Михаил Делягин - Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем?

• Название: Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем?
• Автор: Михаил Делягин
• Жанр: Публицистика

В книге известного российского экономиста и политолога М.Г. Делягина исследуются возможные причины, процессы и результаты предстоящего России системного кризиса, который может принять форму революции.

Анализируются основные движущие силы и сценарии приближающихся событий, даются необходимые для снижения болезненности последних рекомендации.

Подробно рассматриваются наиболее актуальные сегодня хозяйственные и политические проблемы, в том числе скрытое огосударствление российской экономики и вопрос о преемнике В.В. Путина или сохранения нынешнего президента на третий срок.

Для государственных служащих, политических деятелей, аналитиков и широкого круга участников истории нашей Родины.

Книга издана в авторской редакции.

---

Именно в этом кроется, в частности, секрет огромного сочувствия, которое совершенно неожиданно для правящей бюрократии пробудила в широких слоях российского общества голодовка, объявленная в конце января 2005 года Рогозиным и четырьмя его коллегами-депутатами против монетизации льгот.

Напомню, что московская политтусовка (правда, не без команды своих кремлевских кураторов) тогда буквально изошла злобой, изощряясь в черном юморе по поводу депутатов-«родинцев». Иногда возникало ощущение, что обслуживающие правящую бюрократию политологи и депутаты, некоторые из которых просто лопаются от жира, не просто рассматривают эту голодовку исключительно как способ похудения (хотя по крайней мере двое из пяти голодающих были очень худыми и до ее начала), но и смертельно завидуют Рогозину за то, что придуманный им способ является принципиально недоступным для них.

Однако страна, вопреки довольно изощренной пропаганде и нелюбви к депутатам Госдумы как таковым, испытала глубокое сочувствие к голодающим депутатам (об этом свидетельствовало среди прочего огромное количество писем и телеграмм поддержки, поступившее от людей, не имевших никакого отношения к «Родине» ни до, ни после этих событий). Главной причиной этого представляется даже не общая ненависть к монетизации льгот, а именно «народный», надежно гарантирующий внутреннюю искренность способ протеста, избранный Рогозиным и его коллегами.

В то же время эффективность голодовки как способа борьбы за свои права, как уже было указано выше, постепенно снижается.

С одной стороны, по мере ужесточения административного давления, а то и прямой цензуры за СМИ голодовки показываются телевидением и описываются другими СМИ все реже. С другой – по мере привыкания бюрократии (да и телезрителей тоже) к действиям доведенных до отчаяния людей восприятие голодовок (пусть даже коллективных) постепенно, но неуклонно теряет свою остроту, а все-таки прорывающиеся в СМИ сообщения о них становятся все более обыденными. (Нечто подобное случилось с сообщениями о постоянных террористических актах в Чечне, а затем и в Дагестане, воспринимающихся современным телезрителем примерно как прогноз погоды.)

Но самое главное заключается во внутренней противоречивости самой голодовки как способа борьбы за свои права.

Ведь голодающий наносит вред преимущественно сам себе, и голодовка, таким образом, представляет собой крайнюю форму обращения к совести правящей бюрократии – по сути дела, угрозу ей своей собственной смертью.

Проблема заключается в том, что совести – по крайней мере, коллективной – у современной правящей бюрократии не существует даже в самой смелой теории. Угроза же самоубийства со стороны представителей «быдла» – того самого населения, которое мешает правящей бюрократии самим своим существованием и на сокращение численности которого объективно направлены ее усилия – представляет собой попытку угрозы не чем-то неприемлемым для бюрократии, но реализацией ее собственных сокровенных желаний по максимальному сокращению численности неудобного населения.

Понятно, что угроза такого рода является весьма слабой, и по мере привыкания к самим фактам голодовок их эффективность будет постепенно сходить – и уже сходит – на нет.

* * *

Утрата представителями неимущих слоев российского общества действенных инструментов борьбы за свои права в условиях неуклонно и по объективным причинам нарастающего ущемления последних правящей бюрократией вплоть до создания невыносимых условий существования позволяет сделать два принципиально значимых вывода.

Первый заключается в том, что люди неизбежно найдут новые, действенные и, по всей вероятности, необычные способы защищать свои жизненные интересы от нарастающего мертвящего давления государства. Следует понимать, что интеллигентствующие оппозиционеры, скорее всего, в силу своего ограниченного жизненного опыта и неизбежно одностороннего взгляда на жизнь вряд ли смогут предугадать или предвидеть эти способы. Однако их прямой обязанностью является среди прочего внимательное изучение используемых методов (и особенностей их применения) и максимальная популяризация всех успехов с тем, чтобы, когда правильная технология будет нащупана, она была бы в кратчайшие сроки «отшлифована» и получила бы максимально широкое распространение на всей территории страны.

Второй вывод также прост. Чем труднее отстаивать свои права, чем более жестоким является давление правящей бюрократии, тем выше потребность людей в солидарности и тем выше ее ценность.

Когда малоимущие люди в массовом порядке начнут участвовать в акциях протеста, направленных не на защиту своих собственных интересов, а на поддержку неизвестных им людей, борющихся за свои права в неизвестном им регионе, несовершенство и неэффективность конкретных протестных технологий перестанет играть какое бы то ни было практическое значение.

Возникнет ситуация, памятная нам по всем революционным событиям, в которой масштаб не только непосредственно осуществляемых, но и, что исключительно важно, потенциально возможных акций протеста вне зависимости от степени эффективности конкретных применяемых технологий делает совершенно невозможным их игнорирование даже самой тупой и жестокой властью.

Солидарность – условие революционного успеха

Среди качественно новых элементов, привнесенных в общественную жизнь протестной волной начала 2005 года (когда за полтора месяца на улицы вышел миллион человек с четвертью, а за январь—июнь – и вовсе два с половиной миллиона), стала солидарность различных социальных слоев и групп друг с другом.

Протест пенсионеров против монетизации льгот поддержало большое количество людей, непосредственно никак не затронутых их фактической отменой, – студенты, инженеры, менеджеры достаточно активно участвовали в акциях протеста.

Это происходило даже в относительно сытой Москве, жители которой (чуть не написал «граждане» – ибо по сравнению с остальной Россией Москва действительно напоминает иное государство) и в самом деле в полном соответствии с официальной пропагандой в целом только выиграли от монетизации льгот. Как известно, на первом этапе монетизации льгот руководство Москвы за счет ее бюджета (в котором была пробита серьезная «дыра» и возник дефицит более чем в миллиард долларов) сохранило почти все действовавшие натуральные льготы. Однако москвичи, в первую очередь неимущие, все равно выходили на митинги протеста, защищая права обездоленных жителей других регионов России.

Да, в отличие от ближнего Подмосковья (напомню, что начавшийся в Солнечногорске протест стало невозможным скрыть, когда жители Химок стихийно перекрыли шоссе, ведущее не только в Санкт-Петербург, но и в международный аэропорт «Шереметьево-2») эти митинги были относительно немногочисленными и не могли изменить ничего в политике федеральных властей. Собственно говоря, они в этой политике ничего и не изменили, однако положили начало медленному, но весьма существенному изменению психологии россиян, в первую очередь их количественно преобладающей, малоимущей части.

Сегодня даже в Москве (в которой, несмотря на внешнее благополучие, бедно не менее половины населения) уже больше не странно тратить время и силы на выражение солидарности с посторонними людьми и на поддержку их борьбы за свои права. А ведь отвлечение сил от борьбы за свое существование по вполне объективным причинам в определенной степени противоестественно для неимущих! – да и для представителей «среднего класса», выбивающихся из сил ради покупки в кредит телевизора или стиральной машины, тоже.

Кроме того, помимо активной солидарности, заключающейся в каких-либо действиях, предпринимаемых людьми, весьма существенную роль играет и пассивная солидарность – брезгливый, но вполне сознательный отказ от сотрудничества с властью в тех или иных формах, начиная от недонесения и кончая проведением «итальянской забастовки» в ответ на те или иные требования властей.

Весьма симптоматичным представляется, например, поведение жильцов московского дома на улице Марии Ульяновой, в подвале которого находился знаменитый «бункер» Национал-большевистской партии. Несмотря на существенные неудобства, причиняемые его молодыми и не слишком приверженными общественным приличиям обитателями жильцам (по сравнению с «обычными» арендаторами подобных помещений – мелкими коммерсантами), никто из последних не обратился на них с жалобой в милицию. Представляется, что это было вызвано не страхом или пассивностью, но смутным сочувствием к странным молодым людям, самозабвенно занимающимся чем-то непонятным.

Инстинктивное отгораживание «своих», в качестве которых воспринимаются не только обычные добропорядочные граждане, но и вообще любые представители общества, от потенциального произвола правящей бюрократии представляется весьма существенным проявлением начальной, инстинктивной солидарности неимущих, которая будет достаточно быстро развиваться в солидарность политическую.