Стивен Кинг - Исход (Том 2)

• Название: Исход (Том 2)
• Автор: Стивен Кинг
• Издательство: Харьков: Дельта,1995
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1995
• ISBN: 5-7707-5080-4

Продолжается исход к Скалистым горам, в Свободную Зону, людей, оставшихся в живых после эпидемии супергриппа. По ту сторону гор, в Лас-Вегасе, князь Тьмы — Темный человек без лица — собирает силы для уничтожения Свободной Зоны. Однако попавший под власть Темного человека сумасшедший взрывает атомную бомбу, и Лас-Вегас гибнет в адском пламени взрыва.

А в Свободной Зоне возрождается жизнь — появляются дети, люди мечтают о воссоздании прежней Америки, о возвращении в родные места. Но князь Тьмы бессмертен; он появляется вновь, только в ином обличье…

---

Невозможно было даже представить, что он лично сможет встретиться с темным человеком.

— Поехали, старина, — мягко произнес он.

Он включил зажигание «лендровера» и выехал на трассу. На север вели три дороги, все сравнительно пустынные. Как он и предполагал, из-за дорожных пробок и многочисленных автокатастроф в Денвере здесь поток движения был слабым. Зато на встречной полосе застыли вереницы машин — несчастные глупцы, направлявшиеся на юг, слепо верившие, что на юге все будет иначе, — но проехать все же было можно. По крайней мере, пока.

Судья Фаррис ехал, радуясь такому началу. Он плохо спал прошлой ночью. Сегодня же он будет спать под звездами, плотно укутав свое старое тело в два спальных мешка. Он думал, увидит ли еще Боулдер когда-нибудь, и пришел к выводу, что шансов у него практически нет. И все же радостное возбуждение от путешествия не покидало его. Это был один из самых лучших дней в его жизни.

После полудня Ник, Ральф и Стью отправились на велосипедах в северный Боулдер, к маленькому оштукатуренному домику, в котором жил Том Каллен. Жилище Тома стало уже притчей во языцех для «старожилов» Боулдера. Стэн Ноготни сказал, что выглядит это так, будто бы католики, баптисты и адвентисты седьмого дня объединились с демократами и республиканцами, чтобы создать религиозно-политический Диснейленд.

Лужайка перед домом представляла собой живописную выставку статуи. Там расположилось около дюжины Дев Марий, по всей видимости кормящих целую стаю стоящих рядом розовых пластиковых фламинго. Самый большой фламинго превосходил по размерам Тома. Здесь же был огромный колодец желаний с гигантским пластмассовым светящимся в темноте Иисусом, стоящим с распростертыми руками… очевидно, для благословения фламинго. А рядом с колодцем желаний пристроилась пластмассовая корова.

Передняя дверь с шумом распахнулась, и навстречу им вышел Том собственной персоной, голый по пояс. «Со стороны, — подумал Ник, — он может показаться фантастически матерым писателем или художником, с такими ярко-голубыми глазами и огромной рыжеватой бородой». Но с более близкого расстояния он производит впечатление не такого уж интеллектуала… возможно, он кажется не мастером, но ремесленником, представителем какой-то антикультуры, неким суррогатом, китчем на фоне оригинала. А когда он находится совсем близко, улыбается и тараторит без умолку, с абсолютной уверенностью начинаешь понимать, что в чердаке Тома Каллена не хватает множества балок.

Ник сознавал, что одна из причин его сочувственного отношения к Тому заключается в том, что и у него самого подозревали умственную отсталость — сначала потому, что из-за своего дефекта он очень поздно научился читать и писать, а затем потому, что просто принято считать глухонемых умственно отсталыми. Сколько было брани в его адрес! Ник вспомнил тот вечер, когда он решил выпить пару кружек пива в баре на окраине Шойо — вечер, когда Рей Бут и его приятели набросились на него. Хозяин бара, стоя у дальнего края стойки, склонился над ней, чтобы конфиденциально поговорить с одним из завсегдатаев. Одной рукой он прикрывал рот, поэтому Ник смог уловить только фрагменты этой беседы. Однако большего ему и не нужно было. «Глухонемой… возможно, недоумок… почти все эти парни дебилы…» Но среди всех грубых формулировок, обозначающих умственную неполноценность, была одна, которая действительно подходила Тому Каллену. Именно так Ник частенько с огромной симпатией обращался к бедолаге в тишине своего ума. Фраза была такой: «Этот парень играет неполной колодой». Именно в этом и заключалась трагедия Тома. Именно это с ним и происходило. Самое обидное в случае Тома было то, что не хватало лишь пары карт, да и те были всего-то двойка бубен и тройка треф. Но без этих карт все равно невозможно играть. Нельзя даже правильно разложить пасьянс, если эти карты случайно выпадут из колоды.

— Ник! — завопил Том. — Как я рад тебя видеть! Да! Том Каллен так рад! — Он обнял Ника обеими ручищами. Ник почувствовал, как на его больной глаз, прикрытый черной повязкой, которую он еще носил, особенно в солнечные дни, навернулись слезы. — И Ральфу тоже! И этому. Ты… дайте-ка вспомню…

— Я… — начал было Стью, но Ник жестом попросил его замолчать. Он занимался с Томом мнемоникой[15], и это, кажется, давало свои результаты. Если вы ассоциируете нечто известное вам с именем, которое хотите запомнить, то частенько это отлично срабатывает. Давным-давно именно так его самого учил Руди.

Ник достал блокнот из кармана, написал и передал зачитать Ральфу: «Какое блюдо из мяса, овощей и соуса готовят в кастрюле?»

Том застыл. Лицо его окаменело. Рот приоткрылся. Теперь перед ними стоял настоящий идиот.

Стью поежился от возникшей неловкости и сказал:

— Ник, не кажется ли тебе, что нам лучше… — Ник прижал палец к губам, и в этот момент Том Каллен снова ожил.

— Тушенка[16]! — смеясь воскликнул Том. — Вас зовут Стью! — Он посмотрел на Ника в ожидании подтверждения своей догадки, и Ник сделал одобрительный жест.

— Да, это Стью, Том Каллен знает, все знают это!

Ник показал на дверь домика Тома.

— Хотите войти? Конечно! Мы все войдем. Том украсил этот дом.

Ральф и Стью обменялись удивленными взглядами, следуя за Томом и Ником. Том именно «украшал», а не «обставлял», потому что дом и так уже был обставлен мебелью, когда он въехал в него. Войти внутрь было все равно что попасть в безумно запутанный мир Матушки Гусыни.

Огромная золоченая клетка с чучелом зеленого попугая была тщательно привинчена над внутренним выступом входной двери, и даже Нику пришлось согнуться, чтобы войти внутрь. «Дело в том, — подумал Ник, — что все эти украшения Тома не являются бессистемным сборищем всякого хлама». Иначе этот дом был бы не более удивителен, чем лавка старьевщика. Во всем этом было что-то еще, нечто не укладывающееся в рамки обычного ума. На огромной квадратной полке над камином были аккуратно сложены объявления о приеме кредитных карточек. «КАРТОЧКИ «ВИЗА» ПРИНИМАЮТСЯ ЗДЕСЬ». «СКАЖИТЕ ТОЛЬКО — «МАСТЕРКАРД». «МЫ УВАЖАЕМ «АМЕРИКЭН ЭКСПРЕСС». И тут возникал вопрос: как мог знать Том, что все эти объявления образуют одну группу, объединенную единой целью? Он не умел читать, но каким-то непостижимым образом уловил суть.

На кофейном столике лежал огромный пожарный кран. На подоконнике, где она могла улавливать солнечные лучи и отбрасывать холодные голубые блики на потолок, расположилась полицейская мигалка.

Том провел их по всему дому. Игровая комната на первом этаже была забита чучелами птиц и зверей, раздобытых Томом в таксидермическом[17] магазине; он подвесил птиц на почти невидимую проволоку, и поэтому казалось, что они парят над вами — совы, ястребы и даже лысый орел с побитым молью оперением и с единственным желтым стеклянным глазом. Тетерев стоял на своих тонких ножках в одном углу комнаты, скунс — в другом, суслик — в третьем, а ласка — в четвертом. А в центре комнаты в окружении более мелких животных расположился койот.

Перила лестницы, ведущей вверх, были оклеены по диагонали красными и белыми полосками липкой ленты, напоминая шест у входа в парикмахерскую. Коридор верхнего этажа украшали боевые самолетики, также подвешенные на проволоке, — «фокке-вульфы», «спитфайры», «зеро», «мессершмитты». В ванной на ярко-голубом полу расположилась огромная флотилия игрушечных корабликов, плавающих по эмалевому морю вокруг четырех островов и одного огромного материка — ножек ванны и основания унитаза.

Наконец Том проводил их снова вниз, и они уселись перед грудой объявлений о приеме кредитных карточек, лицом к огромной фотографии Джона и Роберта Кеннеди на фоне золотистых облаков. Подпись внизу гласила: «БРАТЬЯ ВМЕСТЕ В РАЮ».

— Вам нравится, как Том украсил свой дом? Что вы скажете? Хорошо?

— Очень хорошо, — ответил Стью. — Скажи мне, эти птицы внизу… они не действуют тебе на нервы?

— Господи, нет! — с удивлением воскликнул Том. — Они же набиты опилками!

Ник передал записку Ральфу.

— Том, Ник хочет узнать, не против ли ты, чтобы тебя снова загипнотизировали? Как делал это Стэн. Но теперь это не игра, это очень важно. Ник говорит, что потом он все объяснит.

— Давайте, — ответил Том. — Ты-и-и-и… стано-о-о-вишься… оче-е-ень… сон-н-ным… это?

— Да, именно так, — подтвердил Ральф.

— Вы хотите, чтобы я снова смотрел на часы? Я не возражаю. Знаете, особенно когда они качаются. Оче-е-е-нь… сон-н-н-ым… — Том с сомнением взглянул на них. — Только вот я совсем не хочу спать. Клянусь, нет. Вчера я рано лег. Том Каллен всегда ложится спать рано, потому что нет телевизора, который можно было бы смотреть.

Стью вкрадчиво произнес: