Елизавета Дворецкая - Сокровище Харальда

• Название: Сокровище Харальда
• Автор: Елизавета Дворецкая
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-14-0476-1, 978-5-9910-0914-0

Замечательный исторический роман о Киевской Руси времен Ярослава Мудрого.

Трое достойных мужчин, представителей знатных европейских родов, добиваются руки и сердца старшей дочери великого князя Киевской Руси. Кого из них выберет красавица и умница Елисава: немецкого герцога, молодого властителя Норвегии или непредсказуемого в поступках отважного воина Харальда — короля викингов и викинга среди королей?

---

Здесь стояла Десятинная церковь в честь Успения Богородицы, построенная тем же Владимиром — многокупольный храм, с трех сторон окруженный гульбищами. Выстроенный из розоватого кирпича, он ярким пятном выделялся на фоне выбеленных известью истобок простых киевлян и бросался в глаза издалека. На украшение церкви пошли иконы, кресты и сосуды, привезенные из того же Корсуня; стены были расписаны фресками работы греческих мастеров. Новоявленные христиане содрогались, различив в полутьме, при дрожащем пламени свечей огромные темные глаза святого, смотрящие со стены прямо в душу. Узоры, выложенные из маленьких кусочков разноцветного стекла, так западали в сердце, что иные киевлянки потом вышивали их на своих нарядных верхницах. Изнутри церковь тоже была отделана мрамором, из-за чего ее гордо называли «мораморяной». Причем в сознании некоторых темных киевлян это слово связывалось с Морой, Марой и Мареной — древней богиней смерти, и они считали, что «морамор» — это особый, посвященный ей, камень.

Но не только за роскошь княжья семья почитала эту церковь. Князь Владимир повелел, чтобы она служила родовой усыпальницей. И хотя несколько лет назад между Десятинной церковью и княжьим двором появился новый собор Святой Софии, гораздо больше и роскошнее, старая церковь по-прежнему была наиболее любима Ярославом, и к ежедневным службам домочадцы ходили именно сюда. Вдоль стен здесь стояли большие мраморные кресты с вырезанными именами погребенных и годами смерти от сотворения мира: «Малфрида 6508», «Рогнеда 6508», «Изяслав 6509», «Владимир 6523», «Анна 6519», «Ольга 6477»… Прах Рогнеды, первой Владимировой княгини, и их старшего сына Изяслава шесть или семь лет спустя после смерти по приказу Владимира был перевезен сюда из Полотеска, в котором они оба жили. При виде унаследованного от бабки собственного имени на могильном кресте Елисава каждый раз безотчетно крестилась.

У самых дверей их нагнала запыхавшаяся княжна Прямислава со своей нянькой и подружкой-боярышней. Младшая Ярославна любила наряжаться и в любой будний день украшала себя шелковыми лентами и жемчужными привесками очелья. В свои двенадцать лет она уже считалась невестой, и никто не удивился бы, если бы ее обручили. И меньше всех она сама, поскольку ожидала появления жениха со дня на день.

Елисава бросила взгляд вдоль улицы и поняла, что родителям, очевидно, сегодня не до благочестия. Колокол звякнул в последний раз и затих. Княжья дочь вошла в церковь, и вся толпа мужчин и женщин потянулась за ней.

Глава 2

Во время службы Елисава старательно гнала от себя все мирские мысли, но получалось плохо. Господь так неравномерно распределил богатство и бедность, что дьяволу легко ловить человеческие души! Конечно, после какого-нибудь захудалого хутора Киев кажется тридевятым царством с молочной рекой — вот и хотят зачерпнуть побольше. Надо же, а Эйнара, оказывается, в детстве чуть не унесли в лес — было бы жаль. И сколько в дружине еще таких, которые ушли из дому от голода и холода, а теперь мечтают вернуться и за один браслет с руки купить всех тех, кто над ними раньше смеялся. И как досадно, что прошлым летом братец Володьша сходил на греков так неудачно! Отец теперь не расплатится с сиротами и вдовами. Надо их подкармливать, а то они начнут умирать от голода прямо на улицах, вблизи княжьего двора, и кто тогда захочет идти с Ярославом в новые походы? Но после неудачного похода откуда взять денег для Ульва, которому не терпится разбогатеть? На месте отца Елисава послала бы этого нового Сигурда искать себе Фафнира с сокровищами — где-нибудь в чудских лесах…

Когда они выходили из церкви, она заметила самого Ульва на краю площади, в окружении нескольких его людей. Стоял он, между прочим, перед воротами собственного двора с роскошными палатами, нижний ярус которых был выстроен из камня, а верхний — из дерева, с настоящими круглыми стеклышками в частом переплете рамы. И этот человек посмел жаловаться на бедность! Хмурый, помятый после вчерашнего, Ульв, однако, был нарядно одет и держался гордо и вызывающе. Похоже, все происшедшее он прекрасно помнил и нарочно выбрался на площадь, дабы показать людям, что не намерен отступать от своих слов.

Поймав взгляд Елисавы, мятежный ярл угрюмо поклонился. Она остановилась, и ему пришлось подойти к ней.

— Так ты, родич, значит, считаешь, что у моего отца недостаточно взрослых сыновей и ему не обойтись без твоей помощи в управлении страной? — сурово спросила Елисава, едва заметным кивком ответив на его приветствие. — Боюсь, скорее он посчитает, что у него на службе слишком много храбрых воинов и они ему чересчур дорого обходятся.

— Если так, то я уйду на Восток и там завоюю себе какую-нибудь страну! — надменно ответил Ульв. — И сам стану конунгом где-нибудь в Стране Сарацин!

— Лучше уж сразу в Миклагарде! — хихикнула Прямислава, которая, несмотря на юные годы, без смущения влезала во взрослые разговоры. Бойкая и сообразительная, она уже умела читать и писать и в этом искусстве легко посрамила бы любого из старших братьев, кроме разве Севушки, который в свои четырнадцать легко читал не только по-славянски, но и по-гречески.

— Отчего же нет? — Ульв ухмыльнулся. — То, что мог один, сможет и другой. Ведь Харальд сын Сигурда, как говорят, чуть было не стал конунгом в Миклагарде!

— Откуда такая нелепость? — удивилась Елисава.

— Может быть, тебе это и покажется нелепостью, — опять ухмыльнулся Ульв, — но другим — вряд ли. Сама императрица Зоэ хотела выйти за него замуж, а эта женщина с легкостью сделает своего мужа императором!

Бьёрн толкнул Ульва в бок, но тот был даже рад поквитаться с гордой княжной за ту суровость, с какой она с ним говорила.

— Именно ты и говоришь нелепость! — с досадой воскликнула Елисава. — У нее же есть муж!

— Сегодня есть, завтра нет! — Ульв пожал плечами. — Одним мужем больше, одним меньше, для нее это не сложно. Будь я на месте Харальда, я бы к ней близко не подошел. Уж слишком просто такие женщины избавляются от мужей! Она что ядовитая змея: ее дыханием можно отравиться! Но Харальд — смелый человек! Кто знает, какое решение он примет?

— Все это сплетни, и тебе, как мужчине, не годится их повторять! — гневно отозвалась Елисава. Прямислава хихикнула: она знала, почему эти «сплетни» так сильно задели старшую сестру. — Сколько лет этой Зоэ? Она старуха! Харальд годится ей в сыновья! Если не во внуки! Что у них общего?

— Ну, возможно, все это и неправда! — с нарочитым миролюбием согласился Ульв, не обращая внимания на чувствительные тычки, которыми его награждали с обеих сторон Бьёрн и Эйнар. — Даже, скорее всего, ложь. Ведь не мог же он свататься сразу к двум! Я имею в виду, он же сватался к племяннице императрицы, а значит, не мог хотеть жениться на ней самой! Зачем ему старуха, когда рядом есть молодая, красивая девушка такого же знатного рода!

— Что ты несешь? — Елисава с трудом сдерживалась, чувствуя, как у нее горят щеки. — У Зоэ нет никакой племянницы!

— Есть, и ее зовут Мария! Харальд сватался к ней, но ему отказали, потому что Зоэ хотела приберечь его для себя! А может, посчитала его род недостаточно знатным!

Елисаве захотелось придушить Ульва собственными руками. Похоже, он просто счастлив пересказывать эти сплетни, лишь бы досадить ей!

— Видно, Харальд сам постарался, чтобы не упустить и тетку, и племянницу! — Прямислава опять хихикнула. — Он такой!

— Откуда ты можешь знать, какой он! — в негодовании набросилась на нее Елисава. — Ну откуда тебе это известно? Ты даже лица его не помнишь! Он уехал, когда мне было десять лет, а тебе — всего год отроду! Да подойди он к нам сейчас, ты не узнала бы его! А берешься судить, что он упустит, а чего не упустит!

— Как будто ты сама его узнаешь, если он сейчас подойдет! — не осталась в долгу Прямислава.

Елисава не ответила. Она глубоко дышала, стараясь успокоиться. Причина ее волнения таилась в далеком прошлом. Все началось одиннадцать лет назад — это больше, чем половина всей ее жизни. Она не помнила, как впервые увидела Харальда, единоутробного брата норвежского конунга Олава, тогда уже покойного. В тот год, когда Харальд появился в Киеве, ей было всего семь лет. Ему тогда исполнилось пятнадцать, но за плечами у него уже было несколько военных походов, недолгая, закончившаяся неудачей борьба за власть в Норвегии, проигранная битва, после которой он, раненый, почти в одиночку пробирался глухими лесами, не зная, где найти приют и помощь. Многих сломили бы такие неудачи на самой заре взрослой жизни, но Харальд держался, как подобает мужчине из рода конунгов. Во время своих мытарств он даже сложил стихи, не больно-то искусные с точки зрения опытных скальдов, но полные незаурядной силы духа:

Вот плетусь из леса
В лес — немного чести! —
Как знать, не найдет ли
И нас в свой час слава.[6]

Князь Ярослав оценил его силу духа. Он догадывался, что этот одинокий и обездоленный отпрыск королевского рода еще поднимется на вершины власти и могущества. Его ждала высокая и славная судьба, которой не могла помешать первая неудача. Как говорят в Северных Странах, лучше начать с поражения, чем им закончить жизнь.