без автора - Тысяча И Одна Ночь. Книга 4

• Название: Тысяча И Одна Ночь. Книга 4
• Автор: без автора
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1959

---

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Триста восемнадцатая ночь

Когда же настала триста восемнадцатая ночь, она сказала: "Дошло меня, о счастливый царь, что Джеван-курд сказал своей матери: "Сторожи её, пока я не вернусь к тебе завтра утром". И потом он ушёл, и Зумурруд сказала про себя: "Что это за небрежность, и отчего не спасти себя хитростью? Что же мне ждать, пока не придут эти сорок человек и не станут сменять на мне друг друга, так что сделают меня подобной кораблю, утонувшему в море?"

И она обернулась к старухе, матери Джевана-курда, и сказала: "О тётушка, не выйдешь ли со мной из пещеры, я поищу у тебя в голове на солнце". - "Да, клянусь Аллахом, доченька, - отвечала старуха, - я уже давно не была в бане, так как эти кабаны все время ходят со мною с места на место".

И Зумурруд вышла с нею и стала искать и убивать вшей в её голове, пока старуха не почувствовала себя приятно и не заснула. И тогда Зумурруд поднялась и надела одежду солдата, которого убил Джеван-курд, и опоясалась его мечом и навела его тюрбан, так что стала точно мужчина. А потом она села на коня и взяла с собой мешок с золотом и сказала про себя: "О благой покровитель, покрой меня ради сана Мухаммеда, да благословит его Аллах и да приветствует!" И она подумала: "Если я поеду в город, меня, может быть, увидит кто-нибудь из родных этого солдата, и мне не будет добра". И она отказалась от въезда в город и - поехала по безводной пустыне, и непрестанно подвигалась вперёд с мешком и конём, питаясь злаками земли и кормя ими коня, а пила она сама и поила коня из потоков. И так она ехала в течение десяти дней, а на одиннадцатый приблизилась к городу, прекрасному и безопасному, полному добра, от которого отвернулось время зимы с её холодом, и улыбалось время весны с её цветами и розами, и расцвели в городе цветы, и разлились потоки, и защебетали птицы. И когда Зумурруд достигла города и приблизилась к воротам, она увидала войска, эмиров и знатных жителей города, и удивилась, увидев их, и сказала про себя: "Все жители города собрались у ворот, какая этому может быть причина?" И она направилась к толпе. И когда она приблизилась, воины наперегонки бросились к ней и спешились и поцеловали землю меж её рук и сказали: "Аллах да дарует тебе победу, о наш владыка султан!" И выстроились перед нею обладатели должностей, и воины стали расставлять народ по местам и говорили: "Аллах да дарует тебе победу и да сделает твой приход благословенным для мусульман, о султан миров! Да укрепит тебя Аллах, о царь времени, о единственный в века и столетия!"

И Зумурруд спросила их: "В чем с вами дело, о жители города?" И царедворец ответил: "Одарил тебя тот, кто не скупится на дары, и сделал тебя султаном этого города и правителем над шеями всех, кто находится в нем. Знай, что обычай жителей этого города таков: когда умирает царь и у него нет сына, войска выходят за город и ждут три дня, и человека, который придёт в город по той дороге, по какой ты пришёл, они делают султаном над собою. Слава же Аллаху, который привёл к нам человека из детей турок, прекрасного лицом, - если бы явился к нам человек и меньший, чем ты, он был бы султаном".

А Зумурруд обладала верным взглядом во всех своих делах, и она сказала: "Не думайте, что я из сыновей простых турок, нет, я из сыновей вельмож, но я разгневался на своих родных и ушёл от них и оставил их. Посмотрите на этот мешок с золотом, который я привёз с собою, чтобы раздавать из него милостыню беднякам и нищим". И её стали благословлять и обрадовались ей до крайней степени, и Зумурруд тоже обрадовалась и сказала про себя: "После того как я достигла этого..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Триста девятнадцатая ночь

Когда же настала триста девятнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Зумурруд сказала про себя: "После того как я достигла этого, Аллах, быть может, соединит меня с моим господином в этом месте - поистине, он властен в том, что захочет".

И затем она поехала, и воины поехали с нею вместе и вступили в город и шли перед нею пешком, пока не привели её во дворец. И Зумурруд спешилась, и эмиры и вельможи взяли её под мышки и посадили на престол, и поцеловали перед ней землю.

И когда Зумурруд села на престол, она велела открыть сокровищницы, и их открыли, и она раздала деньги всем воинам, и ей пожелали вечной власти, и стали повиноваться ей рабы и все жители страны. И некоторое время она правила так, повелевая и запрещая, и в сердцах людей возникло к ней большое почтение за её благородство и целомудрие. И она упразднила пошлины и выпустила тех, кто был в тюрьмах, и отменила несправедливости, и полюбили её все люди. Но всякий раз, как она вспоминала своего господина, она плакала и молила Аллаха, чтобы он соединил его с нею. И случилось, что она вспомнила его в какую-то ночь и вспомнила те дни, которые провела с ним, и пролила из глаз слезы и сказала такие стихи:

"Моя страсть к тебе все нова, хоть срок и долог,
Поток слез глаза растравил мои обильно.
Когда я плачу, от муки плачу любовной я.
В разлуке тяжко быть влюблённому ведь".

А окончив своё стихотворение, она вытерла слезы, поднялась во дворец и вошла в гарем и отвела рабыням и наложницам отдельные помещения и назначила им выдачи и жалованье, и сказала, что хочет сидеть в своём месте одна, постоянно предаваясь благочестию. И она стала поститься и молиться, и эмиры говорили: "Поистине, вот султан, которому присуще великое благочестие!" А Зумурруд не оставила подле себя никого из челяди, кроме двух маленьких евнухов для услуг. И она просидела на престоле царства год, но не получала вести о своём господине и не напала на его след и обеспокоилась из-за этого. И когда её беспокойство усилилось, она позвала везирей и царедворцев и велела им привести измерителей и строителей, чтобы они устроили ей под дворцом ристалище длиной в фарсах и шириной в фарсах, и они сделали то, что она приказала, в самое короткое время, и ристалище вышло точь-в-точь такое, как она хотела. И когда это ристалище было закончено, Зумурруд выехала туда и велела разбить там для себя большой шатёр, и расставить сиденья для эмиров, и приказала разложить на этом ристалище столы со всякими роскошными кушаньями. И сделали так, как она велела, а потом она приказала вельможам царства есть, и они поели, и Зумурруд сказала эмирам: "Когда появится серп нового месяца, я хочу, чтобы вы делали то же самое, и пусть в городе оповестят, чтобы никто не отпирал своей лавки, но все бы приходили есть с царского стола, а всякий, кто ослушается, будет повешен на воротах своего дома".

И когда наступил новый месяц, сделали так, как велела Зумурруд, и этот обычай продолжался до тех пор, пока не появился серп первого месяца в следующем году. И Зумурруд выехала на ристалище, и глашатай закричал: "О собрание людей, слушайте все: всякий, кто откроет свою лавку, или склад, или дом, будет тотчас же повешен жителям надлежит на воротах своего жилища. Всем прийти и есть с царского стола!"

И когда клич прокричали (а столы уже поставили), люди стали приходить толпами, и Зумурруд велела им сесть за столы и есть досыта всевозможных кушаний, и люди сели есть, как она приказала, а Зумурруд села на престол царства и смотрела на них, и каждый, кто садился за стол, говорил про себя: "Царь не смотрит ни на кого, кроме меня". И они ели, а эмиры говорили людям: "Ешьте и не стыдитесь! Царь это любит!" И люди ели, пока не насытились, и ушли, благословляя царя, и одни из них говорили другим: "Мы в жизни не видели султана, который бы так любил бедных, как этот султан!" И ему желали долгой жизни. И Зумурруд ушла к себе во дворец..."

И Шахразаду застигло утро, и она (прекратила дозволенные речи.

Триста двадцатая ночь

Когда же настала ночь, дополняющая до трехсот двадцати, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, Зумурруд ушла к себе во дворец, радуясь тому, что она устроила, и думала про себя: "Если захочет Аллах великий, таким способом я нападу на весть о моем господине Али-Шаре".

А когда начался следующий месяц, она сделала так же, как велел обычай, и поставили столы, и Зумурруд вышла и села на свой престол и велела людям садиться и есть. И она сидела на конце стола, а люди садились толна за толпой и один за одним, и вдруг взгляд её упал на Барсума-христианина, который купил занавеску у её господина. И она узнала его и сказала: "Вот начало помощи и достижения желаемого!" А Барсум подошёл и сел среди людей. И он увидал блюдо сладкого риса, посыпанного сахаром (а оно стояло далеко от него), и потянулся к нему, и, протянув руку, взял блюдо и поставил его перед собой. И один человек, бывший с ним рядом, сказал ему: "Почему ты не ешь то, что перед тобой? Не стыдно тебе? Ты протягиваешь руку к тому, что от тебя далеко, или ты не стыдишься?" - "Я буду есть только это", - сказал Барсум. И человек ответил: "Ешь, да не сделает Аллах тебе приятным это кушанье!"