Анатолий Мошковский - Не опоздай к приливу

• Название: Не опоздай к приливу
• Автор: Анатолий Мошковский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1976

Их было три брата: честолюбивый Валерий, отчаянный Юрка и совсем еще маленький Васек. Дети поморов, они жили в заполярном поселке Якорном, на берегу глубокой губы, и, как казалось поначалу, очень дружили.

Но не так-то все просто и легко складывается в их жизни.

Пока их отец, капитан сейнера, ловит в океане рыбу, много неожиданных событий случается на берегу: между братьями происходит острая и трудная борьба.

Далеко не сразу понял Юрка, как нелегко бывает разобраться в человеке, в том, что у него настоящее и что неискреннее, тщательно маскируемое внешним обаянием и добрыми словами…

Эта повесть — о двух путях к большой мечте. Один путь — путь правды, честности и трудолюбия, и второй — путь сделок со своей совестью, путь обмана и себялюбия.

---

Родители только и думают, как бы тебя нагрузить, и чуть что не так — недовольны. Конечно, мать была бы рада, если б сейчас Валерий, подобно ему, торчал в этом закутке, послушный и робкий, как цыпленок.

Много ж надо съесть Юрке каши, чтоб стать таким, как брат…

Застегнув на крючки полушубок, поправив у подбородка узел платка, мать шагнула в сени, все еще ругая Валерия, и напоследок так хлопнула наружной дверью, что дом затрясся и на печи зашевелился дедушка Аристарх.

В школе к Юрке подошел Николай Алексеевич, классный руководитель восьмого «А», где учился Валерий, и спросил, почему тот не явился на уроки.

— Не знаю, — сказал Юрка, — ушел куда-то на лыжах… — И вдруг вспомнил содержание записки: — А что такое экипировка?

— Ну как бы тебе сказать… В общем, снаряжение…

— А… — протянул Юрка.

И больше ничего не сказал.

И даже когда в школу пришли родители Игоря и Сереги, Юрка не объяснил, почему они исчезли ночью из дому. Он не привык болтать лишнее. Валерий бы его за это не похвалил.

Новая ночь в доме Варзугиных прошла невесело.

Мать не ложилась, все ожидала: стук в дверь — и входит Валерий. Самый старый и самый малый похрапывали, а Юрка то засыпал, и ему снились снежные сопки и храбрая цепочка лыжников в белых халатах, то снова просыпался и думал о Валерии.

Больше всего Юрку мучил вопрос: куда и зачем они ушли? Он старался припомнить все последние разговоры с братом, чтобы найти ключ к этому побегу.

Брат был не из болтливых. Но однажды, сидя за столом и задумчиво глядя в темное оконце, он встряхнул волосами и с неожиданной силой и болью сказал:

— Бросить бы все… Вырваться из этой мути… Сделать бы что-нибудь такое…

— Что? — осторожно спросил Юрка.

— Мало ли что. Такое, что другим не под силу.

Юрка от волнения почесал колени. Он и сам нередко тосковал и томился неведомо чем; его тянуло и звало куда-то. Но эти мечты были невнятные, зыбкие, как туман над губой в морозы.

— А чего? — опять спросил Юрка.

Валерий долгим, изучающим взглядом посмотрел на него.

— Я вижу, тебе неплохо живется.

Юрка не понимал брата. Конечно, ему живется очень даже неплохо. К чему он клонит? Судя по его тону, это скверно, что ему так живется, и Юрка уклончиво сказал:

— Ничего… Не хуже, чем другим…

— То-то и оно, — вздохнул Валерий, — радоваться нечему… Слушай, — он вдруг резко повернул к нему голову, — ты бы хотел найти самолет Леваневского?

Юрка читал о жизни знаменитого полярного летчика, некогда спасавшего с льдины челюскинцев, и о его последнем трагическом полете. Как полетел он перед войной в Америку через Северный полюс, так и пропал без вести. И ледоколы выходили на поиски, и самолеты вылетали — не нашли. Ни колеса́, ни кусочка крыла…

— Здо́рово бы, — сказал Юрка, не очень уверенный, что самое важное сейчас — разгадать эту загадку. — Но ведь Леваневский погиб, кажется, где-то над Ледовитым океаном, у полюса, откуда он дал радиограмму, что один мотор выходит из строя…

— Верно, — сказал Валерий. — У тебя, браток, память отличная — все запомнил.

Потом Валерий рассказал, что в одной старой книжке прочел, что где-то в их местах потерпела крушение норвежская научно-исследовательская шхуна «Вега»; часть экипажа спаслась на шлюпке, вошла в одну из губ побережья, и потом все следы исчезли…

Многое вспомнил Юрка, но ни один разговор с братом не давал ему ключа к этому побегу.

Юрка был отходчив и особенно не сердился на мать. Как никогда, жалел он ее сейчас. И так у нее сердце плохое, вон как разнесло, одышка мучает; как проделает два километра по берегу к ферме, долго слова сказать не может и вся мокрая стоит, утирается платочком. А тут еще на тебе, других забот не было…

Вторая ночь прошла еще тревожней. Все в поселке знали уже о случившемся.

Старая саамка Лукерья из крайнего дома сказала, что видела, как три лыжника прошли рано утром возле ее дома и скрылись в сопках. Старуха пожевала бледными губами и показала, куда они ушли.

В школе заспорили: начать поиски или еще подождать. Учитель физкультуры Гришук убеждал, что Валерий — отличный спортсмен, хорошо ориентируется, погода стоит тихая и нечего тратить время на поиски: сами вернутся.

Пока в школе шли споры, Юрка с тремя дружками бежал на лыжах от сопки к сопке. Вокруг было много лыжных следов. Но кто знает, чьи они?

Часа через три стемнело; слабые сполохи сияния вспыхнули над головой, заструились, побежали по небу. Было тихо и безлюдно.

Задул ветерок. В лицо ударила крупка.

Пришлось повернуть к поселку.

Глава 4. Олени у дома

Когда подходили к Якорному, снегопад усилился. Ветер, дувший теперь в спину, нес их, как парусные лодки. Ребята разбежались по домам.

Двинулся к себе и Юрка.

Во всех окнах дома горел свет — не спали. Сквозь пелену мокрых хлопьев за ситцевой занавеской Юрка увидел в горнице темный силуэт матери.

Сердце его сжалось.

Он вдруг понял, что, может, никогда, никогда больше не увидит Валерия.

Юрка подъехал к двери, снял лыжи.

Дверная ручка сквозь варежки обожгла руку. Что скажет он матери? Отца нет — в океане, на печке дряхлый дед, у стола глупенький Васек и мама, и некому помочь брату.

А брат, может, вот сейчас, заблудившись, погибает от холода. Или со сломанной ногой стонет в тундре, и его слышат одни полярные волки да песцы…

А тут еще начинается пурга. Что может быть хуже пурги» в тундре!

Юрка встал на лыжи и побежал к переправе. Авось последняя дорка еще не ушла в Шняково.

Ему повезло. Полузанесенная снегом, она покачивалась на небольшой волне, терлась о сваи. В низенькой рубке машинного отделения громко зевал моторист.

С лыжами в руках прыгнул Юрка в дорку.

— Дядь Вась? — окликнул он моториста.

— Ага… Ты куда в такую погоду?

— Надо.

— Ну как, не объявились еще герои?

— Нет.

— Эко, право, дело. — Моторист опять зевнул.

— Езжайте, дядя Вась, — попросил Юрка.

— Время не вышло. Десять минут еще ждать. Я на расписании. Что, ежели люди рассчитывают на последний рейс?

Моторист говорил, не вылезая из рубки.

Юрка сел на сиденье и больше не произнес ни слова. Десять минут валил на него снег, залеплял лицо, лез за шиворот, а он даже рукой не шевельнул, чтоб отряхнуть его.

Моторист оказался прав: ко времени отхода в дорку спустились с брюги — причала со старыми складскими помещениями на толстых сваях — еще пять человек: зубной врач из поликлиники, редакционная машинистка и трое рабочих из мастерских.

Снег продолжал валить. Сквозь белую завесу смутно проступала плахта, гигантская глыба сопки с плоской вершиной по ту сторону Трещанки.

— Видимости никакой, — сказал моторист, вылезая из рубки и оглядывая реку. — Дальше Малой стороны не пойдем.

Никто в дорке не протестовал: тут с погодой не шутят, перевернется дорка — из ледяной воды не выплывешь.

Моторист сам собрал деньги — по гривеннику с человека, сунул каждому по неровно оторванному билетику и полез в рубку.

Взревел мотор. Густая черная вода, хлюпая и всплескиваясь, шуршала о борта. Люди, кутаясь от снега в воротники, позевывали, лениво переговаривались, а Юрка, держа между колен лыжи, смотрел вперед.

Дорка на ощупь пробиралась к берегу в сплошной неразберихе падающего снега.

Вот она стукнулась в причал Малой стороны, и Юрка выскочил на доски, приладил лыжи и побежал. Дорога пролегала между камней, сорванных с сопки глыб, ложбинок и взгорков, и Юрка раза два грохался — чуть не сломал лыжи.

Вот уже позади здание радиостанции, и сигнальная мачта, и служебное помещение порта. Мелькнули огни судоремонтных мастерских.

Юрка летел дальше, к окраине Шнякова, к низкому длинному зданию.

Ни огонька. Лишь у входа светится электрическая лампочка, и в ее тусклых лучах вьется снег.

В дверях — часовой.

— Мне начальника, — попросил Юрка задыхаясь. — Товарища Медведева.

— Нету его, — сказал парень в армейской ушанке и плотной ватной куртке. — А тебе чего?

— Люди пропали… Ребята…

— Войди в помещение. — Пограничник стал крутить ручку служебного телефона.

Начальник явился минут через пятнадцать. Выслушав Юрку, он сказал:

— Это вы нашли ампулы?

— Да.

— Нашел ты, а принес брат?.. И ваш отец капитан сейнера?.. — Начальник назвал номер судна.

Юрка кивнул. Начальник знал и помнил все. Он знал решительно все о людях поселка. Знал куда больше, чем о том догадывался Юрка.

— Добре, — сказал Медведев под конец. — А домой доберешься как? На Большую сторону больше не будет дорки.

— Как-нибудь.

— Переночуешь в казарме.

Юрка не возражал: в казарме так в казарме.

— Есть хочешь?