Хеннинг Манкелль - Китаец

• Название: Китаец
• Автор: Хеннинг Манкелль
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01743-6

На исходе холодной январской ночи в шведской деревушке произошло кошмарное массовое убийство. Судья Биргитта Руслин, узнав, что среди погибших стариков были и приемные родители ее покойной матери, заинтересовалась расследованием, однако полицейские не принимают ее всерьез. Случайно Биргитте удалось напасть на «китайский след» в этом загадочном деле, а вскоре судьба привела ее в Пекин, где она мечтала побывать еще со времен своей бунтарской юности…

---

Он ушел вместе со своими людьми. Никто из теснившихся в потемках не посмел сказать ни слова. Сань шепнул Го Сы, что сейчас лучше всего поспать. Что бы ни ожидало их завтра, потребуются силы.

Сань долго лежал без сна рядом с братом, который сразу уснул. Вокруг слышались в темноте тревожные вздохи спящих и бодрствующих. Он припал ухом к холодной стене, стараясь уловить хоть какие-нибудь звуки снаружи. Но стена, толстая, глухая, не пропускала звуков.

— Ты должен забрать нас, — сказал он брату У прямо во тьму. — Хоть ты и умер, ты единственный остался в Китае.

На следующий день их погрузили в фургоны, запряженные лошадьми, и повезли прочь из города, которого они так и не увидели. Только когда фургоны выехали на сухую песчаную равнину, местами поросшую низким кустарником, всадники, вооруженные ружьями, сняли с повозок брезент.

Светило солнце, но было холодно. Сань видел, что повозки тянулись длинным извилистым караваном. Вдали виднелся горный кряж.

— Куда нас везут? — спросил Го Сы.

— Не знаю. Я же сказал тебе — не спрашивать. Отвечу, когда смогу.

Путь к горам занял несколько дней. Ночами они спали под повозками, поставленными в круг.

День ото дня холодало. Сань часто спрашивал себя, не суждено ли им с братом насмерть замерзнуть.

Лед угнездился у него внутри. Тяжелая, испуганная ледяная сердцевина.

13

9 марта 1864 года Го Сы и Сань начали врубаться в гору, которая была помехой железной дороге, что протянется через весь Североамериканский континент.

Стояла одна из самых студеных зим, какие помнила Невада, дни были до того холодные, что казалось, дышишь ледяными кристаллами, а не воздухом.

Сань и Го Сы до сих пор работали западнее, где готовить почву и класть рельсы было полегче. Их привезли туда в конце октября, прямо с судна. Вместе со многими другими, доставленными в цепях из Кантона, их встретили китайцы, которые отрезали себе косы, надели платье белых, нацепили на грудь часовые цепочки. Братьев принял человек, носивший, как и они, фамилию Ван. Сань до смерти перепугался, когда Го Сы, обычно не говоривший ни слова, открыл рот и запротестовал:

— На нас напали, связали и погрузили в трюм. Мы вовсе не хотели ехать сюда!

Сань думал, что долгое путешествие наконец-то закончилось. Человек, стоящий перед ними, ни в коем случае не потерпит таких резких слов. Наверняка достанет из-за пояса оружие и пристрелит их обоих.

Но Сань ошибся. Ван захохотал, словно Го Сы сказал что-то ужасно смешное.

— Вы просто собаки, — сказал Ван. — Цзы прислал мне говорящих собак. Вы моя собственность, пока не заплатите за переезд через океан, за прокорм и проезд сюда из Сан-Франциско. Отработаете сполна все мои расходы. Через три года можете делать что угодно. Но до тех пор вы мои. Здесь кругом пустыня, бежать некуда. К тому же волки, медведи и индейцы, которые мигом перережут вам горло, снимут скальп и выпьют мозги, как сырые яйца. А если вы все-таки попытаетесь бежать, у меня есть настоящие собаки-ищейки, которые вас выследят. Тогда не миновать кнута, и работать придется лишний год. Теперь вы знаете, что вас ждет.

Сань смотрел на мужчин за спиной Вана. У каждого собака на поводке и ружье в руках. Странно, белые мужчины с густыми бородами готовы повиноваться приказам китайца. Да, они оказались в стране, ничем не похожей на Китай.

Поселили их в палаточном лагере, в глубокой ложбине, где протекал ручей. По одну его сторону размещались рабочие-китайцы, по другую — ирландцы, немцы и прочие европейцы. Отношения между двумя лагерями были весьма напряженные. Ручей был границей, которую китайцы без нужды не переступали. Ирландцы, часто пьяные, кричали им бранные слова и бросали на китайскую сторону камни. Сань и Го Сы не понимали, что они кричат. Но камни-то бросают неспроста. Наверно, и слова такие же грубые, как камни.

Жили они в палатке с двенадцатью другими китайцами. Не с теми, что были на судне. Сань предполагал, что Ван перемешал новичков с теми, кто давно трудился на строительстве железной дороги, чтобы их посвятили в здешние законы и правила. В маленькой палатке царила теснота. Спали они, притиснувшись друг к другу. Так было теплее, но вместе с тем возникало парализующее чувство, что нельзя пошевелиться, что ты связан.

Распоряжался в палатке некий Сюй. Тощий, с гнилыми зубами, но весьма уважаемый. Именно Сюй указал Саню и Го Сы места для сна. Спросил, откуда они родом, на каком судне прибыли, только о себе не сказал ни слова. Соседом Саня оказался человек по имени Хао, он рассказал, что Сюй здесь уже несколько лет, с самого начала строительства. Он приехал в Америку в начале 1850-х и сперва работал на золотых приисках. По слухам, намыть в реках золота ему не посчастливилось. Тогда он купил старую хибару, где когда-то жили удачливые старатели. Никто не понимал, зачем Сюй выложил двадцать пять долларов за дом, где жить совершенно невозможно. Но Сюй тщательно собрал с пола всю пыль. Потом снял гнилые половицы и собрал землю из-под дома. А в итоге намыл столько просыпанного золотого песка, что смог вернуться в Сан-Франциско с небольшим капиталом. Он решил уехать в Кантон и даже купил билет на пароход. Но пока ждал рейса, наведался в иные из игорных залов, где китайцы проводили так много времени. Играл и проигрывал. В конце концов спустил и билет. Вот тогда-то он и связался с «Сентрал Пасифик» и стал одним из первых китайцев, принятых на работу.

Все это рассказал Хао. Как он разузнал столько подробностей, невзирая на молчание Сюя, Сань так и не выяснил. Но Хао твердил, что это чистая правда.

Сюй говорил по-английски. Через него братья узнали, что кричали из-за ручья, разделявшего палаточные лагеря. Сюй презрительно отзывался о людях с того берега.

— Они обзывают нас chinks, китаёзы. Это очень пренебрежительное слово. А ирландцы, когда напьются, обзывают нас pigs, то бишь дунь фэнь-яо, свиньи.

— Почему они нас не любят? — спросил Сань.

— Мы лучше работаем, — ответил Сюй. — Старательнее, не пьем, не убегаем. Вдобавок у нас желтая кожа и раскосые глаза. Им не нравятся люди, которые выглядят иначе, нежели они.

Каждое утро Сань и Го Сы с фонарями в руках карабкались вверх по скользкой тропе, что вела из ложбины. Случалось, кто-нибудь, оскользнувшись на обледенелой тропе, падал на дно. Двое мужчин, повредившие себе ноги, помогали теперь готовить еду, которую братья ели, вернувшись после долгого рабочего дня. Китайцы и обитатели другого берега работали поодаль друг от друга. И в ложбину спускались разными тропами, и работали порознь. Десятники все время следили, чтобы они не приближались друг к другу. Иногда прямо в ручье случались драки меж китайцами, вооруженными палками, и ирландцами, у которых были ножи. Тогда съезжались конные надзиратели, разнимали их. Порой в таких драках случались и убийства. Китаец, раскроивший череп ирландцу, был застрелен, ирландца, который пырнул ножом китайца, уволокли в цепях. Сюй твердил обитателям палатки, чтобы они не лезли в драки и не бросали камни. Все время напоминал, что они лишь гости в этой стране.

— Нам надо ждать, — говорил Сюй. — Однажды они поймут, что без нас, китайцев, им никогда не построить железную дорогу. Однажды все переменится.

Позднее, когда они лежали в палатке, Го Сы шепотом спросил, что, собственно, Сюй имел в виду. Но Сань не мог толком ему ответить.

С побережья их перевезли в сухие места, где солнце светило все холоднее. Когда Сюй криком будил их, приходилось спешить, чтобы всесильные десятники не злились и не заставляли их работать дольше обычных двенадцати часов. Холод стоял невыносимый. Почти ежедневно шел снег.

Временами они мельком видели грозного Вана, который сказал, что они его собственность. Он вырастал как из-под земли и так же мгновенно исчезал.

Братья сооружали насыпь, на которой укладывали шпалы и рельсы. Повсюду горели костры, чтобы работать не впотьмах, а заодно и отогреть скованную морозом землю. И над ними постоянно надзирали верховые десятники, белые мужчины с ружьями, в волчьих шубах и шляпах, обмотанных для тепла шарфами. Сюй научил братьев всегда, на любой вопрос, отвечать yes, boss, даже если непонятно, что он сказал.

Костры горели в нескольких километрах. Там ирландцы клали шпалы и рельсы. Иногда доносились гудки паровозов, выпускавших пары. Саню и Го Сы эти исполинские черные тягачи казались драконами. Хотя в рассказах матери огнедышащие чудовища были яркими, красочными, она наверняка все же имела в виду этих вот черных, блестящих гигантов.

Уставали они невообразимо. Когда долгий день подходил к концу, у них едва хватало сил дотащиться обратно в лощину, поесть и рухнуть на свое место в палатке. Сань упорно заставлял Го Сы умываться холодной водой. Сам он испытывал отвращение, если был грязен. К своему удивлению, он почти всегда был один у холодного ручья, обнаженный до пояса и дрожащий. Мылись только вновь прибывшие. От тяжелой работы стремление к чистоте убывало. И в итоге настал день, когда он и сам рухнул спать не умывшись. Лежал в палатке и чуял вонь немытых тел. Ему казалось, он тоже медленно превращается в существо без достоинства, без мечтаний и тоски. В полузабытьи он видел отца с матерью и думал, что ад на родине сменился адом на чужбине. Их заставляли надрываться как рабов, даже родителям так не доставалось. К этому ли они стремились, отправившись в Кантон? Неужто для бедняка нет выхода из нищеты?