Эвальд Ильенков - Мужество мысли...

• Название: Мужество мысли...
• Автор: Эвальд Ильенков
• Издательство: «Комсомольская правда»
• Жанр: Философия
• Год: 1967

Ильенков Э.В. Мужество мысли…«Комсомольская правда», 8 декабря 1967.

---

Во всяком случае они к этому призваны. Им отводится роль приводного ремня между большой наукой и массовой аудиторией. Они в отличие от ученых не развивают науку, но они должны быть в курсе всех проблем, которые в данный момент перед наукой стоят. Мало того Пропагандист — это не просто передаточное звено. Он еще идеолог, политик, воспитатель. В его работе, учил Ленин, элемент педагогики — непременное условие. Иными словами — все, что пропагандист преподносит своим слушателям, должно быть окрашено, одухотворено его личным, гражданским, политическим чувством. А если пропагандист дилетант? Тогда он становится морализатором. Его метод: похвалить — осудить.

Вот почему терзает зал вопросами ученых — не в силах пока каждый комсомольский пропагандист вести занятия на уровне научных проблем философии. Выход?

Т.В. САМСОНОВА: В решении любой философской проблемы нельзя все-таки смешивать два уровня — пропагандистско-просветительский и научный. Такое смешение — наша старая болезнь.

Э.В. ИЛЬЕНКОВ: Мне эта идея о двух уровнях не кажется плодотворной. Когда за популяризацию философии берется безграмотный философ, получается плохо. Когда за развитие теории принимается плохой популяризатор — еще хуже. Если человек в теории работает на достаточно высоком и культурном уровне, он всегда сможет популярно растолковать ту или иную проблему. Если человек мыслит в биологии и в ботанике так, как мыслил Тимирязев, то он напишет «Жизнь растений». В философии такие вещи тоже есть. Даже у таких «темных» философов, как Гегель. Его статью «Кто мыслит абстрактно?» человек со средним образованием поймет до конца. И почерпнет из этой маленькой статейки больше, чем из иного пухлого тома…

В дальнейшем логика разговора неизбежно подвела его участников к вопросу о том, как учитывается в практике преподавания и политического просвещения ленинское указание: человек должен вывести марксизм из всей человеческой культуры.

Наследники

В.В. СОКОЛОВ (профессор МГУ): История философии в иных наших брошюрах сводится к раскрытию формулы о непрерывной борьбе, с одной стороны, материализма и идеализма, с другой, — диалектики и метафизики. Эта борьба безусловно существовала. Но так ли уж прямолинейно выглядела она, как пишется в иных исследованиях и популярных работах? И возможно ли на столь зыбкой историко-философской основе серьезное марксистское воспитание молодежи?

И.С. НАРСКИЙ: Так что же — интерес к марксизму-ленинизму возникает у молодежи только тогда, когда есть интерес к философии домарксистской? Я сам много лет преподавал историю философии. Считаю необходимым издание у нас философской классики. Необходимым для молодежи. Ведь изучение истории философии — мощное средство развития культуры теоретического мышления. Но я не думаю, что изучения истории философии достаточно для того, чтобы понять современность. Связь прошлого и настоящего сложнее. Маркс говорил, что само прошлое можно понять только тогда, когда познал настоящее. На мой взгляд, малоцелесообразно, например, ориентировать молодежь на изучение теории Аристотеля о форме и материи или учения Платона об идеях. Это полезно, но это не главное. Да и времени у молодежи, которой хочется и другие науки изучить, и спортом заняться, маловато для этого…

В.С. БИБЛЕР: Нет и нет! Насколько я знаю молодежь, она прежде всего хочет быть исторически памятливой.

В.В. СОКОЛОВ: Мне хочется добавить следующее. Философская культура порой значительно обеднялась за счет растворения истории философии в истории общественно-политической мысли. В результате даже фольклор попал в философию — зато действительные богатства мысли из учебных программ выпали.

Говоря о классовом подходе к философскому наследию прошлого, надо помнить: здесь чуть-чуть крена, чуть прямолинейности, и нетрудно придти к ложным оценкам. Вспомним Ленина: «Философский идеализм есть только чепуха с точки зрения материализма грубого».

Философия испокон веков обслуживала идеологические нужды. В этом — ее вторая сущность. Но как любая наука, философия и развивается по объективным законам науки.

Имеем ли мы в этом смысле право снисходительно морализировать по поводу заблуждений тех или иных мыслителей прошлого, судить их нравственным судом? Нет у нас такого права. Ибо то, что заблуждение для нас, для своего времени таковым не было. «Мы не должны ставить им (мыслителям прошлого. — Ред.) в вину, если не находим у них определения, которого на ступени их образования вовсе еще и не существовало». Это сказал Гегель. А Шиллер как бы подхватывая его мысль: «Разум, подобно сердцу, имеет свои эпохи, свои судьбы… Мы редко достигаем истины иначе, как через крайности; мы сначала должны исчерпать заблуждение — а часто и бессмыслицу — прежде чем доберемся до прекрасной цели — мирной мудрости».

Все эти доводы могут показаться излишними человеку, который знаком, например, с ленинскими «Философскими тетрадями». В них-то видно, как внимательно, придирчиво изучал Ильич мельчайшие оттенки мысли философов прошлого. Зачем?

Г.С. БАТИЩЕВ (старший научный сотрудник Института философии АН СССР): Мы изучаем историю философии не для того, конечно, чтобы целиком принять взгляды того или иного мыслителя прошлого. И не для праздной эрудиции, не для того, чтобы знать, кто что и когда сказал. История философии — это не перечень отдельных мнений. Это история поисков, это та лестница, не пройдя по которой, ничего нельзя понять в марксизме. Это то, что надо пережить лично. Иначе будут лишь слова, а мысли не будет.

Теперь мы вплотную подошли к необходимости объяснить ответ доцента Михайлова Наташе Буяновой.

Э.В. ИЛЬЕНКОВ: Забота философов — повышать культурный уровень интеллекта людей. В этом плане от них и надо требовать, чтобы они на хорошем уровне поделились с людьми теми сокровищами, которые человечество имеет. Философия — наука о мышлении. Это подчеркивал еще Энгельс. Я вовсе не хочу при этом отрывать философию от других наук. Но философ не должен превращаться и в этакого «знатока», который может поболтать и о квантовой механике, и о генетике…

Ученые страстно возражают против однобокого, прикладного, чисто профессионального потребления философии. Против узкой специализации самих философов.

Г.С. БАТИЩЕВ: А что же останется тогда от философии? Один философ должен, значит, следить за развитием физики, другой — генетики, третий — химии? Так что ли? В таком расщепленном виде философия перестает существовать как наука.

А.С. АРСЕНЬЕВ: Да, это серьезная ошибка в практике пропаганды марксизма, когда студентам-физикам, например, философию преподает специалист по философским вопросам естествознания. Роль философии — не в углублении специализации того же физика. Она призвана помочь ему понять себя и свое отношение к жизни…

Коротко вывод ученых можно сформулировать так: марксистская философия призвана сделать из человека Человека. Нет нужды говорить, как остро звучит этот вопрос сегодня — когда углубляется специализация человека, когда объективно ему все труднее ощущать себя частицей общественных событий века, представить свою роль и место в историческом строю общества. Можно быть сегодня творческим в своей профессии, но как мало этого, чтобы иметь право считать себя личностью двадцатого столетия. Как это вообще бесконечно мало — быть всего лишь функцией в сложнейшей общественной системе! И как важно вырваться за рамки своей профессии, поломать в себе психику «частичного человека», как это необходимо каждому — иметь право и счастье сказать вслед за Декартом: я мыслю, следовательно, я существую. Человек, на мозг которого взвалены временем тонны сложнейшей, разнообразнейшей и противоречивейшей информации, как никогда раньше, нуждается в глубоком нравственном, общегуманистическом ориентире, который и призвана дать ему марксистская философия. Из нее черпаем мы критическое самосознание, потребность в истине, мужество собственной мысли.

Наверное, это — особенность вообще философии. Но именно (и только!) марксизм предполагает конкретное приложение этих качеств. К социальной практике. Он формирует в нас благородную потребность переделывать, перестраивать мир к лучшему. Потому что в нем, в марксизме, мы находим научную модель этого лучшего.

Репортаж из Голубого зала вели И. Клямкин и А. Ципко.