Александр Марков - 1937. Русские на Луне

• Название: 1937. Русские на Луне
• Автор: Александр Марков
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33408-7

Мы живем в неправильном мире.

Мы прозябаем в альтернативной реальности, выморочной и искаженной.

Наше будущее темно, а прошлое переписано по чьей-то злой воле.

На самом деле все должно быть совсем иначе, чем врут учебники истории.

На самом деле Россия победила в Первой мировой войне; не было ни революции, ни гражданской братоубийственной бойни, и после 1917 года наступил «золотой век» Российской империи.

На самом деле офицеры Российского Императорского Космофлота первыми высадились на Луне!

---

«Вот я и знаю о тебе почти все, — подумал Шешель. — А ты обо мне? Ничего?» Чтобы проверить это, он все же раскрыл справочник ближе к концу.

«Шелестов. Шеянов».

Конечно, ничего, связанного с его фамилией, здесь быть еще не могло. Может, на следующий год. Не написать ли ему все сейчас от руки? Он улыбнулся этой мысли, посмотрел на стол, где лежали перо и чернила, потом захлопнул книгу, задвинул том на прежнее вместо. Пусть все остается как прежде.

4

По комнате полз грязный луч света, будто искал что-то, поглаживая то мебель, то расстеленный на полу уже чуть вытоптанный ковер, то мягкое кожаное кресло, садился на него, чтобы чуть отдохнуть. Но это не то, что он искал. Может, комнатой ошибся и ему следовало заглянуть в другие, те, что по соседству. Он скользнул по одеялу, перепрыгнул на изуродованное шрамом лицо спящего человека, чудь задержался на веках, а потом умчался прочь.

Шешель очнулся от сна с ощущением такой сильной пустоты в душе, что у него сдавило сердце, будто кто-то сжал его. Он отбросил одеяло, сел в кровати, опустив ноги на пол, да так и замер, не зная, что ему делать. Одеться, что ли, быстро умыться, чтобы остатки сна прогнать, спуститься вниз на улицу и позавтракать в ближайшем кафе. Он не ощущал голода. Любой, даже самый вкусный кусочек торта или яичницы ему пришлось бы запихивать в рот, точно это гадость какая-то вроде протухшей мидии.

Он обшарил взглядом комнату. Попалась только одежда, висевшая на спинке кресла. Где же он сценарий забыл? Все никак вспомнить не мог. Сквозь мозги мысли просачиваются, как вода сквозь сито, ничего не оставляя, ни рыбки маленькой, ни золота крупицы. Взял ли он вообще сценарий со студии? Кажется, да. А если нет? Причитающийся ему экземпляр уже, наверное, перекочевал в стол к Томчину, а тот вообразил, что Шешель отказался-таки играть в картине, обидевшись на что-то, с режиссером разговаривать не захотел, а сценарий просто подбросил.

«Сценарий в саквояже, — пришла здравая мысль, — точно там».

Читать его не хотелось.

Чтобы прогнать пустоту в душе, Шешель был готов на все что угодно. Звонить Томчину домой — уже поздно. Тот наверняка давно на студии.

«Ну что ж, позвоню на студию».

Голос Томчина показался ему очень приятным. Шешель пожалел, что не заготовил долгую речь, а ограничился лишь одной фразой:

— Я согласен.

— Очень рад, — сказал Томчин. — Когда приедете? Нам надо подписать контракт.

В голосе хорошо скрываемая радость, но Томчину о решении Шешеля могла заранее сообщить Спасаломская. Ведь информация эта к числу конфиденциальных не относилась. Томчин обо всем мог уже знать.

— Сейчас, если вы не заняты.

— Для вас я никогда не занят. У вас окна выходят ведь на улицу?

— Да.

— Выгляните в окно, посмотрите, стоит ли там темно-зеленый «Руссо-Балт» шестой модели.

Шешель положил трубку на стол, подошел к окну, посмотрел на улицу, размазав кожу на лбу по стеклу. Он все еще не оделся. В незаметные для глаз щелочки между ставнями и рамой просачивалась тонкая струйка воздуха. Он легонько стегнул Шешеля холодом по голым ногам. Но пилот этого и не заметил, а кожа почувствовала, чуть затвердела, забугрилась крохотными мурашками.

«Он может видеть через пространство. Колдун», — подумал Шешель, когда увидел темно-зеленый «Руссо-Балт» под своим окном. Впрочем, раскраска эта была сейчас очень популярна и чуть ли не треть авто, выпущенных в последние месяцы, имели такой же цвет.

— Да, стоит, — сказал Шешель, вернувшись к телефону.

— Это студийная машина. На время съемок она закреплена за вами. Приезжайте на ней. Там водитель. Он обо всем знает, но если вы хотите куда-нибудь заехать до студии, то скажите ему. Он отвезет вас куда годно. Можете и сами за руль сесть.

Определенно Спасаломская проговорилась. Или Томчин все так точно рассчитал?

— Спасибо. Мне никуда не надо, — «надо вообще-то, но ведь Спасаломская сейчас на студии, а значит, и мне туда ехать», — я сейчас соберусь и приеду.

— Жду с нетерпением.

Все как в сказке. Или как во сне, где все может сбыться. Но проснулся ли он? Если ущипнуть себя за ногу, то и авто и водитель исчезнут, растают, будто часы пробили полночь и волшебство закончилось. Авто превратится в тыкву, водитель — в крысу, а кем же тогда окажется Шешель? Он боялся просыпаться. Но полно же. Время к полудню движется.

Есть Шешель не стал. Быстро оделся.

Водитель был очень молод. По этой причине и на фронт попасть не успел, о чем, по глупости своей, сильно жалел. В армию он все же вступил, когда боевые действия еще не завершились, но его распределили в службу снабжения. Возил он продовольствие, оборудование, солдат. Весть о том, что центральные государства капитулировали перед Антантой, застала его в глубоком тылу. Автомобильный караван расформировали. И все же накануне Дня Победы он мог на законных основаниях вытаскивать из гардероба свою военную форму водителя, отряхивать с нее пыль, проветривать и вспрыскивать духами, чтобы отбить въевшийся в ткань запах нафталина, и отправляться на парад. Со временем на груди появятся разные юбилейные медали. К десятилетию, двадцатилетию и так далее. И поскольку был он молод, то у него появлялась возможность дожить до тех времен, когда при каждом его шаге медали на груди, ударяясь друг о друга, начнут создавать приятный для уха перезвон, а люди будут поворачиваться вслед ему, провожать взглядом и шептать: «Герой войны».

Увидев выходящего из подъезда Шешеля, водитель выбежал из авто, приветливо улыбнулся, открывая перед пилотом дверцу.

— Садитесь, пожалуйста.

— Благодарю вас.

Вел он превосходно. Но что-то мучило его. Он вертелся на сиденье, точно на иголках оказался, краем глаза косился на Шешеля, все заговорить хотел, но не решался. Потом его прорвало. Он спросил Шешеля, помнит ли тот мальчика, который подал ему после окончания гонок на Императорский приз полотенце, чтобы утереть пот и грязь. Шесть лет прошло. Шешель не назвал бы сейчас имена большинства из гонщиков, участвовавших в той гонке, хотя многие из них были тогда у всех на устах. Ему пришлось бы покопаться в старых журналах или поискать в архивах старую афишу. А мальчика вспомнить? Хм. Но Шешель догадался, куда клонит водитель.

— Так это были вы?

— Да, вы помните? — Водитель был счастлив.

— Вас не узнать.

— Я мечтал тогда, что когда-нибудь тоже смогу победить в этих гонках. Как вы думаете — когда они возобновятся?

— Думаю, что в будущем году обязательно.

— А вы-то, вы-то будете в них участвовать?

— Боюсь, что нет.

— Почему?

— Долго объяснять. Нет, действительно долго. Времени прошло много. Я другим стал.

Гонки… он ведь так и остался не побежденным, потому что на следующих соревнованиях за главный приз боролись уже без него. Его имени в списках уже не было. Он уехал во Францию учиться на пилота аэроплана. Ему уже не спуститься с небес на землю. Да и надо ли? Его время ушло. Зачем создавать конкуренцию. Пусть теперь этот водитель станет первым. А ему надо ставить перед собой другие задачи. Не стоит бороться за то, что ты уже однажды получил. Но как все это объяснишь? Через это надо пройти. Самому. Шаг за шагом. Вот несколько уроков преподать ему можно. Хотя, хотя авто-то сейчас помощнее и поманевреннее тех, на которых в свое время упражнялся Шешель. Чему он его научит? Устарели его знания. Устарели.

Спасаломская в гриме бежала по коридору студии, следом за ней тянулся полупрозрачный воздушный шлейф, а в воздухе оставался запах духов. Вдохнешь воздух и сразу поймешь — кто был здесь несколькими мгновениями ранее. Стоять бы так с закрытыми глазами и пить его ртом и носом. Шлейф чем-то походил на опущенные крылья, но стоит расправить их, полетит ведь. Не удержит ее земля. Она и со сложенными крыльями бежала так легко, что ноги ее почти не касались пола.

Съемочный график насыщен. Переступи порог студии, и тебе не выделят и минуты передохнуть. Разве чтоб перекусить немного. А то и принесут еду прямо в павильон, времени дадут только чтобы проглотить успел все сразу — не пережевывая особенно, совсем как удав. Не один десяток человек мысленно станут подгонять тебя. Тут уж волей-неволей придется есть очень быстро. Так и желудок испортить недолго. Но кто об этом задумывается, пока тебя от боли не скрутит, а как только она отпустит — о ней забудешь до следующего приступа.

Спасаломская остановилась только на миг. Это верхняя часть ее тела остановилась, а ноги продолжали бежать.

— Здравствуйте, — бросила она Шешелю, улыбнулась, хотела еще что-то сказать, а он ей и того больше, но позади нее появилась девушка, вооруженная кисточкой и косметическим набором.

— Идемте, идемте, — поторопила она Спасаломскую, обогнала, схватила ее за руку и увлекла за собой, — грим потечь может.