Жан-Франсуа Бретон - Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э.

• Название: Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э.
• Автор: Жан-Франсуа Бретон
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02571-7

Одна ли это и та же страна — таинственная библейская «Шеба» (араб. «Саба»), из неизведанной глубины которой ко двору царя Соломона является царица Савская с дарами — целым караваном верблюдов, груженных благовониями, золотом и драгоценными камнями, и «Аравия Счастливая», которую при Августе пытались добыть мечом римские легионы? Но между «веком Соломона» и «веком Августа» пролегло, без малого, тысячелетие…

Археологические раскопки на территории Йемена, одновременно произведенные экспедициями из разных стран в последней трети прошлого века, рассеяли все сомнения и позволили заполнить тысячелетний «пробел» в истории. Из-под земли навстречу белому свету вышла целая цивилизация.

Ей и посвящен увлекательный рассказ руководителя французских археологов Ж.-Ф. Бретона.

---

Самые древние в Южной Аравии надписи, так называемые «архаичные» или «доклассические», восходят, по всей видимости, по меньшей мере, к VIII веку до н. э., однако обнаруженные в Йале и Райбуне фрагменты глиняной посуды, которые могли бы быть датированы X веком, несут на себе отдельные буквы — вдавленные (врезанные) в глину или нарисованные краской. К слову сказать, в южном Ираке найдены относящиеся к VIII веку до н. э. краткие тексты, написанные на аравийском языке. Общая картина представляется, стало быть, так: не позднее X века возникает аравийская письменность — на основе алфавита, который имеет очевидные черты сходства с финикийским, но коренным образом отличается от последнего своим порядком. Аравийский алфавит относится к южносемитской ветви, которая произросла на сирийско-палестинской почве во второй половине II тысячелетия до н. э. Финикийский же алфавит следует северосемитской традиции.

Итак, аравийский алфавит, состоящий из 29 согласных, окончательно оформляется к VIII веку. В ту эпоху тексты на нем пишутся либо справа налево, либо слева направо. Причем первое направление было преимущественным, и оно окончательно вытесняет второе к VII веку. Хорошо отличимые одна от другой буквы этого алфавита отвечают, как представляется, определенным эстетическим нормам. Нормы эти становятся подлинным каноном в эпоху господства Сабы над Южной Аравией. Состоящие из них надписи, вырезанные в камне или отлитые в бронзе, вещают для вечности. В них говорится о завершении строительства общественных сооружений или частных зданий, о жертвоприношениях, в них излагаются царские указы, храмы посредством их фиксируют размежевание полей и угодий, оповещают о порядке культовых обрядов.

Ныне науке известно около 15 тысяч надписей, но это огромное число, очевидно, составляет лишь ничтожную часть от общего объема письменных документов южноаравийской цивилизации. Отсутствуют своды законов, отсутствуют царские летописи да и вообще какие бы то ни было исторические тексты. Отсутствует правительственная корреспонденция. Нет ни литературы, ни эпоса, ни поэм, ни гимнов — нет ничего! И все же общее число дошедших до нас письменных свидетельств ставит южных аравитян намного впереди финикийцев, евреев, карфагенян или персов.

Примерно двадцать лет тому назад нелегальные раскопки выявили еще одну категорию письменных памятников: письмена на очищенных от коры древесных ветвях, причем выполненные алфавитом, явно производным от канонического, но вместе с тем весьма от него отличным. Если бы не материал, на котором письмена эти вырезаны, можно было бы сказать, что они выполнены «беглым почерком». Позднее и помимо этих находок в Джауфе и Хадрамауте были обнаружены сотни текстов…на пальмовых листьях. Черенки — диаметром 10–40 сантиметров в длину и 2–3 сантиметра в ширину — исписаны строками справа налево по продольной оси: на каждый лист приходится по десятку строк. Среди опубликованных текстов — и частная переписка, и договоры всякого рода, и долговые расписки, и списки лиц и целых кланов. Все они относятся к той или иной стороне сельской жизни, причем их так много, что из них можно было бы составить целые библиотеки. Ведущиеся раскопки позволяют надеяться и на открытие государственных архивов{1}.

По меньшей мере, в Южной Аравии имелось четыре основных языка. В надписях шире всего представлен сабейский язык. Первоначально он был языком лишь племени Сабы, обосновавшегося в Ма'рибе и в его окрестностях. В ходе сабейских завоеваний осуществлялась и лингвистическая экспансия: по-сабейски заговорили и иноплеменники. Однако с IV века до н. э. это языковое пространство последовательно сужается, так что к концу столетия по-сабейски говорили лишь в областях Ма'риба и Саны.

Мадхабейский (или минейский) язык восходит как к своему источнику к говору в котловине и в вади Джауфа, что северо-восточнее Саны. Язык минейских торговцев (откуда его второе название — минейский) получил распространение во всех их колониях, разбросанных по всей Северной Аравии до самого Египта. Он исчез вместе с царством Ма'ин (отсюда — «минейский») к I веку до н. э. В царстве Катабан, то есть во всем юго-западном Йемене — и это по меньшей мере, в употреблении был катабанийский язык, представляющий собой немалые трудности при дешифровке. Что касается хадрамаутского, то на нем говорил, как кажется, весь восток страны; однако язык этот зафиксирован всего в трех-четырех сотнях текстов. Языки эти очень трудно между собой различать, поскольку остаются неизвестными их фонетика и произношение. При полном незнании гласных и удвоений согласных приходится довольствоваться чисто условным чтением (например: Катабан).

Так что это такое — Саба?

Царство Саба сложилось, имея своим ядром общий язык, общий религиозный культ и некоторые общие учреждения, причем централизованные. Сабейский — это «язык, который, сравнительно с другими аравийскими языками, значительно ближе к современному арабскому, нежели к «гезу» (древне-эфиопскому), и который запечатлен в монументальных южноаравийских надписях»{2}, по крайней мере начиная с VIII века до н. э. Будучи самым древним из имевших письменность языков региона, он сам имел, разумеется, свою предысторию, но черты ее, к сожалению, весьма размыты. И этот язык останется письменным на наиболее протяженном временном отрезке — по крайней мере до IV–V веков н. э. Около четырнадцати столетий выковали из него, несмотря на глубокие изменения в морфологии, синтаксисе и лексике, наиболее прочную языковую модель во всей Южной Аравии. Сабейский язык к тому же в наибольшей степени документирован: более шести тысяч надписей. Правда, наиболее древние южноаравийские надписи очень фрагментарны: самые короткие из них состоят всего из нескольких слов, а самые длинные — не более чем из десятка. Тем не менее они составляют в совокупности весьма ценный однородный корпус.

Где находятся первые сабейские надписи? В оазисе Ма'риб — это прежде всего. Затем — на окружающих его высотах Джебеля Балака и 'Амуда{3}. Потом — вдоль вади Зана вплоть до Сирваха и в притоках этого вади, особенно в вади Йала. Отразив на карте эти географические реалии, мы получаем картину распространения Сабейского государства: это в области Ма'риба находилась колыбель сабейской цивилизации. Сабейские тексты позднее были начертаны в долине Джауф (на ее южных склонах их больше, чем на северных), на Джебеле аль-Лауз и на высокогорье около Саны.

Саба — это также человеческая общность, объединенная религиозным культом. Первые упоминания о Сабе, если оставить в стороне «списки эпонимов», о которых речь шла выше, встречаются в очень кратких надписях. Они, например, гласят: «Такой-то, мукарриб Сабы». Это значит: государь запечатлевает для потомства факт построения или освящения того или иного сооружения, того или иного монумента. Саба, стоит это подчеркнуть, никогда не обозначается словом, указывающим на племя или на царство. Таким образом, Саба есть совокупность социумов, сложившихся в единую общность, — это во-первых. И во-вторых (так сказать, «заодно уж») — эта территория, которая общностью этой освоена, то есть, первоначально, территория окрестностей Ма'риба{4}. Поскольку входящие в сабейскую общность социальные группы достаточно обособлены, сама она в высокой степени структурализирована, а стержнем, на котором крепятся все составляющие элементы, служит культ Альмакаха: каждый из коллективных членов сабейской общины ведет свое происхождение от этого божества, а все вместе имеют общий пантеон, вполне определенный. Совместное упоминание в надписях Сабы и Альмакаха прямо указывает на Сабейское государство, первым представителем которого выступает царь. Заслуживает упоминания и тот факт, что в «списках эпонимов» выражение «Саба и Союз», отсылающее к землям, орошаемым Астаром, и к живущему на них населению, указывает на существование еще более обширной политической общности. Сплоченность этого «Союза» прославляется в ходе церемоний, проходящих под эгидой бога Астара зу-Зибана. Эти «списки», равно как и некоторые надписи VII века до Р.Х.{5}, могут рассматриваться как проявление политической мысли сабейцев, более ранней и зрелой, нежели у их соседей.

Саба, с самого своего возникновения, выступает, наконец, поборницей вполне определенной концепции центральной власти. Сабейцы — прочно обосновавшиеся в Ма'рибском оазисе, связанные многовековой религиозной практикой и хорошо сознающие свое единство, — создают власть, в высокой степени централизованную. Хотя ее происхождение остается неизвестным, нам их «монархическое» устройство представляется очень древним. Первые сабейские государи носят титул «мукарриб» — «Тот, который собирает, объединяет»{6}. Титул этот с самого начала заявляет претензию на господство над всей Южной Аравией. Он был, разумеется, предметом вожделений и соперничества: соседние государи пытались присвоить его, и иногда им это удавалось. Все же на протяжении двух столетий (VII–VI века до н. э.) этот титул, не будучи исключительно сабейским, принадлежал исключительно сабейским царям. Правда, несколько позднее его примут и государи Катабана.