Бруно Винцер - Солдат трех армий

• Название: Солдат трех армий
• Автор: Бруно Винцер
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1971

Мемуары немецкого офицера, в которых автор рассказывает о своей службе в рейхсвере, гитлеровском вермахте и бундесвере. В 1960 году Бруно Винцер, штабс-офицер бундесвера, тайно покинул Западную Германию и перешел в Германскую Демократическую Республику, где издал эту книгу — историю своей жизни.

---

Подобные формулировки нам уже были знакомы из обычных ротных занятий, в которых участвовали также и те, кто был откомандирован из роты для выполнения различных обязанностей. Мы должны были постоянно убеждаться в том, какой «прогресс» достигнут после 1933 года.

Командир роты сделал паузу и оглядел ряды сидевших перед ним солдат, как если бы он ожидал нового отклика на свою длинную речь.

Ротный фельдфебель уже собрался выйти вперед, но капитан знаком остановил его и продолжал:

— Когда представляешь себе все, что произошло за последние годы, то нельзя не испытывать чувства гордости. Еще совсем недавно мы топтались на месте со своими ста тысячами солдат и никто с нами не считался. Теперь мы принадлежим к числу великих держав и гарантируем существование других государств на основе такого договора, как этот мюнхенский. Английские, французские и итальянские государственные деятели являются к нам по вызову Гитлера. Я честно скажу вам, что четыре года назад я счел бы это невозможным. Мюнхен — большой успех нашей дипломатии. Но без нас, солдат, дипломатия вообще немыслима. Так, Германия приобретает жизненное пространство, которое ей необходимо, а мир будет сохранен. А теперь, гаупт-фельдфебель, дайте-ка мне папку!

Капитан объявил о новых повышениях по службе. Многие солдаты были произведены в ефрейторы, четыре — в унтер-офицеры, один стал унтер-фельдфебелем и один — фельдфебелем. Все это не было для меня неожиданностью: в качестве командира взвода я должен был представить характеристики и участвовал в последнем решающем обсуждении кандидатур. Поэтому я с некоторой скукой глядел по сторонам, как вдруг сосед меня толкнул. Командир назвал мое имя. Я вскочил.

— Господин капитан?

— Пройдите вперед!

Неужели он решил отчитать меня перед всей ротой за то, что я задремал? Я напряженно ждал, что скажет капитан.

— Я вручаю вам свидетельство о вашем назначении, вы произведены в обер-фельдфебели, – сказал капитан. – Наилучшие пожелания!

Затем он приколол мне вторую звезду и новый погон. Тем временем гаупт-фельдфебель занялся другими, шепнув мне на ухо: «Это надо отметить».

Хотя рота была поднята по боевой тревоге, командир разрешил устроить небольшую пирушку.

Вместе с только что произведенными унтер-офицерами мы направились в солдатский клуб. Рота еще оставалась в помещении для занятий. Когда мы шли через двор, из открытых окон гремело:

Мы двинемся дальше в поход.

Пусть все разлетится вдребезги!

Сегодня мы владеем Германией,

Завтра нашим будет весь мир!

Мы пировали по случаю получения звездочек и галунов, захвата Судетской области и заключения мюнхенского соглашения. Каждые полчаса по радио звучал «Егерландский марш». Вступление вермахта в новые имперские области совершалось «в соответствии с графиком».

В качестве обер-фельдфебеля я получил большое жалованье и мог позволить себе в конце недели поехать па несколько дней в Берлин, чтобы там снова, уже в кругу семьи, отпраздновать получение второй звездочки.

На каждом перекрестке и в каждом поезде метро я клал несколько мелких монет в многочисленные кружки для сбора денег. «Обед из одного блюда», который ежемесячно в определенное воскресенье подавался во всех домах, был для меня в казарме привычным делом. Но я не представлял себе, что таким способом в обязательном порядке должны сберегаться деньги для новых взносов в казну.

Вечером вся семья была в сборе. Мы поговорили о наших милых родственниках, поболтали о политике. После Мюнхена родители перестали надеяться на возвращение кайзера или других Гогенцоллернов. Моя мать была исполнена благодарности фюреру за то, что он «обеспечил мир», а его образ жизни, вернее то, что о нем рассказывали, она ставила нам в пример.

— Вы должны ему подражать! Фюрер не курит, не пьет, он вегетарианец и ведет весьма порядочный образ жизни.

Тут вмешался брат, чиновник по пропаганде:

— Ты хочешь сказать, что он не интересуется женщинами? Тем усерднее этим занимается Геббельс. Знаете, какое прозвище ему дали? Козел из Бабельсберга[27], потому что он продвигает только тех актрис, которые побывали у пего в постели. Из-за этого уже было много больших скандалов, и вы мне совсем не поверили бы, если бы я вам рассказал, в какие огромные суммы обходятся кутежи на острове Шваненвердер.

Раскрывать еще какие-либо секреты брат не пожелал: как-никак он принес присягу. Мне очень хотелось узнать еще что-либо о работе министерства пропаганды. Тот, кто там торчал, мог заранее приблизительно указать, что нового можно ожидать в политике в ближайшее время. Но брат отмалчивался.

Зато «кронпринц» выложил свои мысли:

— Я ничего не имею против Геббельса, он по крайней мере чего-то достиг и не устраивает шума вокруг своей персоны. Но посмотрите-ка на другого! Геринг каждый день надевает новую форму и украшает себя новым орденом. Начальник штаба штурмовых отрядов Люце имеет громадную виллу и даже не взглянет на рядового штурмовика. Риббентроп распускает хвост, как павлин, а если Гиммлер где-нибудь показывается, то улицу патрулируют вооруженные отряды, как при настоящем восстании. С тех пор как Адольф первым копнул лопатой на строительстве автострады, его больше не видели среди рабочих. Единственным исключением является Роберт Лей, который иногда ходит по предприятиям. Но и этот чаще всего пьян.

Если бы отец не прервал «кронпринца», тот, вероятно, в таком же духе охарактеризовал бы все нацистское руководство.

Теперь высказался отец:

— Все это верно, мальчики, но в одном отношении они правильно поступили. Администрация и чиновничество остались на месте. В верхах произошли некоторые перо-мены, но весь аппарат они сохранили. К нам они не решились подступиться, и это к лучшему. Теперь по крайней мере конптора функционирует как следует.

Но Вилли тотчас же возразил:

— Они сохранили и других. Посмотри-ка, с кем Адольф и Геринг постоянно вместе заседают: с господами из крупной промышленности, денежными мешками, старыми банкирами, против которых мы когда-то выступали. Эти на всем умеют заработать. До 1933 года мы их называли плутократами, спекулянтами и эксплуататорами; теперь они получают почетные партийные значки. Других людей ты больше уже не увидишь в окружении фюрера.

После небольшой паузы «кронпринц» обратился ко мне:

— Ты там, в Кольберге, вместе со своими солдатами живешь, как на луне — ничего не видишь и не слышишь. Пожил бы здесь да посмотрел бы, что тут ежедневно разыгрывается. Если наши дела хороши, то потому, что у нас сильный вермахт, это ведь ясно, не правда ли? А кто хвастает? Со времени присоединения Австрии и особенно теперь, после мюнхенского соглашения, члены НСДАП стали неузнаваемы. Полны самомнения и чванства, говорю я тебе, как если бы это была их заслуга. Всюду ты сталкиваешься с подобным высокомерием; это просто отвратительно. Мы дошли до того, что у нас на улицах стали оскорблять иностранцев.

Так целый вечер критиковали нацистских бонз. Тем не менее вся наша семья держалась национал-социалистских взглядов.

Несколько огорченный, я вернулся в гарнизон.

Перечисляя высших нацистских бонз, мой брат не успел дать характеристику гаулейтеру Юлиусу Штрейхеру. Штрейхер издавал журнал «Штюрмер», в котором с первой до последней страницы печатались самые невероятные бредни относительно евреев. Их религиозные и культурные обычаи втаптывались в грязь. Утверждалось, будто бы евреи затеяли организацию всемирного заговора против Германии.

7 ноября 1938 года молодой еврей Гершель Гриншпан застрелил входившего в состав германского посольства в Париже советника Эрнста фон Рата. Это убийства было отчаянным проявлением протеста против притеснения в Германии семьи убийцы и его единоверцев, а также против преследования в Германии всех инакомыслящих.

Это дело относилось к компетенции полиции и суда Франции. Но тогдашние хозяева Германии сочли, что случившееся является желанным поводом для того, чтобы развернуть давно запланированную «акцию» против евреев. Черни в коричневых и черных мундирах была дана воля. На одну ночь. Но эти часы между 9 и 10 ноября стали несмываемым пятном нашей истории, позорной главой, носящей название «кристальной ночи». Были сожжены почти все синагоги, еврейские магазины и лавки опустошены и разрушены, еврейские квартиры разграблены и повреждены, евреев избивали и тысячами увозили в тюрьмы.

Официальная немецкая печать изображала происшедшее в таком виде, будто все это было проявлением «народного гнева», против которого полиция и пожарные команды якобы были бессильны.

В тот вечер я вместе с несколькими товарищами и знакомыми был в одном кольбергском кафе; потом мы пошли в кино, а в заключение прошлись по четырем или пяти ресторанчикам. Мы не заметили никаких следов «народного гнева».