В. Мавродин - Начало мореходства на Руси.

• Название: Начало мореходства на Руси.
• Автор: В. Мавродин
• Жанр: История
• Год: 1949

Дурная традиция в русской дворянско-буржуазной исторической науке приводила к тому, что знатоки военно-морской истории начинали ее с пресловутого «.. призвания варягов», несмотря на то, что уже были опубликованы источники, изучение которых дало бы возможность отодвинуть «первую страницу русской морской истории» ко временам, предшествующим легендарным событиям 862 г.

---

Этот налет берладников на Олешье очень напоминает черноморские походы казаков.

Путь по рекам Подунавья в Черное море, а оттуда на Днепр не был забыт и позднее, в XIII в. И на сцену выступает все та же подунайская вольница, «подунайцы», галицкие «выгонцы».

В 1223 г., когда княжеские рати двигались на юго-восток, к роковой Калке навстречу Джэбе и (Вубэде, «выгонци Галичькыя» спустились по Дунаю или Днестру, вышли в море, морем дошли до Днепра и поднялись по Днепру вплоть до порогов, где соединились с шедшими сухопутьем княжескими дружинами. Здесь, «у реки Хорътице на броду у протолчи», стала рать «выгонцев Галичькых».

Сила эта была немалая — галицкие «выгонцы» подошли к Хортице на тысяче лодий. Во главе «выгонцев» стояли Юрий Дома-мирич и Держикрай Володиславич. Появление рати «галицких выгонцев» было неожиданностью для князей. Следовательно, это была вольница, рать «подунайцев», по своей инидиативе двинувшаяся навстречу княжеским дружинам земли Русской для боя с татарами. Не были воеводами галицкого князя Юрий До-мамирич и Держикрай Володиславич. Может быть, они сами были «выгонцами», а может быть и боярами, изгнанными из Галицкой земли Мстиславом Удалым и Даниилом Романовичем во время феодальных войн князей с боярами, войн, которыми так богата история Червоной Руси, и поэтому выступавшими под названием «выгонцев», — трудно сказать. Весьма возможно, что Юрий Домамирич и Держикрай Володиславич, как и некогда Иван Ростиславич, выступивший во главе движения берладников и вошедший в историю с прозвищем Берладник, лишь возглавили поход «подунайцев». Однако несомненно — они не были княжескими воеводами. Галицкие «выгонцы», повидимому, первыми столкнулись с татарами, «въидоша в море» с Подунавья и Приднестровья (в летописи ошибочно, «приднеша по Днепру» вместо «Днестру»), и, подымаясь вверх по течению Днепра у порогов, галицкие «выгонцы» шли и правым и левым берегом Днепра. Их видели татары. Многочисленные русские лодьи, повидимому, заинтересовали и встревожили татар. До сих пор они видели лишь пешее и конное воинство, сражавшееся на суше. «Лодей тысяща» были для них неожиданностью. Вот почему к «протолчи» (отсюда начали «проталкиваться»), где на мелководье сосредоточился русский флот, они выслали разведку («пришли суть видеть олядий Рускых»).

Для Даниила Романовича и других русских князей это были «невиданьная рати». Князья спорили о боевых качествах татар. Кто говорил, что татары — опытные стрелки из лука (это действительно так и было), другие же утверждали, что они — плохие воины, «пуще и Иоловець». Но галицкие «выгонцы» уже имели столкновение с татарами. Где оно произошло, каковы были последствия его для обеих сторон — неизвестно, но слова Юрия Домамирича, утверждавшего, что татары «ратницы суть и добрая вой», были, несомненно, обусловлены тем, что ему уже пришлось иметь дело с воинами Джэбе и Субэде.[185]

Судя по количеству лодий (1000), в походе участвовало не менее 35—40 тыс. человек, а это свидетельствует о многочисленности русских «подунайцев», для которых не была безразличной участь земли Русской. Для нас также чрезвычайно важным является то обстоятельство, что свой грандиозный поход галицкие «выгонцы» предприняли морем, а это говорит о том, что, во-первых, морской путь Дунай — Днепр не только не был забыт в XIII в., но попрежнему был оживленной артерией, и, во-вторых, что «подунайцы» предпочитали лодью коню, т. е. о их мореходных традициях.

Не был забыт на Руси и торговый путь через Черное море. Правда, в начале XIII в. морская торговля и, прежде всего, хлебом, из Руси через Крым в Малую Азию оказалась в руках турок-сельджуков, но ненадолго. Ибн-ал-Асир под 1205 г. повествует, что при Хосрове-шахе «прекратилась… дорога из стран Рима, Руси и кипчаков, как сухопутная, так и морская».[186]

Затем торговля возобновилась и шла уже через Синоп, находившийся с 1214 г. в руках турок-сельджуков. [187]

Нашествие Джэбе и Субэде снова прервало торговлю русских по Черному морю. И на этот раз надолго.

По свидетельству Ибн-ал-Асира, после битвы на Калке в 1223 г. «собрались многие из знатнейших купцов и богачей русских, унося с собой то, что у них было ценного, и двинулись в путь, чтобы на нескольких кораблях переправиться через море в страны мусульманские».[188]

Правда, и после битвы на Калке, и даже после Батыева нашествия, разорения Руси и установления татарского ига русские продолжали обитать в Крыму, о чем свидетельствует Ибн-Абд-аз-Захыр и Вильгельм де-Рубрук, а «цареградские» купцы со своими товарами проходили даже по разоренному и опустошенному Посемью, где стояли слободы Ахмата, [189]но это были уже только последние остатки былых связей Руси с северным и южным берегами Черного моря.

Татарская кочевая стихия отрезала Русь от Черного моря, и потребовалось много времени и сил для того, чтобы Россия вырвала из рук «кочующих и разбойничающих татар» устья Дона, Днепра, Буга и Керченский пролив[190] и распространила на эти земли свое «цивилизующее начало». [191]

Около 1175 г. русские на 72 судах совершают поход по Каспийскому морю, нападают на Ширван и вторгаются во владения Ширван-шаха Ахситана. Русские на короткое время занимают Шемаху, а затем удаляются из Ширвана. [192]

Кем был предпринят этот поход — неизвестно, может быть, следует согласиться с А. Куником, который в своих примечаниях к сочинению Б. Дорна полагает, что поход на Ширван совершили бродники, русская вольница степной, юго-восточной и юго-западной окраины Руси или, вернее, русская вольница земель, прилегающих к Руси с юго-востока и юго-запада.[193]

Интересно отметить тот факт, что мореходные традиции на юге Руси, вплоть до того времени, когда Русь погрязла в «кровавом болоте монгольского рабства» (К. Маркс), дольше всего держались у русской вольницы — берладников, галицких «вы-гонцев» и им подобных. Последними морскими походами (я не считаю плавания русских купцов по Черному и Каспийскому морям) перед тем, как татары надолго отрезали Русь «от устьев ее рек и морских побережий» (К. Маркс), были походы именно русской вольницы.

Возобновилось же русское мореходство (опять-таки, если не считать отдельные поездки вроде плаваний за море гостей — су-рожан, путешествия Афанасия Никитина, митрополита Пимена и т. п.) на Черном, Азовском и Каспийском морях лишь со времен казацких походов, походов запорожских, донских, волжских, яицких и прочих казаков в XVI и, особенно, в XVII в., т. е. все той же русской (в широком смысле этого слова) вольницы.

А это говорит о народности морского искусства у русских, о народных корнях русского мореходства. Не случайно, говоря о стремлении Петра к завоеванию выходов к морю и превращению России в морскую державу, К. Маркс указывал, что оно целиком соответствует «природным способностям и стремлениям великой русской расы».[194]

К этой характеристике К. Маркса вряд ли можно что-либо добавить.

На этом мы заканчиваем за исчерпанием материала рассмотрение русского мореходства на Черном, Азовском и Каспийском морях в период феодальной раздробленности до татарского нашествия и обращаемся к русскому мореходству той же поры на севере и северо-западе.

Здесь, на севере и северо-западе Руси, начинателем и хранителем мореходных традиций являлся Господин Великий Новгород. С незапамятных времен Новгород был «окном в Европу» для русских земель. В IX в. новгородские «люди» положили начало северной части великого водного пути «из варяг в греки» и в том же IX в. прошли его полностью, соединив Ладогу с Киевом и устьем Днепра. Новгородские мореходы связали Балтийское море, «море Варяжское», «Бахр-эль-Ва-ранг» мусульманских писателей с Черным морем, «Русским морем» арабских, персидских и итальянских источников. По северным речным дорогам удалые новгородские молодцы пробирались до «Дышючего моря», «Студеного моря», как называли тогда Ледовитый океан.

Северная Двина привела их в Европейскую часть Ледовитого океана, а текущая далеко за Камнем (Уралом) Обь вывела в Азиатскую его часть. Новгородские ушкуйники были предтечами мужественных мореходов Севера, русских поморов XV–XVII вв., смело бороздивших на своих судах воды неприветливых Белого и Баренцева морей, плававших на Колгуев и Новую Землю, Терский берег и Печенгу, Груманг (Шпицберген) и за Норд-кап, к берегам Финмаркена, за Варангер-Фиорд, тех славных и храбрых русских мореходов, которые показывали путь и помогали Ченслеру и Баренцу.

Новгородские мореходы то с товаром как купцы, то с мечом как воины плавали в Линданиссу в Чудской земле и в Сигтуну, в Або и Висби, в Данию и Любек.

Расцвет морского искусства Новгорода был вызван не только перенесением центра тяжести русского мореходства с южных морей на северные, что было обусловлено отрывом Руси от них во времена татарского ига, но также и тем, что Новгород избежал участи многих русских городов и земель востока и юга. Татары до Новгорода не дошли и не разорили его, удовольствовавшись по необходимости тем, что «взяли число» и стали собирать дань. Поэтому Новгород имел возможность по-прежнему развивать свою торговлю.