Андрей Константинов - Изменник

• Название: Изменник
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Политический детектив

Югославия, 1991 год. В зоне боевых действий между сербами и хорватами пропали два российских тележурналиста — Ножкин и Курнев. Поиски официальных органов ничего не дали. Ведущий популярной телепрограммы «Взор» Владимир Мукусеев решает провести журналистское расследование этого происшествия и вместе с группой расследователей вылетает в Югославию. С трудом ему удается выяснить, что его коллеги были убиты. Но кто-то очень могущественный постоянно делает все возможное, чтобы помешать расследованию. Единственного свидетеля преступления убивают до того, как он успевает указать место захоронения журналистов. На Мукусеева и его товарищей дважды совершают покушение. Наконец, они получают приказ покинуть Югославию… Но, даже вернувшись в Москву, Мукусеев не оставляет попыток узнать истину. Последний шанс — добыть видеокассету, на которой записано убийство. Но чем ближе Мукусеев к разгадке, тем он опаснее для тех, кто не хочет, чтобы убийство Ножкина и Курнева было раскрыто…

---

— Сейчас вызовешь его сюда. Скажешь, что нужно помочь с погрузкой тяжелого ящика. Если только вздумаешь сигналить — зарежу. Ты меня уже знаешь… Все понял, мистер?

— Олег Иваныч, — начал было Волкофф, но Джинн стремительно рассек ножом воздух — лезвие чиркнуло по вороту черного свитера американца, в нескольких миллиметрах от кадыка.

— Понял, — сказал мистер. — Руки развяжи. Как я со связанными руками по рации говорить буду?

— Ничего, — усмехнулся Джинн. — Я подержу.

Американец вызвал второго бандита: подъезжай и давай к нам, в дом. Ящик нужно погрузить тяжелый… В ночной тишине было слышно, как заурчал стартер, и через двадцать секунд у дачи остановилась «четверка». Водитель — коренастый мужик в черной кожаной куртке — вошел в дом. Здесь Джинн встретил его ударом по голове и устроил рядом с Шанхаем.

— А вот теперь, — сказал Джинн Волкоффу, — будем говорить.

Он взял с древнего серванта старенький «филипс», воткнул в него кассету с любимым Луи Армстронгом и нажал кнопку «запись».

***

Телефонный звонок разбудил Филиппова в шесть утра. Трели телефона врезались в мозг, как сверла. Еще не проснувшийся полковник взял трубку: алло.

— Извините за ранний звонок, товарищ полковник. Майор Фролов беспокоит.

Остатки сна выбило из полковника мгновенно. Он сел на кровати, ответил бодро:

— Ну здравствуй, Олег Иваныч. Давно жду тебя. Ты где?

Проигнорировав вопрос. Джинн задал встречный:

— Мукусеев вышел на вас, Евгений Иваныч?

— Мы поговорили… Олег! Послушай меня, Олег. Ты можешь прийти в контору? Я гарантирую, что никаких репрессивных мер в отношении тебя не будет. Мы разобрались в ситуации.

Джинн несколько секунд молчал, потом ответил:

— Навряд ли вы разобрались в ней до конца. Я и сам въехал в тему только сегодня… Вам фамилия Волкофф что-нибудь говорит?

Теперь озадаченно замолчал Филиппов. Он покосился на спящую жену и сказал:

— Да, говорит.

— Тогда присылайте группу на дачу Ирины. Там вы найдете и Волкоффа, и видеокассету и три аудиокассеты с его волнующим рассказом.

— Он жив? — быстро спросил Филиппов. Джинн ненатурально рассмеялся и сказал:

— А что с ним сделается? Высылайте группу, Евгений Иваныч. Да поскорей, а то лапки у них того… онемеют.

— У них? — переспросил полковник. — У кого — у них? — Но из трубки потекли гудки отбоя. Филиппов шепотом матюгнулся и быстро набрал номер Кавказова.

Плыл серенький рассвет.

Возле дачи Ирины остановились «москвич» Филиппова и «волга» с милицейскими номерами. Из «волги» быстро выскочили четверо мужчин и прошли в дом. Из «москвича» выпрыгнул Филиппов, вошел вслед за ними.

На полу большой комнаты сидели три человека. Связанные руки каждого как бы обнимали колени, между коленными и локтевыми сгибами были пропущены палки. Такой способ связки полностью обездвиживает пленного.

— Развяжите меня немедленно, — закричал Антон. Филиппов посмотрел на него изучающе, узнал «Мотыля» — Волкоффа и взял со стола лист бумаги. В нем Джинн указал время последнего связывания. Прошел уже час.

— Развяжите, — не глядя бросил Филиппов. Он рассматривал «натюрморт» на столе: магнитофон и три аудиокассеты стопкой. Разложенные на три кучки документы, личные вещи, ножи, фонари, радиостанции… Довольно выразительно… И — видеокассета!

Волкофф сидел на полу, растирал руки. Выглядел он неважно. Филиппов кивнул на уголовников: уведите. Потом сел верхом на стул, скептически посмотрел на американца и спросил:

— Как же вы здесь оказались, мистер Волкофф?

— Я американский гражданин и настаиваю на присутствии представителя посольства.

— Вызовем, — согласился Филиппов. — Не хотите взглянуть вот на эти бумаги? — Он протянул американцу несколько листочков бумаги.

— Что это? — спросил Волкофф, но в руки не взял.

— Постановление о возбуждении уголовного дела по факту разбойного нападения на гражданина РФ Мукусеева Владимира Викторовича, — ответил Филиппов и отложил один лист в сторону. — Показания свидетельниц — продавщиц магазина, возле которого было совершено нападение. — Полковник отложил в сторону еще два листочка. — А вот это — фоторобот преступника. Никого вам не напоминает?

Волкофф промолчал, а Филиппов усмехнулся и сказал:

— Должен вам заметить, господин Волкофф, что согласно части второй статьи сто сорок шесть уголовного кодекса Российской Федерации, квалифицированный разбой карается сроком от шести до пятнадцати лет… Про мордовские зоны слышали?

Волкофф посмотрел на Филиппова с откровенной ненавистью.

— Что вы хотите? — спросил он.

— Я хочу вам помочь, — ответил Филиппов. Началась вербовка.

***

Волкофф хорошо отдавал себе отчет, что попал крепко. И что его обязательно попробуют завербовать. И обязательно завербуют, потому что он не хочет шесть лет сидеть в мордовской зоне. Во время подготовки и переподготовки он видел несколько учебных фильмов про советские лагеря… конечно, он как настоящий американский патриот, мог бы сказать решительное «нет» полковнику Филиппову. Но свободу он любил больше, чем американскую мечту и гордый звездно-полосатый флаг.

Но даже если он отсидит шесть лет в русском лагере, Америка не встретит его, как героя — еще до появления в дачном домике Ирины полковника Филиппова он уже предал Америку. Антон оправдывал себя тем, что у него не было другого выхода — Фролов быстро объяснил ситуацию: терять ему — Фролову — нечего… Поэтому, если Волкофф не ответит на те вопросы, которые сейчас задаст Фролов, то просто-напросто исчезнет и даже труп его не найдут. Устраивает вас, мистер, такая перспектива?

— Это противоречит международным законам, — ответил Антон и Фролов согласился легко:

— Конечно, противоречит. Но я-то сейчас сам нахожусь вне закона. Так стоит ли мне беспокоиться о соблюдении законов? Давайте приступим к делу, мистер. Времени у нас не так уж и много…

Результатом «беседы» стали три аудиокассеты, которые лежали сейчас стопкой на столе. Разумеется, они не имели никакой юридической силы. Но если русские передадут их в ЦРУ, на карьере Энтони Волкоффа будет поставлен большой и жирный крест. Он полностью перечеркнет все годы успешной и тяжелой работы в разведке.

***

На «точке 8» посторонние бывали довольно редко, а последнее время как плотину прорвало — зачастили. Утром пятнадцатого октября на «точку» привезли Волкоффа и двух уголовников. Всех их доставили врозь, и они даже не подозревали, что находятся в соседних помещениях.

С ними сразу начали работать. Филиппов изучал запись «беседы» Джинна и Волкоффа. Запись была не очень качественной, и Филиппову приходилось иногда перематывать пленку обратно. Кроме того, у полковника были проблемы с английским. Однако запись стоила того, чтобы послушать. По должности Филиппов непосредственно занимался югославской темой и, конкретно, костайницкими делами… Опытный специалист, аналитик, полковник построил версию событий, происходивших в Костайнице в августе-сентябре. В общем и целом она была весьма близка к истине, но изобиловала допущениями и белыми пятнами… Слушая пленки, оставленные Джинном, полковник находил недостающие звенья, схема получала окончательную завершенность, но никакого удовлетворения это не приносило… Какое, к черту, удовлетворение?

***

В доме было темно — только слабо светился крохотный глазок светодиода на панели магнитофона. Ворочался и кряхтел очухавшийся Шанхай. Тошненько ему было: то, что влип — понятно, а вот во что влип — еще не очень. Интуитивно он понимал, что дело дрянь, что все происходящее выходит за рамки обычной уголовщины.

…Джинн сказал Волкоффу:

— А вот теперь будем говорить.

— О чем? — хмуро процедил американец.

— О жизни твоей грешной… и моей не праведной. Но в первую очередь о твоей.

— А если не будем?

— Еще и как будем, друг мой.

— А эти? — кивнул на уголовников Волкофф. В темноте Джинн его кивка не увидел, но догадался. Он ответил:

— Ерунда. — И, обернувшись к Шанхаю, спросил:

— Эй, Юрий Петрович, ты по-английски говоришь? Или только по фене ботаешь?

Шанхай в ответ матюгнулся, а Джинн сказал весело по-английски:

— Вот видишь, мистер, как все просто.

— А где гарантии, что ты меня не… — спросил Волкофф, Джинн перебил:

— Не пори, мистер. В нашем с тобой ремесле гарантии уставом не предусмотрены. Назвался груздем — полезай в кузов. Но немножко я тебя успокою: живой ты еще можешь пригодиться.

— Спасибо.

— Не за что, услуга бесплатная… А теперь к делу: как ты узнал о кассете?

— Мы перехватили Мукусеева.

— …твою мать! — вырвалось у Джинна. — Каким образом? Кто — «мы»? Как это произошло?

Волкофф с ходу начал импровизировать, но Джинн сказал: