Георг Лукач - Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества

• Название: Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества
• Автор: Георг Лукач
• Издательство: Наука
• Жанр: Философия
• Год: 1987

Книга написана в конце 30-х годов, издана на немецком языке в 1947 — 1948 гг. Широко известна как марксистское исследование творчества молодого Гегеля.

Вступительная статья вводит читателей в духовную атмосферу, в которой родилась эта работа, характеризует путь, который прошел Д.Лукач в своем развитии к марксизму, рассматриваются некоторые основополагающие философские проблемы, поставленные им в связи с исследованием наследия Гегеля в немецкой классической философии.

---

Согласно гегелевскому пониманию, капиталистическая действительность соответствует тому диалектическому взгляду, который в качестве самопознания общественно развитого человека впервые нашел свое выражение в Просвещении. Действительность и истина обоих движений — реально общественного и идеологического — и есть основа той непреодолимости, с которой они проникают в мир действительности и в мир мышления. Это непреодолимое движение человеческого духа к более высокой ступени своего развития — к наивысшей ступени отчуждения (Entauberung), ведущего к возвращению в субъект — имеет в "Феноменологии" ещё третий, высший и крайний "образ мира", а именно французскую революцию и террор 1793 г. И здесь Гегель подчеркивает непреодолимость этого движения. Капитализм и Просвещение должны были привести к высшей форме-"отчуждения" (EntauBerung) — "абсолютной свободе", должно было начаться ее триумфальное движение в мире. "Эта нераздельная субстанция абсолютной свободы возводится на мировой престол, и никакая сила не в состоянии оказать ей сопротивления"[38]

Представления Гегеля о французской революции нам уже известны. Следовательно, нет необходимости останавливаться на них подробнее. Упомянем лишь в качестве резюме некоторые моменты. Гегель прежде всего подчеркивает, что французская революция означает прерыв в мировой истории, что после нее ни один из предшествующих "образов мира" не может возвратиться в старой форме. "Все эти определения потеряны в том ущербе, который испытывает самость в абсолютной свободе…"[39]

Мировое состояние, которое здесь возникло, возникло на обломках старого и представляет собой действительное снятие в гегелевском смысле слова. Даже "абсолютная свобода", "якобинский террор", согласно пониманию "Феноменологии духа", также исторически неизбежны: они составляют абсолютный высший пункт "отчуждения" (EntauBerung), поворотный пункт, на котором может возникнуть возвращение "отчуждения" (Entaufierung) к субъекту. "Таким образом, абсолютная свобода сгладила в себе самой противоположность всеобщей и единичной воли; отчужденный от себя дух, доведенный до крайней точки своей противоположности, в которой еще различаются чистое проявление воли и то, что проявляет чистую волю, низводит эту противоположность до прозрачной формы и находит в ней себя самого"[40].

Но достигнутая здесь ступень "примирения" с действительностью — ступень якобинского террора, делающая возможным исполнение Робеспьером роли Тезея для буржуазного общества — оказывается действительным "примирением" с этим буржуазным обществом. Иначе говоря, так же как в ранних лекциях иенского периода в "абсолютной свободе" уничтожены те моменты, в которых, согласно Гегелю, было представлено нечто большее, чем уничтожение феодальных пережитков и высвобождение всех сил буржуазного общества. Гегель называет абсолютную свободу "совершенным взаимопроникновением самосознания и субстанции", однако, он делает следующую оговорку: "…взаимопроникновение, в котором самосознание, на опыте узнавшее негативную по отношению к нему силу своей всеобщей сущности, хотело бы знать и найти себя не как это особенное, а только как всеобщее, и потому могло бы вынести и предметную действительность всеобщего духа, исключающую его как особенное"[41].

Несмотря на стилистическую неясность этого места, из него с неоспоримой очевидностью вытекает, что под особенным следует понимать сохранение, высвобождение капиталистического общества, в то время как всеобщее, всеобщность означает здесь переход формального, юридического, социального равенства в подлинное социальное равенство. Мы уже знаем из многих ранее приведенных цитат Гегеля, что он отчетливо видит фактическое неравенство в буржуазном обществе именно на основе того равенства прав, которое было создано французской революцией, и именно это реалистически понятое состояние общества при капитализме им осмысливается и утверждается как прогрессивное, в то время как любой выход за состояние общества, ликвидировавшего феодальные привилегии, и всякий шаг на пути к созданию действительного равенства отрицаются им "как пустая болтовня". Поэтому "сумятица" абсолютной свободы должна успокоиться и из нее должна возникнуть примиренная с собой, совершенная форма буржуазного общества.

Вместе с этим возникает та проблема, которую мы уже отчасти обсудили при анализе "трагедии нравственности", появляется, правда, в модифицированной форме вследствие и измененного политического состояния мира, и специфической методологии этого произведения. Укажем прежде всего на изменившееся политическое состояние мира. Хотя "Феноменология" была, в сущности, закончена, когда разыгралось иенское сражение, но Аустерлиц и многие другие акты наполеоновской империи уже состоялись, так что битва под Иеной могла вызвать у Гегеля не резкое изменение ранее отстаиваемых взглядов, а лишь их дальнейшее утверждение. И это общее положение соответствующим образом было отражено в заключительной части "объективного духа", и особенно в изображении Германии.

Политические взгляды Гегеля этого периода известны нам из ого писем к Нитхаммеру. В одном из них, уже после падения Наполеона, Гегель указывает на решающие стороны диалектического перехода от французской революции к описанию состояния Германии как на тот пункт, в котором он мысленно предвосхитил будущее развитие. Это место непосредственно примыкает к приведенному нами выше, где Гегель описывает положительные и необратимые результаты "абсолютной свободы" для развития духа. Гегель развертывает свое объяснение следующим образом: "Подобно тому как царство действительного мира переходит в царство веры и здравомыслия, так абсолютная свобода переходит из своей себя самое разрушающей действительности в другую страну обладающего самосознанием духа, где она в этой недействительности считается тем истинным, в мысли о котором дух находит наслаждение, поскольку он есть мысль и остается мыслью, и знает это замкнутое в самосознание бытие как совершенную и полную сущность. Возникла новая форма — моральный дух"[42].

Итак, глава о "моральном духе" дает описание утопии Гегеля о Германии под господством Наполеона. Характерно, насколько бедна она содержанием по сравнению с предшествующими главами. Ее важнейшее содержание составляет систематизированное повторение иенской критики теорий морали Канта, Фихте и Якоби. Само собой разумеется, что в этой главе разочаровывает то обстоятельство, что Гегель лишь систематизирует свои общефилософские, исторические и прочие идеи. Это же характерно и для разделов об античности, о французской революции, но эти части существенны, потому что содержат в себе глубокое и оригинальное философское изложение важнейших этапов социально-исторического развития. Здесь же, однако, когда Гегель собственно и должен был сказать, в чем же заключается сущность новой мировой эпохи, о которой он возвестил в иенских лекциях, в чем же состоит подлинное содержание того "морального духа", воплощение которого он усматривает в Германии, освобожденной Наполеоном от феодализма и ставшей единой, — здесь он также высказывается сугубо негативно и критически, а именно, что это содержание есть диалектическое преодоление внутренних противоречий в теориях морали Канта, Фихте и Якоби.

В своих прежних критических оценках этих мыслителей Гегель всегда апеллировал к общественной нравственности в противовес абстрактным притязаниям различных форм субъективного идеализма. Так, например, в противоположность Якоби он вполне справедливо и убедительно выявляет соответствие между индивидуальной моралью и общественной нравственностью у греков. Однако этот путь в силу определенных условий и целей "Феноменологии" не становится для него еще явным. Ведь он должен был доказать, что это соответствие связано с таким нравственным состоянием общества, которого в действительности не существовало. Гегель верит, что в Германии, освобожденной таким путем от феодализма, осуществилась бы новая, высшая форма капитализма, правильное соотношение между государством, нравственностью и экономической жизнью, то соотношение, о котором он в "Трагедии нравственности" говорил как о невозможном в его антично-греческом варианте, он требовал найти эквивалентное ему решение в современном мире. Это была абстрактная и лишенная всякого общественного содержания вера, а потому она и философски была пуста и абстрактна, представляя собой лишь пустое требование.

До этого ранее не встречавшийся у Гегеля характер долженствования обнаруживается с наибольшей ясностью в заключительном разделе главы, где появляется "абсолютный дух", воплощенный в религии, как подлинное содержание этого состояния общества. В ней впервые обнаруживается то утверждение пришедшей к самой себе действительности, то "примирение", к которому была устремлена вся философия истории Гегеля в этом произведении. "Примиряющее "да", в котором оба "я" покидают свое противоположное наличное бытие, есть наличное бытие расширившегося до двойственности, я", которое в ней остается равным себе и в своем полном отрешении и в противоположном