Юрий Владимиров - Война солдата-зенитчика: от студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941–1942

• Название: Война солдата-зенитчика: от студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941–1942
• Автор: Юрий Владимиров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9524-4843-8

Война зенитчика Юрия Владимирова оказалась короткой. Вместе с 250 тысячами красноармейцев и командиров он попал в плен под Харьковом в мае 1942 года. Только единицам из них удалось выжить и рассказать о подробностях трагедии. Книга Ю. Владимирова представляет собой точный и захватывающий рассказ о последних предвоенных годах, подготовке в учебной части, трудовом фронте. Поразительная наблюдательность автора позволяет подробно представить быт и дух того времени.

Мы привыкли читать о войне героической, многодневной и многотрудной. А автор из тех, кто в первые дни войны не доехал до фронта и погиб в разбомбленных эшелонах, из наскоро обученных красноармейцев, брошенных командованием и попавших в плен или убитых в первом бою. Именно на них приходилась львиная доля потерь Красной армии в начальный период войны.

---

Что касается нашей зенитной батареи, то она должна сейчас следовать за танками 199-й отдельной танковой бригады и ее мотострелковым батальоном, которые еще ночью снялись с мест. Возможно, батарее придется действовать самостоятельно, без их помощи.

Выкатили с позиций оба орудия. Сделали так, чтобы в их приемнике находились готовыми к стрельбе в автоматическом режиме снаряды различного действия в количестве трех обойм – не менее пятнадцати штук (так после окончания стрельб мы делали всегда). Затем погрузили на кузова двух грузовиков все ящики с боеприпасами и прицепили пушки стволом назад к обеим автомашинам.

Те, кто не имел в данное время прямого отношения к обслуживанию орудий, уселись на скамейках кузова грузовиков, а мы – основные номера орудийного расчета – разместились на платформе пушки. При этом на нашей пушке по ходу движения ее стволом назад Виктор Левин сел на левое кресло для первого наводчика, а я – на правое для второго. Вася Трещатов и Егор Зорин встали на платформе соответственно у мест для второго прицельного и заряжающего. Подносчики снарядов Пастухов и Мишин устроились на грузовике. Винтовки у каждого из нас были либо в руках, либо подвешены на правое плечо.

Последовала команда «вперед», и батарея поехала. Время было примерно 8 часов.

Сначала мы проследовали вдоль северной окраины села примерно до его трети, потом переехали по мостику речку и, проехав по ее берегу на запад, прибыли к заднему концу широкого и глубокого оврага, расположенного поперек речки. Овраг этот характерен тем, что его передний конец имеет выгиб в восточную сторону. Начиная с этого конца и до самого села овраг еще с полуночи был заполнен двигавшимися внутри его вверх танками и автомашинами, к отдельным из которых были прицеплены полевые орудия, а также пехотинцами.

Говорили, что якобы вся боевая техника и личный состав наших войсковых частей благодаря перемещению их внутри данного оврага были почти до полудня в какой-то мере скрыты для противника, пока в небе еще не появлялась его авиация.

Из оврага все колонны, следуя друг за другом строго по очереди, выходили на поле. Далее они устремлялись по нему на восток от села и заворачивали постепенно на проселочную дорогу, проходившую между южной окраиной деревни Марьевка и северной опушкой относительно небольшого леса. Затем им предстояло добраться до правого берега реки Северский Донец, форсировать ее и таким образом спастись от разгрома немцами. Однако могло случиться так, что на правом берегу Северского Донца уже находятся немецкие танки и мотопехота, замкнувшие кольцо окружения наших отступавших войск. (На самом деле 23 мая так оно и произошло.) И тогда этим войскам пришлось бы сначала с тяжелыми боями прорываться через расположение противника, прежде чем форсировать реку.

К счастью, авиация противника пока не появлялась: вероятно, она имела задачу прежде всего заняться «утюжкой» тех наших отступавших частей, которым уже удалось приблизиться к правому берегу Северского Донца.

Движение на восток войсковых частей из Лозовеньки и мест вокруг нее начали танки. Причем поехали исправные танки, имевшие достаточное количество топлива и боеприпасов. А малоподвижные и не располагавшие нужными средствами танки были специально приведены в негодность и были брошены.

В нашей 199-й отдельной танковой бригаде, прибывшей на фронт примерно с 50 британскими и отечественными танками и сохранившей их после боев в количестве, как я предполагаю, не более половины с достаточным запасом горючего, смазочных материалов и боеприпасов, не хватило для посадки на броню этих боевых машин и по меньшей мере половины личного состава мотострелкового батальона.

Зенитной батарее удалось выехать из оврага лишь примерно к 9 часам утра.

Вероятно, по каким-то своим особым соображениям командир батареи Сахаров посчитал возможным вывести свое подразделение к Северскому Донцу не по той проселочной дороге, по которой поехали наши предшественники, а прямо по нераспаханному и незасеянному полю – севернее деревни Марьевка. По этой причине мы не стали ехать по проселочной дороге, а пересекли ее и ушли от нее влево по полю с уклоном к северной окраине Марьевки. Но когда до нее оставалось около двух километров, вдруг совершенно неожиданно начали падать и рваться вокруг наших грузовиков мины, очевидно посылавшиеся немцами из средней части деревни.

Это означало, что мы и все другие войсковые части, вышедшие вслед за нами из Лозовеньки, теперь находимся в полном окружении противника и проскочить просто через его позиции к Северскому Донцу уже нет возможности. Кстати, часть войсковых соединений, не успевших 23 мая покинуть Лозовеньку и ее окрестности, как я потом узнал, продолжала и последовавшие дни пытаться отдельными группами выходить из образовавшегося котла, и это происходило вплоть до 28 мая. Причем одновременно еще до этого числа в село продолжали прибывать поодиночке и группами по несколько человек другие воинские части, отступавшие из районов главным образом западнее, юго-западнее и северо-западнее Лозовеньки. Согласно скупым данным литературных источников, приведенных мною выше, в период до 29 мая лишь весьма небольшому количеству красноармейцев удалось выйти из окружения. Но я сам, конечно, непосредственным свидетелем тому не был.

…Почти одновременно с началом обстрела зенитной батареи минами началась интенсивная стрельба из оружия разных видов между немцами и другими нашими группами, двигавшимися непосредственно впереди нас справа по проселочной дороге южнее Марьевки и севернее леса. В результате эти группы были вынуждены остановиться, скрыться на опушке леса и частично окопаться перед ним на лугу.

В это же время шел бой за Марьевкой и за тем же лесом, что восточнее 8–10 километров от Северского Донца. Его вели, наверное, те части, которые ушли из Лозовеньки еще значительно раньше, чем мы – зенитная батарея.

Увидев, что происходит перед Марьевкой, войска, шедшие следом за нами, повернули назад, в Лозовеньку, намереваясь, вероятно, повторить движение на восток с наступлением ночной темноты.

…Во время движения зенитной батареи к северной окраине Марьевки и минометного обстрела моя правая нога свисала с кресла на платформе пушки рядом с ее правым передним колесом, имевшим четыре широких и толстых стальных ступицы. Вдруг мина взорвалась метрах в десяти от этого колеса, и образовавшийся крупный осколок с большим острием пробил со звоном насквозь одну ступицу, пройдя лишь в двух сантиметрах от моей ноги. Меня это сильно потрясло. Я автоматически вспомнил Всевышнего и поблагодарил Его в душе за свое спасение.

С началом минометного обстрела движение наших грузовиков на одну-две минуты приостановилось. Затем они снова тронулись, резко повернули вправо на 90 градусов и опять встали, обеспечив таким способом для прицепленных к ним пушек пространство для обзора, чтобы орудийные расчеты смогли хорошо увидеть, откуда стреляют минометы, и начать по ним ответную стрельбу снарядами.

Подносчики снарядов к нашей пушке Пастухов и Мишин моментально соскочили с грузовика, сняли с его кузова пару ящиков с боеприпасами и быстро поднесли их к платформе орудия. То же самое повторилось на грузовике для второго орудия. При этом специально не стали отцеплять пушки, чтобы при необходимости можно было быстро менять позицию. Почти все находившиеся на кузовах машин свободные люди немедленно разбежались по полю в разные стороны и начали окапываться. А мины продолжали падать, и их осколками уже поранило двух или трех человек.

На орудии нашего взвода Виктор Левин и я повернули платформу пушки на 90 градусов, поставили ее ствол на восток и определили на глазок место, откуда стреляет миномет. Оказалось, что он занимает позицию примерно посредине деревни перед небольшой белой хатой, покрытой соломой. На оптическом устройстве, предусмотренном для каждого наводчика пушки, оба мы установили тот миномет точно в центре штрихового крестика на своих стеклах для прицеливания и после команды лейтенанта Кирпичева, находившегося рядом, нажали правыми ногами на педали – гашетки орудия.

Автоматически последовали друг за другом пять выстрелов. По огненному следу, оставленному трассирующим снарядом, увидели, что все снаряды, среди них один зажигательный, а остальные осколочные, попали не точно в сам миномет, а на крышу хаты, которая тут же загорелась ярким пламенем. Но выстрелы, сделанные из второй пушки, у которой первым наводчиком был мой соплеменник Василий Алексеев, получились более точными – цель была уничтожена. Однако начал стрелять другой миномет – с северного конца Марьевки, куда как раз мы и стремились. Пришлось обоим орудиям пострелять несколькими очередями по этому миномету, и на какое-то время минометный обстрел прекратился.

И тогда командир батареи Сахаров, убедившись, что теперь для нас дальнейший путь на восток закрыт, а также для того, чтобы не расходовать впустую снаряды, которые могут еще пригодиться, дал команду больше не стрелять и отступить обратно в сторону Лозовеньки. По-видимому, командир решил отложить на ночь попытку вывести батарею из возникшего кольца окружения и до наступления полной темноты подержать свое подразделение на месте более или менее безопасном от вражеских обстрелов как с земли, так и с неба.