Артур Баневич - Гора трех скелетов

• Название: Гора трех скелетов
• Автор: Артур Баневич
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-352-01562-9

Герой «Горы трех скелетов» – бывший офицер-сапер, решивший попробовать свои силы в частном сыске. К нему обращается молодая боснийка, страдающая потерей памяти, и просит найти отца ее дочери (у девочки лейкемия, и нужны деньги на операцию). Они едут в Боснию, где герой в свое время нес службу в составе миротворческого корпуса, – и неожиданно оказываются в центре грандиозного заговора, в котором замешаны его бывшие начальники, крупные политики и даже, не исключено, сама его загадочная клиентка…

---

– Я помню ее.

– А говорила, ничего не помнишь.

– Гору помню. Помню, что пришла оттуда, с вершины. А нашли меня в лесу, под большим деревом… Не знаю почему, но мне кажется, что это важно. А еще мне часто снится, что я лезу на эту чертову гору. Знаю, что этого нельзя делать, что это смертельно опасно, и все равно лезу, лезу… А что там, на этой горе, Марчин?

– Мины. Когда я служил в Боснии, мин на горе Печинац было до черта.

– Этого добра у нас везде много. – Йованка вздохнула. – Меня ведь ранило осколком мины. Так Роман мне сказал. Странно – на ногах ни царапинки, а в голове дырка… Разве так бывает?

– На войне всякое бывает, – уклончиво ответил я. – Случайная пуля, шальной осколок…

– Там еще растяжек полно, на той горе. Заденешь проводок – и прощай мама Хагедушич!..

– Кто-кто? – Да поговорка такая… А может, и не поговорка. Не знаю, не помню… Вырвалось вдруг, и все тут… А про мины-растяжки я могла и прочитать где-нибудь. Я ведь много читала там, у Ромека в деревне. Читала по-польски и телевизор смотрела.

– Ты не работала?

– Немного. У тестя в теплицах. Но у Бигосяков и без меня работяг хватало: там у них безработица. Роман меня учетчицей определил. Ходила с тетрадочкой и с животом, что-то записывала. А еще я сидела с детьми тамошней учительницы. Она уезжала в город преподавать в гимназии, а я брала Олю и шла к ней учить ее мальчишек говорить по-английски. Английский я хорошо знаю, лучше, чем та учительница: я ведь и с ней языком занималась. – Йованка усмехнулась чему-то. – Может, я шпионка натовская? Может, у меня задание было убить Радована Караджича? – Она отхлебнула из кружки. – Ну а потом мы с Ромеком поругались. Я сняла квартиру в Тарнове, устроилась работать ночной дежурной в гостинице… На жизнь нам с Олей хватало. А потом она заболела…

Йованка замолчала, и я понял, что этой темы лучше не касаться.

– А замуж ты как вышла?

– В марте девяносто шестого меня нашел польский миротворческий патруль. Потом была клиника в Добое. Ромек приезжал ко мне. Привозил сладости, лекарства… Он подолгу сидел у моей койки. Это я помню… Да, у меня ведь помимо ранения было воспаление легких. Я была слабая, худая как щепка. За один шоколад можно было полюбить парня…

– И ты полюбила его?

При свете костра, в лесу, ночью, когда тебя окружает кромешная темнота и нет ближе существа на свете, чем человек, сидящий рядом с тобой, такие идиотские вопросы задаются сами, непроизвольно. Должно быть, это касается и ответов на них. Ответила Йованка легко, не задумываясь.

– Не знаю, кажется, полюбила, – вздохнула она. – В любом случае мне было хорошо с Ромеком. Я была больна, очень больна, не знала, как жить дальше и стоит ли вообще жить… А он… он однажды взял и поцеловал меня, страшненькую такую. – Йованка прерывисто вздохнула. – Ну как же тут не полюбишь…

Наверное, хлеб был черствый. Я поперхнулся и закашлялся. Йованка легонько стукнула меня кулаком по спине.

– Я что-то не то сказала?

Я энергичней замотал головой, утирая слезы.

– Порядок. Мы же не дети.

– Нет, ты, наверное, никак в толк не возьмешь, зачем я тебе все рассказываю. – Она даже не дала мне возразить. – Понимаешь, я ведь забеременела до больнички в Добое. Может, это хоть как-то поможет нам в поисках. Я ведь все время думаю об этом… о том, что случилось со мной в Боснии. Это же против всяких норм…

– Каких норм?

– Ну, наших, сербских. Он ведь католик, а я православная… Сербы не любят смешанных браков, нас мало, и все ненавидят нас… кроме русских.

– Так уж и все…

– Мусульмане и хорваты – точно!.. Ну вот. А я взяла и полюбила Ромека, да потом еще уехала с ним в Польшу. Настоящие сербки так не поступают, ведь правда же?

– Не мне судить… Слушай, а откуда ты знаешь, что ты сербка?

Йованка вздрогнула. Черные брови ее сошлись на переносице.

– Знаю, – шумно выдохнув, сказала она.

– Ну знаешь так знаешь.

Я пошевелил угли в костре. Пламя осветило ближние кусты, мелкая зверушка испуганно прянула во тьму. Собеседница, покосившаяся на меня, куснула бутерброд с тушенкой и принялась задумчиво жевать.

– С тобой мы тоже интересно познакомились.

– Да уж. – Я заслонился ладонью от огня.

– Ты не думай, я не бесстыжая. Это все из-за Оли. Все-все, что я делала после Боснии, – из-за нее. А уж когда она заболела… Лекарства в Польше такие дорогие. – Она тяжело вздохнула. – Надо было как-то зарабатывать на лекарства… В общем, я попробовала, как все: вышла на панель. Только путана из меня никакая. А тут еще один хам, я ему в глаз заехала… Такие вот дела… Ну, чего ты замолчал, скажи что-нибудь!..

Я с трудом проглотил непрожеванное. Сказать что-нибудь умное оказалось еще труднее.

– Извини, пожалуйста, Марчин.

– Я тебя?! За что?

– Ну, хотя бы за то, что бутерброд плохо намазала. – Она виновато улыбнулась.

– А ты извини за то, что жую. Человек, жующий бутерброд с говяжьей тушенкой, очень похож на идиота. Это я еще в армии заметил. У жующего уши шевелятся… Короче, не надо передо мной извиняться, я все понял. Если б у меня умирал ребенок… Я не знаю, что бы я сделал…

– А что именно?

– Знаешь, если бы понадобились деньги, я бы Национальный банк ограбил. Это ты хотела от меня услышать?

– Спасибо.

– Кушай на здоровье.

Вздохнув, она положила в рот остаток бутерброда.

– Вот такая мыльная опера: сербская девушка пускает в постель спасителя-поляка.

– Небольшое уточнение: не совсем здоровая сербская девушка.

– Это ты в мое оправдание или как?

И на этот раз я не знал, что ей ответить. Хорошо, этого и не понадобилось: Йованка выплеснула остатки чая в костер, взяла мешочек с туалетными принадлежностями и, шелестя травой, скрылась во тьме.

– Я нашла речку! – Бодрое заявление Йованки сопровождалось кастаньетным стуком зубов. Мокрая Кармен жалась к костру. С шорт капала вода, рубаха лепилась к телу. – Маленький руче-ечек. А спуск к нему крутой, нужно смотреть под ноги, там всякие корни. Я чуть шею себе не свернула.

Груди у Йованки выпирали до такой степени откровенно… Нет, я не ханжа, не подумайте. Просто у некоторых женщин груди такие… выдающиеся.

Я с трудом отвел глаза.

– Ты что-то сказала?

– Я сказала, что нашла, где можно умыться. Надеюсь, ты умываешься перед сном? – Таким тоном учительницы говорят с дефективными учениками.

– А ты, я вижу, даже купаешься.

– Я?! С чего ты взял. Я просто выронила полотенце. – Она помахала им, брызгая на меня. – Собственно, никакая это не речка: она вся в траве, в камнях. Так что будь осторожней…

Вот теперь у меня был повод уставиться на нее, да еще вытаращить глаза.

– Ну, с тобой не соскучишься! Ты возвращаешься из ночного леса, которого смертельно боишься, с ног до головы мокрая. Из одежды на тебе, извини, одни носки да кроссовки. И ты предлагаешь мне повторить твой подвиг?… То бишь умыться на ночь. И где? Там, где я запросто могу сломать ногу…

– Или свернуть себе шею, – подхватила Йованка.

– Вот-вот! Может, ты объяснишь мне, что все значит.

И тут произошло очередное маленькое чудо: вместо строгой учительницы я увидел перед собой нашкодившую девчонку, двоечницу. Засопев, она опустила свои цыганские глазищи и принялась копать землю носком кроссовки. А потом так глянула на меня исподлобья… Господи, да после такого взгляда камень прослезится!

– Прости!

– За что, черт бы тебя побрал?!

Мы начали смеяться. А потом она переодевалась в сухое, а я наливал ей кипяток в кружку.

Небо было звездное; натягивало туман.

– Ну вот и конец твоего первого рабочего дня, Марчин, – сказала вдруг Йованка. – Я должна тебе сто злотых.

– А если я захочу натурой?

– Раньше нужно было думать!

– Между прочим, спальный мешок у меня один.

– Ничего, у меня есть теплый свитер.

– А у меня есть машина.

– Не смеши. В твоей машине спать сможет только карлик.

– Знаешь, что ты сейчас сделала? Ты унизила мое национальное достоинство, ты оскорбила польский автомобиль, гордость отечественного машиностроения. За это ты будешь ночевать в спальном мешке.

– Но почему? Это ведь твой спальный мешок…

– Да потому что я поляк, холера ясна! Кстати, мой спальный мешок – двухместный.

– Что же ты сразу не сказал? Значит, поместимся вдвоем. Только имей в виду: я по несколько раз встаю ночью. Когда меня ранили, я долго лежала на земле. Это последствия…

– Ах вот как! В таком случае слушай мою команду: спать мы будем в одной палатке, ты – в мешке, я – на матрасе. В конце концов, это моя палатка, а значит, и спать мы будем по моим правилам.

Той ночью я лег спать, не умываясь. Причем в палатку я залез первым. Знаете, лучше уж разок не умыться, чем ползти на карачках из лесу с чистой физиономией и грязными мыслишками в голове. Я представил себе, как буду в темноте перелезать через нее, и раздумал идти на речку.

Ночь была холодная, одеяла, которыми я укрылся, совершенно не грели. В довершение всего Йованка сказала правду: четырежды за ночь она вылезала из спального мешка, топчась по мне, а потом треща ближним кустарником, чертыхаясь и вскрикивая. Короче, была еще та ночь!..