Андрей Константинов - Байки служивых людей

• Название: Байки служивых людей
• Автор: Андрей Константинов
• Издательство: Нева
• Жанр: Юмор
• Год: 2001
• ISBN: 5-7654-1840-6

Андрей Константинов и сотрудники Агентства журналистских расследований от всей души делятся с читателями самыми любопытными подробностями своего служивого прошлого. «Байки служивых людей», взрывные, искрометные, порой ироничные, а порой и грустные, заставляют вновь окунуться в «счастливое» время «в сапогах» и расстаться с ним еще раз, но уже сквозь смех и слезы.

---

– Действительно – бюрократы! – поддакнул я и с ходу взял быка за рога. – Поехали брать Рому своими силами.

– Поехали,– согласился начальник. Сильно он из-за вертолета расстроился.

– Да, – подхватил поэт. – Мы поедем и возьмем Рому. И тогда я подарю ему томик своих стихов с автографом. И Гене Поляничко я тоже подарю томик своих великолепных стихов с автографом.

– Гене ты уже дарил, батоне.

– Ну и что? Мне для Гены ничего не жалко, – возразил поэт, и мы отправились брать Рому. Восемь человек с оружием на трех автомобилях. Но без вертолета... О, это была блестящая, профессиональная операция. Клоунада! Мы вломились в палисадничек за Роминым домом с пистолетами в руках. Половина на ногах не стоит. Я чувствовал себя последним идиотом и думал только о том, чтобы кто-нибудь сдуру да по пьяни не открыл стрельбу.

Мы вломились. В палисаднике, в беседке, сидят Рома и... Саня Карцев. Пьют. Беседуют. Литровая бутылка чачи стоит почти пустая.

– Здорово, – говорю, – Саня.

– О-о-о... а вы как тут оказались?

– Понятно... Здорово, Рома. Собирайся, пошли. Я за тобой.

Рома смотрит на меня глазами изумленными и говорит:

– А я уже все Сане рассказал. У него претензий нет.

– Ага, – подтверждает Карцев. – Он все рассказал. К нему пер... пертензий нет. Садись с нами, Женя, выпей.

Все, ребята, я больше не могу! Ну не могу я больше. Я не знаю, что делать... то ли плакать, то ли смеяться, то ли материться! Театр абсурда и «Кавказская пленница» вперемешку. Налил себе полстакана чачи, хватанул... потом взял обоих красавцев – и Саню, и Рому – за шкирки и потащил в машину. Поэт кричит: «Постойте, я еще Роме томик своих стихов с автографом не подарил!» А меня смех нервный разбирает. Ничего, отвечаю, в другой раз... лет через десять.

– А-а, – кричит поэт, – тогда я лягу на эту зеленую траву и буду лежать здесь, как поэт Лермонтов, убитый на дуэли. И буду лежать, пока не умру, и тогда вы все пожалеете. Вот какой я человек!

Все стали говорить мне, что так не поступают, нельзя поэта обижать. Он, дескать, очень ранимый. Ну ранимый так ранимый, пришлось уступить. Всучил он томик своих стихов Роме. С автографом. Рома, по-моему, ничего не понял, но зато поэт остался доволен и не стал умирать, как Лермонтов. Так я спас великого грузинского поэта.

* * *

А Рому я хотел отвезти в ИВС. Но не тут-то было.

– Нельзя, – сказали мне. – Сейчас должны родственники прийти. Прощаться будут... Мы тут живем, у нас такой обычай.

Короче – ой!.. ой, сейчас начнется опять! И никуда не денешься – такой здесь обычай. Но у меня уже на душе маленько полегче стало: и Рому взяли, и поэту жизнь спасли. В общем, прощание разбойника Амиряна с родственниками я пережил. Поэт опять же стихи читал. Проснувшийся Гена Поляничко рыдал. А Карцев – наоборот – дремал... Простились. Дали мне родственники «Волгу». Я Рому назад посадил, прижал с двух сторон своими невменяемыми операми, сам сел с родственничком вперед, – и погнали. Погнали быстренько, пока еще какое-нибудь прощание не началось.

Едем в Тбилиси. Ночь уже. Звездная, прохладная. Водитель-родственничек пьян – будь здоров. Доедем или не доедем – непонятно. Дорога петляет, горы, обрывы, а этот пьяный джигит, знай, шпарит под сотню. Трое невменяемых на заднем сиденье спят. Водитель напевает что-то себе под нос. Я сижу смотрю в небо. По сторонам или вперед лучше не смотреть: страшно. В багажнике поросенок визжит. Это Роме в дорогу дали. А еще у нас с собой винища литров десять и мешок со всяким хмели-сунели. Поросенок визжит, водитель поет, Карцев храпит. Я сижу, смотрю на звезды, думаю: «Доедем или не доедем?»

Чудо, но доехали. Опустили Рому в камеру. Вместе с мешком, вином и поросенком. Объясняю оперу в ИВС: родственники, так и так, передали. Подержите уж пока. Тот говорит: а чего? Подержим. А пока давай, говорит, выпьем. Ты, наверно, хороший опер, а я так вообще отличный, мастер спорта по борьбе. Чего бы это нам не выпить?

Ой, мама Леля, что же делать?

– Нет, – говорю, – не могу. Мне один великий поэт книжку свою подарил. Вот видишь – с автографом. Сейчас пойду читать.

– О-о, – отвечает грузинский опер. – Это очень достойно. Нужно за это выпить.

Ставит на стол бутылку марочного коньяку и, разумеется, хмели-сунели.

А я уже не могу, все! У меня хмели-сунели изо всех дыр торчит, коньяк к горлу подступает. Я сам себе противен. Одна мысль в голове: нужно отсюда выбираться. Срочно нужно выбираться. Иначе – полный феномен-уникум! Хмели, блин, сунели. Оклахома как она есть... тьфу, Джорджия.

* * *

Еле я от опера вырвался. Мои орлы, пока я Рому оформлял, исчезли. Нашел их только в гостинице: спят в холле вповалку. Без документов, конечно... их милиционер привел, сказал администратору: свои. Вот и спят. Ну и слава Богу. Немного и я поспал, строго-настрого наказал Сане с Геной больше не пить, а утром пошел добывать билеты. Где там! Нет билетов – и все. Ни на поезд, ни на самолет.

И тогда я пошел прямо в МВД Грузии. Вид у меня такой: грязные джинсы, опухшая морда, не первой свежести сорочка. В карманах пустячки – три ПМ. Ну их-то, слава Богу, не видно. Вот так и закатываюсь в приемную министерства.

– Здравствуйте, я капитан спецслужбы МВД СССР. Мне необходимо поговорить с руководством.

И предъявляю удостоверение, слава Богу, свое – не перепутал. А надо знать грузин – на них любое слово с приставкой «спец» действует магически. Тем более что в Тбилиси такой «спец»службы не было, слыхом они о ней не слыхивали, а потому, наверное, вообразили себе неизвестно что, но что-то очень страшное, важное и крутое.

И меня прямиком проводят к замминистра. Кабинет огромный, шикарный, хозяин холеный, седой, генеральские погоны горят. Картинка. Ну, представляюсь, объясняю .ситуацию. А ему вообще-то все это до фонаря. Он на меня смотрит безразлично и спрашивает:

– А вот ты такого-то и такого-то в Ленинграде знаешь?

А я знаю. Ну, сразу другой коленкор. Оживился замминистра:

– Ну, давай, капитан, выпьем за знакомство!

– Нет, – говорю я, – никак не могу. Рад бы с вами, товарищ заместитель министра, выпить, но у меня... тыр-пыр, восемь дыр.

Не стал он меня принуждать, спасибо ему. Снял трубку, позвонил в аэропорт.

– Есть билеты?

– Нет.

– Знать ничего не знаю, снять с ближайшего рейса четверых мешочников.

И – мне:

– Порядок, получай свои билеты. Лети.

Я бегом в гостиницу, к своим орлам. А там... Правильно, застолье. Человек пятнадцать, и уже лезгинку пляшут. Всеобщее уважение и любовь. Гармония. Жаль, поэта не хватает. А у меня появляется искушение вытащить все три «пээма» и перестрелять их всех. Кто-то уже мне стакан в руки сует, о настоящей дружбе говорит, об уважении, о традициях. Кое-как отбился я, отвел Гену в сторону.

– Как же так, – говорю, – Гена? Мы же договаривались. Нам же лететь сегодня.

– Да вот, – отвечает, – так уж вышло... познакомились мы с одним грузином. А он Веру знает, оказывается.

– О Господи! Какую Веру? Какую, к маме, Веру. Опомнись, Геша.

– Да ты не переживай. Вера в Смольном работает, у нее в Смольном все схвачено. Вот какая Вера, он ей передачку готовит.

Точно, смотрю, тащит грузин сумку с вином. Это, мол, для Веры. Вера в Смольном работает, и уж у нее там все схвачено... А нам уже пора на самолет. Я хватаю своих невменяемых, сумку эту и – на такси в ИВС, за Ромой. Быстро получаю Рому с мешком, но без поросенка, к счастью. За шиворот – и в тачку. В аэропорту – спасибо замминистру, помог! – нас встречают, и все уже готово, билеты на руках. С двумя невменяемыми, с Ромой, с сумкой вина для Веры, у которой в Смольном все схвачено, с тремя пистолетами я, в обход таможни, иду в самолет. Гуд бай, Джорджия!

Взлетели. Мои орлы начинают хлестать Верино винишко со стюардессами. Ситуация совершенно неуправляемая... но мне уже все равно, лишь бы разбойника Рому доставить.

Пулково... и все начинается по новой: Рома, сумка плюс два бездыханных тела. До сих пор не верю, что смог со всем с этим справиться. Но как-то справился. Рому сдал в ИВС, боевых соратников развез по домам. Вот только Верину сумку некуда пристроить. А там вина коллекционные, по двадцать пять – тридцать рублей бутылка! Да еще и перепела... Что делать? На другой день оба – и Саня, и Гена – трезвенькие, тихие такие. Ну, говорю, где эта ваша Вера? В Смольном, отвечают. Адрес? Телефон? Фамилия?

Молчат оба-два. Знают только, что Вера – как Ленин – в Смольном. Так, короче, все это вино с перепелами выжрала спецслужба. Один я не пил – не мог. Не то что пить – смотреть не мог. Тошно было.

Вот, пожалуй, и все... Рому, конечно, посадили. Добавили к той группе и посадили. А я еще долго потом при звуке грузинской речи вздрагивал.

Особенности национальной агентуры

Агент. Агентурная работа... Ух, сколько всего кроется за этими словами для человека непосвященного. А уж для посвященного сколько!

...Лучше оставаться непосвященным. Честное слово – лучше. Лечь на диван, включить телик и посмотреть какой-нибудь старый советский детектив. Там хорошо выбритые и аккуратно подстриженные следователи, там совершенно трезвые оперативники. Там матерому рецидивисту Рваному строго, но вежливо говорят: «Вы, гражданин Редькин, изобличены»... Титры... «Мосфильм»... Главный консультант генерал-майор Проценко.