Петр Заспа - Волчий камень

• Название: Волчий камень
• Автор: Петр Заспа
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-4226-0175-2

30-го июля 1942 года немецкая подводная лодка U-166 под командованием капитан-лейтенанта Гюнтера Кюхельмана патрулировала Мексиканский залив. После взрыва американского парохода, уходя от атаки эсминцев, подлодка легла на грунт. Когда она вновь всплыла, море оказалось чистым – ни эсминцев, ни обломков парохода. С этого момента и начались странности: проходили дни, а радиоэфир молчал по всем частотам, на море перестали попадаться любые корабли, там, где раньше всё побережье светилось заревом огней, – сплошная темень. Словом, чертовщина.

Два последующих события повлияют на судьбу подлодки U-166 (а впоследствии и на ход всей мировой истории):

первое – матрос Бруно Лоренц нырнет с аквалангом, чтобы осмотреть винты и подводную часть корпуса субмарины;

второе – они наконец встретят корабль, но… странный. Типичную каравеллу из XV–XVI веков. Из пушечных портов торчат стволы, по палубе расхаживают бородатые люди с саблями на боку. Вдобавок ко всему с парусника начинают сбрасывать за борт тела людей, мужчин и женщин. С этого все и начнется…

---

– Он ошибается.

– Странно. Мне он показался грамотным малым. Все время что-то паяет, читает схемы.

– Да, свое дело Ганс знает.

– Но вы ему все равно не верите?

– Послушайте, Отто! Эфир забит всякой ерундой! В любое время, днем и ночью! Музыка, новости, шифровки – наши, чужие! Куда ни крути, всюду вездесущий доктор Геббельс, наконец! А вы меня пытаетесь убедить, что в один день все решили объявить молчание? – Гюнтер сорвался на крик. Все эти тайны ему уже самому порядком надоели. – Он вздохнул и, успокаиваясь, добавил: – Бывает так, что самые мудреные загадки в конце концов объясняются очень просто. Я думаю, это как раз наш случай.

Они вновь замолчали. Вспышки молний вырывали из темноты узкий нос лодки. Он то полностью скрывался под водой, то вырывался из накатывающихся волн. Ветер уже не свистел, а стонал в натянутых тросах антенн. Сигнальщики присели, спрятавшись за борт мостика. Но уходить Гюнтеру не хотелось, он начинал испытывать симпатию к старпому.

– Когда началась война, меня призвали на флот, – неожиданно продолжил свой рассказ Отто, – дали офицерское звание. Сначала обещали назначить командиром на эсминец, затем дать лодку. Я даже прошел курсы командиров в Мюрвике.

Гюнтеру показалось, что старпому тоже не хочется прерывать разговор.

– Да, видно, что-то не получилось, может, мой возраст не понравился, может, еще что-то, но скоро интерес ко мне потеряли, а чтобы я не очень расстраивался, предложили спокойную и непыльную должностенку при штабе флотилии.

– А к нам на лодку как занесло?

– Можно сказать, по идейным разногласиям.

– Отто, неужели у вас еще есть время заниматься этой политической ерундой?

«Только идейного борца мне не хватало на борту!» – подумал Гюнтер.

– Нет-нет! Вы меня неправильно поняли. Капитан, вы же знаете, наши морские традиции не приветствуют членство в какой либо партии. – Старпом даже замахал руками.

Немного задумавшись, он ответил вопросом на вопрос:

– Как вы относитесь к религии?

От такого оборота Гюнтер опешил:

– Наверное, нормально, хотя последний раз я был в церкви, еще когда венчались с Гертрудой.

– Но наверняка знаете святого отца Зигфрида?

– Да, конечно! На флотилии он не последняя фигура.

– Далеко не последняя. Благодаря фанатичной набожности жены нашего Кунке его мнение очень весомо.

Отто подождал, не хочет ли что добавить капитан, и, не дождавшись, продолжил:

– В день рождения фюрера вы уже были в Лорьяне?

– Нет. В апреле я принимал лодку в Кельне.

– Да, конечно. Но наверняка вы знаете, как происходят такие торжества. Вначале пафосные речи, клятвы в верности и любви к фюреру и Германии. Тосты за победу и всякие прочие соревнования – кто перекричит друг друга.

Старпом увлекся рассказом, заново переживая события того дня. Опустив бинокль и навалившись на плечо Гюнтеру, он говорил ему в ухо, стараясь перекричать свист ветра:

– Святой падре тогда здорово набрался. Взяв слово, он долго распинался о том, как сильно бог любит фюрера, всех немцев и Германию и ненавидит наших врагов. В конце концов, запутавшись в собственном словоблудии и потеряв нить мысли, он замолчал на полуслове. Все притихли, ожидая продолжения застольной проповеди. Но я тогда, наверное, набрался еще больше отца Зигфрида, поскольку вдруг решил, что я должен выступить. Что меня дернуло начать тот глупый спор, до сих пор не пойму.

– Что же вам не понравилось? – Гюнтер с трудом представил старпома подшофе. Не вязался образ молчаливого и спокойного Отто с пьяным спорщиком за столом.

– Уж очень все просто представляет нам наша религия. У меня на этот счет своя теория. Ее-то я и выдал за столом. Видели бы вы, что сталось с нашим падре, да и я тоже хорош – нашел время. Отче чуть не подавился, зато потом высказал такое в мой адрес, несмотря на присутствующих офицерских жен, что звание «еретик» было скорее наградой.

Рассказ старпома прерывался сдавленным смехом. Они с Гюнтером сидели, укрывшись от ветра, как закадычные друзья, обнявшись и наклонившись друг к другу, чтобы лучше слышать.

– Отто, я далек от всего этого и в религиозные споры вступать с вами не буду. Хотя под бомбами эсминцев бога вспоминаю. А вы? Неужели не верите?

Старпом мгновенно посерьезнел. Гюнтеру теперь пришлось напрягать слух, чтобы слышать прекратившего кричать ему в ухо Отто.

– Верю. И посильнее других. Гюнтер, вы не задумывались, почему ни один народ или государство, ни одно даже самое отсталое племя не смогли обойтись без религии? Неважно, какие они придумали культы или способы поклонения, – это все вторично. Почему оторванные от всего мира туземцы приходят к одному и тому же выводу, что и мы, далеко ушедшие от них в развитии?

Гюнтер отметил, что впервые старпом обратился к нему по имени. Но сам Отто, казалось, этого не заметил.

– Интуиция или подсознательная память нам подсказывает, что когда-то с богом мы были гораздо ближе. Хотя я его не называю богом, скорее создателем или всемогущим разумом. Мы даем ему разные имена, придумываем различные истории – сказки, приспособленные под уровень нашей кровожадности или развращенности. Делаем его похожим на нас или помещаем в какую-нибудь каменную статую или дерево. Превозносим и в тоже время требуем или просим исполнения всех наших желаний. Но суть одна – мы все знаем, что он есть. И чувствуем, что своими корнями тянемся к нему. Я уверен, было время, когда мы могли посмотреть в глаза друг другу. Все, что вы видите вокруг, создано им. В том числе и мы, а где, когда и почему мы отдалились друг от друга, об этом остается только догадываться.

У Гюнтера мурашки поползли по телу. Бушующая стихия подливала масла в огонь. Он представил, какой маленькой и беззащитной песчинкой барахталась их лодка в этой ревущей и бесконтрольной силе. Такими разговорами Отто наверняка обрушит на их голову божий гнев в виде молнии или какой-нибудь особо страшной волны.

Гюнтер, как заговорщик, почти прошептал:

– Ученые говорят совсем другое.

– Ученые… – хмыкнул Отто. – Каких-то пятьсот-шестьсот лет назад такие же всезнайки утверждали, что земля имеет форму чемодана и лежит на китах и черепахе. Сейчас мы улыбаемся этой наивности, но тогда в это верили. А как вы думаете, над чем будут смеяться наши потомки через пятьсот лет? Не будет ли современное и модное сейчас утверждение, что «материя первична – сознание вторично», вызывать гомерический хохот?

– Не знаю. А что, есть такое утверждение?

– Да… Некоторые философы выдают это изречение за аксиому.

Старпом замолчал. Он вспоминал свой спор с падре Зигфридом. Застолье было в разгаре и шло по накатанному сценарию, со стрельбой по мухам на потолке и обливанием шампанским неизвестно откуда появившихся французских танцовщиц. За столом напротив, посапывая, отдыхал лицом в тарелке с устрицами падре Зигфрид. Отто уже было решил, что все забудется, и утром никто не вспомнит о его выступлении. Он уже пожалел, что метал бисер перед свиньями. Но не тут-то было…

– Вот так я оказался вместе с вами. Но, поверьте, ни разу об этом не пожалел, – продолжил Отто. – Засиделся в штабе, а море – это бальзам на душу. И главное, оно дает время и возможность о многом подумать.

– Размышляете о вашем всемогущем разуме?

– Он не только мой, но и ваш тоже. – Старпом положил руку на плечо Гюнтеру. – И ему глубоко безразлично, какие мы поставили границы друг перед другом, крестимся или бьемся лбом о пол, на каком языке взываем к нему. Даже наши кровопролитные сражения за веру ему безразличны. Я даже думаю, что для него нет разницы между нами и тем же дельфином, который, может, сейчас плывет рядом. Создатель трудился над ним не меньше, чем над нами. Да, я не отрицаю, что бог знает о нас все. О каждом из нас. Но он идет своим путем, стремится к своим целям, которые нам постичь не дано, да и если бы он попробовал их объяснить, мы понять никогда бы не смогли.

Отто вновь замолчал, затем встряхнул головой, как бы разгоняя захватившие его мысли, и, улыбнувшись, подвел итог:

– Вот такая моя теория. Непризнанная, конечно. А кто прав, рассудит время.

– Да… – только и смог протянуть ошеломленный Гюнтер. – И все это вы выложили нашему падре? Ваше счастье, что священникам не положено ношение оружия.

Глядя на сверкающие молнии, он задумался – как странно, вроде бы все люди одинаковы, две руки, две ноги, а что в головах творится, действительно одному богу известно.

Когда из люка высунулся главный механик, от неожиданности Гюнтер вздрогнул. Эрвин щурился, пытаясь рассмотреть в темноте, кто из шести человек, находящихся на мостике, командир.

– Гюнтер, не мог бы ты спуститься вниз?

– Что случилось?

Главмех замялся, но так и не решился объяснить:

– Не знаю, ты это должен увидеть сам.

И, не дав командиру что-либо ответить, снова исчез в люке, загрохотал ботинками по металлическому трапу.