колено в воде.

После еще нескольких поворотов они вышли на широкую плоскую скалу, которую река обходила. Здесь Хирн приказал остановиться на отдых.

Люди повалились один за другим на камень и несколько минут лежали молча без движения. Хирн был слегка встревожен. Он слышал биение своего сердца, его руки дрожали от усталости. Лежа на спине, он видел свой часто вздымавшийся и опускавшийся живот.

"Я никуда не гожусь", — подумал он. Это была правда. Ясно, что и в следующие два дня, особенно в первый из них, придется нелегко. У него слишком долго не было физической нагрузки. Но этот недостаток устранит время. Он знал свои силы.

Хирн стал уже привыкать к трудному положению человека, ведущего за собой людей. А ведь первому всегда труднее. Сколько раз он останавливался, услышав неожиданный шум или шорох, когда какое-нибудь насекомое стремительно пролетало мимо него. Иногда встречались пауки величиной с грецкий орех, со щупальцами длиной с палец. Такие вещи всегда выводят из равновесия, пугают, особенно когда знаешь, что находишься в необитаемом месте. Каждый шаг дальше в джунгли давался со все большим трудом.

Крофт никак не показывал своей усталости. "Этот Крофт — настоящий мужчина, — думал Хирн. — Надо быть начеку, а то окажется, что фактически взводом опять командует Крофт". В то же время Хирн сознавал, что Крофт знал больше, чем он, и не соглашаться с ним было бы глупо.

Хирн сел и огляделся. Люди все еще лежали без движения, отдыхали. Некоторые лежа переговаривались, бросали камни в воду.

Хирн взглянул на часы. Прошло пять минут с тех пор, как взвод остановился на отдых. "Можно еще минуток десять, — подумал Хирн. — Надо дать им как следует отдохнуть".

Переведя дух, Браун завязал разговор с Мартинесом.

— Достанется нам, черт возьми, — тяжело вздохнув, сказал он.

Мартинес согласно кивнул и произнес:

— Пять дней. Срок порядочный.

Браун понизил голос:

— Что ты думаешь об этом новом лейтенанте?

— Он ничего. — Мартинес повел плечами. — Хороший парень. — Он считал, что следует быть осторожным в ответе. Солдаты думали, что он, Мартинес, дружит с Крофтом, и, по их мнению, он обязательно должен был враждебно отнестись к Хирну. — Пожалуй только слишком уж панибратствует, — добавил Мартинес. — Командир взвода должен быть строгим.

— Этот парень может оказаться настоящим сукиным сыном, — сказал Браун.

У него не было твердого мнения о Хирне. Брауну Крофт не особенно нравился, он чувствовал, что и Крофт не расположен к нему, но пока у них были довольно ровные отношения. С лейтенантом он собирался вести себя осторожно, все делать наилучшим образом, но даже и так мог не угодить ему.

— Впрочем, он, кажется, хороший парень, — тихо сказал Браун.

Его явно беспокоило что-то. Он закурил сигарету, затянулся и неторопливо выпустил дым. Вкус сигареты был неприятен, но он продолжал курить. — Знаешь, Гроза Япошек, — продолжал он, — в такое время, когда находишься в разведке, хочется быть рядовым. Эти ребята, особенно новички, думают, что у нас легкая жизнь, что, став унтер-офицером, человек обретает свободу. — Браун провел пальцем по одному из прыщей на лице. — Они ни черта не знают о том, какую ответственность мы несем. Возьми, к примеру, Стэнли. Он еще ни черта не испытал, вот и рвется вперед. Ты знаешь, я очень гордился, когда получил сержантское звание, но не уверен, согласился бы на это звание, если бы мне предложили его теперь.

Мартинес повел плечами. Он удивился такому рассуждению.

— Да, трудно, — неопределенно сказал он.

— Конечно трудно, — продолжал Браун. Он сорвал со свисавшей ветки лист и стал его жевать. — Я говорю это тебе, поскольку ты все понимаешь. Ну а если бы тебе пришлось начать все сначала, ты хотел бы быть сержантом?

— Не знаю, — ответил Мартинес, хотя у него не было сомнений на этот счет: он согласился бы стать сержантом. Он представил три нашивки на рукаве защитного цвета гимнастерки, и ему стало радостно и неловко.

— Ты знаешь, Гроза Япошек, что меня пугает? Нервы у меня никуда не годятся, вот что. Мне часто кажется, что я вот-вот окончательно сдам и ничего не смогу сделать с собой. Понимаешь?

Брауна это беспокоило уже не раз. Он получал некоторое удовлетворение оттого, что признавался в своей слабости, как бы заблаговременно отпуская себе грехи, чтобы, когда они случатся, спрос с него был меньше. Браун бросил камень в воду и наблюдал, как расходятся круги по воде.

Мартинес немного презирал Брауна. Он был рад, что тот подвержен страху.

— Хуже всего не то, что тебя самого убьют, — проговорил Браун, — тогда с тебя спрос маленький. А вот если убьют кого-то из ребят твоего отделения, и по твоей вине. Мысль об этом все время будет тебя мучить. Ты помнишь то разведывательное патрулирование на Моутэми, когда убили Макферсона? Я ничего тогда не мог сделать, но как, ты думаешь, я себя чувствовал, когда оставил его на поле боя и ушел? — Браун нервно отбросил сигарету. — Да, быть сержантом — невелика радость. Когда я впервые попал в армию, то мечтал о продвижении по службе, но иногда задумывался: а стоит ли?… Что это даст? — Он задумался, тяжело вздохнул и продолжал: — Видимо, такова уж натура человека, что он не может удовлетвориться званием рядового. Получить сержантское звание, конечно, что-то значит. Это признак того, что ты чем-то отличаешься от других. Я лично понимаю свою ответственность. Что бы ни случилось, я знаю,, что буду стараться, нескольку мне за это платят. Если ты стал сержантом, значит, тебе доверяют, и я не хочу никого подводить. Я не такой человек. По-моему, это было бы низко.

— Да, нужно держаться, — согласился Мартинес.

— Точно. Что я был бы за человек, если бы получал жалованье и не оправдывал его! Мы — выходцы из хороших районов страны, и мне бы хотелось вернуться домой и честно смотреть в лицо соседям. Поскольку я из Канзаса, мне этот штат нравится больше, чем Техас, а в общем, мы выходцы из двух лучших штатов страны. Ты не должен стыдиться, Мартинес, когда говоришь, что ты из Техаса.

— Конечно.

Мартинес был рад это слышать. Ему нравилось считать себя техасцем, но он никогда не осмеливался хвалиться этим, побаивался чего-то. Как воспримут белолицые его слова о том, что он, Мартинес, из Техаса? Восторг его постепенно начал гаснуть, и ему стало не по себе.

Настроение у Мартинеса явно испортилось, и желание продолжать разговор с Брауном пропало. Он что-то пробормотал и пошел к Крофту.