Шерли Джексон - Боль

• Название: Боль
• Автор: Шерли Джексон
• Жанр: Триллер

Другой перевод рассказа The Tooth (Зуб).

Перевод Т.Тульчинской

---

— Меня зовут Джим, — представился незнакомец.

Она крепко спала и, не просыпаясь, неловко повернулась, легла лбом на стекло, а подле проносилась тьма.

Потом снова резкий обрыв, остановка, и она испугалась:

— Что это?

— Ничего страшного, — тотчас отозвался незнакомец, Джим. — Пойдемте.

Она вышла за ним из автобуса к прежнему, кажется, ресторану и села было на прежнее место в конце стойки, но он взял за руку, подвел к столу.

— Сходите умойтесь, — сказал он. — А после возвращайтесь сюда.

Она вошла в туалет, и девушка, пудрившая нос перед зеркалом, сказала, не оборачиваясь:

— Платный, пять центов. Замок после себя зажмите, чтоб следующий не платил.

В замок был вставлен кусочек спичечного коробка, и дверь не закрывалась. Коробок она вставила на место и вернулась к столику, где сидел Джим.

— Что вам от меня надо? — спросила она, и он указал опять на чашку кофе и бутерброд:

— Подкрепитесь.

Она ела бутерброд, а голос мягко журчал:

— Плыли мы мимо острова, и окликнул нас голос…

В автобусе Джим предложил:

— Положите голову мне на плечо и спите.

— Мне и так удобно, — сказала она.

— Нет, — возразил он, — так вы бьетесь лбом о стекло.

Она снова уснула, и снова автобус остановился, она проснулась в страхе, а Джим опять повел ее в ресторан, опять заказал кофе. Там у нее заныл зуб, и она, прижав руку к щеке, искала в карманах и в сумочке пузырек с кодеином. Нашла, приняла две таблетки. Джим наблюдал.

Допивая кофе, она услышала рокот мотора и тут же вскочила, бросилась стремглав к автобусу, своему темному прибежищу. Джим держал за руку. Когда автобус отправился, она вспомнила, что пузырек с кодеином остался на столике в ресторане и от боли теперь защиты нет. Она обернулась, посмотрела в окно на огни ресторана, а потом положила голову Джиму на плечо и, засыпая, услышала:

— Там песок под ногой бел как снег, но горяч, горяч даже ночью.

Потом они остановились в последний раз, Джим вывел ее из автобуса, и они постояли минуту вместе, уже в Нью — Йорке. Мимо, через вокзал, прошла пара — женщина, за ней мужчина с чемоданами, и женщина говорила:

— Вовремя приехали, ровно четверть шестого.

— Мне к зубному врачу, — сказала она Джиму.

— Знаю, — сказал он. — Я подожду.

И он ушел, хотя она не видела как. Должен был мелькнуть синий костюм в дверях — но нет, никого.

Спасибо бы ему сказать, тупо подумала она и медленно пошла в вокзальный ресторан, снова спросила кофе. Во взгляде бармена, за длинную ночь насмотревшегося на пассажиров, отразились остатки сочувствия:

— Не выспались? — спросил он.

— Не выспалась.

Позже обнаружилось, что к автобусному вокзалу примыкает железнодорожный, Пенсильванский, и она добрела — таки до зала ожидания, отыскала местечко на скамье и там опять уснула.

Потом ее грубо потрясли за плечо:

— Скоро семь, мадам. На поезд не опоздаете?

Она выпрямилась. Сумочка на коленях, ноги аккуратно скрещены, в лицо светят настенные часы.

— Спасибо, — сказала она и наугад пошла мимо скамеек, встала на эскалатор. Позади сразу кто-то встал, тронул за руку; она обернулась — Джим.

— Там трава зелена и мягка, — улыбнулся он, — и прохладна вода в реке.

Она устало смотрела. Эскалатор кончился, она соступила и пошла по улице, которую увидела перед собой. Джим шел подле и не умолкал:

— Такого синего неба нигде нет, а песен…

Она прибавила шагу, обогнала его и подумала, что на нее смотрят. Остановилась на углу, ожидая зеленый свет, а Джим быстро приблизился.

— Смотри, — сказал он, поравнявшись, и протянул руку, полную жемчужин, и, не останавливаясь, прошел мимо.

На другой стороне улицы она увидела только что открывшийся ресторан. Вошла, села за столик, и рядом выросла хмурая официантка, проворчала:

— Вы заснули.

— Извините, пожалуйста, — сказала она. Было утро. — Яйцо в мешочек и кофе.

Из ресторана она вышла без четверти восемь. Можно сразу поехать автобусом в центр, напротив клиники выпить еще кофе и прийти к открытию, первой.

В автобусах уже было много народу; она села в первый попавшийся, и свободного места там не нашлось. Ехать ей до Двадцать третьей улицы, а место освободилось, когда проезжали Двадцать шестую; проснулась она уже очень далеко и чуть не полчаса искала автобус и возвращалась обратно.

На углу Двадцать третьей улицы она стояла, пережидая красный свет, и вокруг собралось много людей; вместе они пересекли улицу и разошлись каждый в свою сторону, но к ней кто-то пристроился. С минуту она шла, не поднимая глаз, мрачно уставившись под ноги, и зуб у нее горел; потом посмотрела вокруг, но синего костюма не заметила.

В клинику, где принимал ее врач, она пришла по — прежнему ранним утром. Двери проворно распахнул свежевыбритый, тщательно причесанный швейцар; к пяти часам он сникнет, прическа слегка растреплется. Она прошла внутрь — свершилось, она добралась до места, вот цель и конец пути.

В приемной сидела за столом сестра во всем белом, чистом; она сразу отметила опухшую щеку, усталые плечи:

— Бедная, видно, помучились.

— У меня болит зуб.

Сестра улыбнулась, как бы не исключая возможности, что в один прекрасный день ей скажут: «У меня болит нога». Поднялась и засияла белизной — медицински стерильное солнышко:

— Проходите сразу к доктору. Ждать не придется.

На подголовнике кресла, на круглом белом столике, на бормашине, склонившей гладкую хромированную головку, тоже лежало солнце. Доктор улыбнулся великодушно, как сестра: не зубы ли средоточие всех человеческих недугов — и каждый излечим, стоит только прийти вовремя.

— Карточку я сейчас принесу, — быстро сказала сестра. — Решили больную сразу к вам.

Сделали рентген, и злобный глаз камеры, казалось, пронзил ее насквозь и, ни на чем не задержавшись, сфотографировал за ее спиной гвозди в стене, запонки доктора, мелкие хрупкие косточки инструментов.

— Удалять, — разочарованно бросил доктор.

— Да, доктор, — откликнулась сестра. — Я сейчас же позвоню.

Зуб безошибочно привел ее именно сюда, и здесь, очевидно, только его и признают. Фотографируют отдельно от нее, изучают, описывают; он как бы драгоценный пассажир, и его надлежит ублажать, а сама она — безликое средство передвижения, только этим и интересная доктору и сестре; спорое и умелое участие выказывается ей только как вместилищу собственного зуба. Доктор протянул листок бумаги с изображением челюсти; больной зуб помечен черным, а сверху приписано: «Нижний коренной, удалить».

— Возьмите листок и сейчас же идите к хирургу, вот карточка с адресом. Там вами займутся.

— Что со мной сделают? — спросила она, а хотела: «Я выживу?» и «Глубоки ли корни?».

— То, что нужно было давным-давно, — нетерпеливо ответил доктор и отвернулся. — Удалят вам зуб.

Задерживаю его, подумала она, надоела со своим зубом. Встала с кресла:

— Благодарю вас. До свидания.

— До свидания, — в последнюю секунду он улыбнулся, показал ровный ряд белых, безукоризненно ухоженных зубов.

— Как себя чувствуете? Очень болит? — спросила сестра.

— Нет, ничего.

— Хотите, дам кодеину. Сейчас, конечно, лучше обождать, но если боль действительно сильная, я, пожалуй, дам.

— Не надо, — отказалась она и вспомнила свой пузырек с кодеином на столике неведомого ресторана. — Не надо, не так уж и болит.

— Тогда счастливо, — попрощалась сестра.

Она спустилась по лестнице, миновала швейцара; за пятнадцать минут, что она провела наверху, он слегка поистратил утренней свежести, поклонился уже чуть менее почтительно.

— Такси? — предложил он, и она, вспомнив автобус и Двадцать третью улицу, согласилась.

Вскоре швейцар вернулся к дверям и указал на такси таким поклоном, словно совершил чудо, и тут ей как будто махнули из толпы с той стороны улицы.

Она прочитала адрес на выданной доктором карточке, старательно повторила его шоферу. Карточка и листок с надписью «Нижний коренной» и ясно обозначенным зубом так и остались у нее в руках, а сама она сидела недвижно, прикрыв глаза. Видимо, снова уснула, потому что машина внезапно остановилась, шофер повернулся, открыл дверцу:

— Приехали, мадам, — он смотрел с любопытством.

— Мне сейчас будут зуб вырывать, — сказала она.

— Боже, — сказал шофер. Она расплатилась, он захлопнул дверцу. — Счастливо.

Подъезд причудливого здания с двух сторон охранялся лепными медицинскими символами, здешний швейцар выглядел тоже вполне по-медицински: наверное, консультацию можно получить прямо у него. Она прошла мимо, вперед, и для нее открылись двери лифта. Войдя, она показала лифтеру карточку, и тот определил:

— Седьмой этаж.

Пришлось потесниться — сестра вкатила в лифт старушку в кресле на колесах. Старушкины колени покрывал плед, сидела она покойно, мирно.