Олег Попцов - Тревожные сны царской свиты

• Название: Тревожные сны царской свиты
• Автор: Олег Попцов
• Издательство: Edition Q, Совершенно секретно,
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-89048-074-X

Новая книга Олега Попцова продолжает «Хронику времен «царя Бориса». Автор книги был в эпицентре политических событий, сотрясавших нашу страну в конце тысячелетия, он — их участник. Эпоха Ельцина, эпоха несбывшихся демократических надежд, несостоявшегося экономического процветания, эпоха двух войн и двух путчей уходит в прошлое. Что впереди? Нация вновь бредит диктатурой, и будущий президент попеременно обретает то лик спасителя, то лик громовержца. Это книга о созидателях демократии, но в большей степени — о разрушителях. Это книга о царской свите, проспавшей свою страну.

---

Политическое давление на телевидение и радио существует всегда. Тем более на телевидение государственное. Государственная компания — это игра совсем по иным правилам хотя бы потому, что оно всегда сфера притязаний власти. И это не помешательство, а реалии крайне политизированного общества. И уж тем более в государстве, где утверждаются противоестественные принципы управления страной, при которых главной экономикой является политика. Этот всеохватный политический ген, способствующий всеобщему помешательству, делал идею создания «независимого Российского телевидения и радио» идеей общей, чем мы обязаны были воспользоваться. Нет, на нас не хлынул золотой дождь. С первого дня существования компании нехватка средств стала постоянной нашей проблемой. Вопрос, где взять деньги, обрел значение пароля. Валюты, как таковой, не было вообще. Первым валютным займом, на который начала существовать компания, как я уже писал, стали 100 тысяч долларов беспроцентного кредита, которые на недолгий срок одолжил мне Святослав Федоров. Отсутствием денег никого не удивишь. Творческий порыв, ощущение свободы имели другую ценность, на какой-то момент они объединили нас с демократической властью. Мы искренне верили, что это наша власть, она должна нас понимать, должна нам содействовать, так как мы ее сотворили собственными руками. Наступил момент, когда я и мои коллеги могли создавать нечто вне притязаний власти. Во-первых, у власти, будь то Верховный Совет, президент Ельцин или премьер Силаев, была масса своих совершенно новых ситуаций, в которых надо было и определяться, и аттестоваться. Так что кредит доверия был обусловлен еще и суматохой, и абсолютным незнанием власти, как это делается. Вообще, это очень значимая частность. Старайтесь успеть вначале как можно больше, по максимуму заложить в дело собственное «я». Это наивное представление, что необратимым процесс делает время. Ничего подобного. Необратимым процесс делают результаты. Не следует жалеть идей. Для власти, которая испытывает кризис жанра, очень важно предложить не просто идею, а сделать власть соавтором, а еще лучше, автором ваших идей. Здесь надо уметь наступать на горло собственной гордыне. Этим маневром вы убираете препятствия на дороге вашего замысла. Я не уставал повторять, что идея создания Всероссийской телерадиокомпании принадлежит Борису Ельцину и была высказана им, когда я находился у него в кабинете. Примерно то же самое я говорил Ивану Силаеву, когда подписывал у него судьбоносные для компании документы, Руслану Хасбулатову, когда оказывался с ним один на один и чувствовал, что он прощупывает плацдарм для атаки. Лукавил ли я? Ни в коем случае. Все они были в то время определяющими фигурами российской политики. И каждый совершенно искренне ждал появления Российского радио и телевидения и своими действиями способствовал их появлению. В этом случае содействие в создании Всероссийской телерадиокомпании становилось громкой частью их политического авторитета. Рождала ли эта тактика трудности? Разумеется, и очень серьезные. Я знал, что, поступая таким образом, я провоцирую личную амбициозность столь разных политиков. Но я был уверен: политики приходят и уходят, а Всероссийская государственная телерадиокомпания останется. Так практически и произошло. Правда, чуть позже приходилось искать другие поводы для соавторства.

НАМ ЕСТЬ ЧТО ЗАБЫТЬ

Возможно, нам подсунули не то время. Но время не выбирают, как не выбирают родителей. Мы часть времени, мы живем и играем по его правилам. Нельзя жить параллельно времени, надо уметь его пересекать. Для всех нас было важно понять, каким мы видим новое Российское телевидение.

В этом смысле приглашение Анатолия Лысенко для меня было принципиальным. Высокий профессионал, один из соавторов нового телевизионного мышления. Многослойность лысенковского «Я» никогда не пугала, а скорее привлекала меня, вызывала творческий интерес. Я довольно скоро оценил всю непростоту его натуры. Это случается легко и успешно, когда ты к человеку относишься с симпатией. В этом случае ты без напряжения входишь в его мир. Из этого вывод — никогда не уступайте желанию увидеть в своем коллеге недоброжелателя или противника, этим вы немыслимо усложняете путь к постижению его натуры. Подозрительность всегда шаг к слепоте. Очень трудно — и к изъянам и к достоинствам относиться с симпатией. Так бывает редко, но бывает. Когда речь идет об изъянах, вместо слова «симпатия» употребите иной термин — «терпимость». Предрасположенность к Анатолию Лысенко меня и спасала, но иногда и наказывала. Но спасала чаще.

Я понимал, что атмосферу профессионализма на новом канале (речь идет о телевидении) Лысенко создаст. Но я понимал и другое: как человек выросший и состоявшийся «в нутре» телевидения, Лысенко неминуемо будет заражен особым видом телевизионного консерватизма, тиражированием сложившихся самоощущений и самовосприятия. Иначе говоря, для меня никогда не было секретом, что взглядовская стилистика, атмосфера общения, которую некогда создавал Лысенко, будет тиражироваться и в отношениях, и в принципах, и в телевизионных образах. Хотя сам Лысенко будет это категорически и яростно отрицать. Есть явления, состояния, они случаются помимо нас, хотя и происходят с нами. К тому времени взглядовцы переместились из сонма новаторов в мир эволюционного консерватизма. Кстати, дальнейшая творческая динамика «Взгляда» подтвердила правоту моих наблюдений. Именно возрастающая консервативная тенденция все больше давала о себе знать. Это не есть недостаток. Это, скорее, возрастной почерк. Телевизионная философия взглядовцев стала видом инерции, и они старались ее сохранить. Но за все приходится платить. За эволюционный консерватизм тоже. Каких-либо взрывов, удивлений стало случаться все меньше и меньше. «Взгляд» перебесился и стал разновидностью респектабельного телевидения. После гибели Влада Листьева накопителя и инициатора уже остаточной взрывной энергетики — творческий дрейф взглядовцев стал почти законом. «Взгляд» уже не опережал, а догонял время. Темп времени стал иным.

Есть одно непременное условие — телевидение, радио да и все прочие СМИ лишь во-вторых и в-третьих меняют время, но сначала им приходится научиться достаточно точно его отражать. Нет этой зеркальности — нет общественной значимости, нет зрительского доверия. И если Россия в тех условиях превратилась в центр политической вселенной и главные политические события происходят на территории бывшего СССР, то политика, ее преломления, ее жанровые модуляции, ее интриги должны были стать нашим главным товаром и главной средой нашего риска. Это был единственный путь заявить о себе и по возможности выиграть конкурентную борьбу. В этом случае осмысленный риск и есть творчество. Надо выиграть в масштабах правды, в масштабах открытости. На первых порах мы уступали в профессионализме, технической оснащенности, но очень скоро ушли вперед. Мы оказались более доступными, более открытыми — нам верили. Зрительский монолит дрогнул, и мы почувствовали, что общественные симпатии повернулись к нам лицом.

В 92-м наступил момент жесточайшего экономического и финансового кризиса. Всех мучили самые недобрые предчувствия. Августовский путч и якобы победа остались позади. Розовый романтический туман, закрывающий тот самый раскаленный горизонт реального мира, начал рассеиваться.

Стало ясно, что в концептуальной политике Российского телевидения по нашей инициативе должны произойти перемены. Реформы, с одной стороны, оглушили общество, с другой — оглушили власть, мужество которой в этот момент проходило, пожалуй, самое тяжелое испытание. Раздражение общества шло по нарастающей. Когда отпустили цены, наступила тягостная пауза — все ждали взрыва. Хотя теоретически он как бы избегался, и тем не менее. Сейчас принято считать, что психологическое состояние общества было в достаточной степени выверено, и поэтому не произошло худшего — не начались народные волнения. Относительно выверенности — это очевидное преувеличение, даже выборочных исследований на масштаб ответной реакции населения не проводилось. Существовали интуитивные предположения — должно пронести. Нелюбовь сограждан к большевистскому прошлому — и есть главный союзник реформ. И никакого заглядывания в будущее. Это было похоже на движение автомобиля в темноте с потушенными фарами.

В те дни мне как-то позвонил Полторанин и предложил провести деловую игру, используя для этого самую большую телевизионную студию. Тема игры «Поведение общества, его структура по горизонтали и вертикали в условиях свободных цен», иначе говоря, ставилась задача понять, что может произойти в течение первых трех недель. Пригласили лучших специалистов по деловым играм из Сибирского отделения Академии наук. На территории студии появились федеральный центр, областной, районный, магазин, отделение милиции, законодательная власть, набирающая оппозиционные обороты по отношению к президенту, заводской цех. Это было восемь игровых площадок. Отслеживалось поведение каждого звена. Мы сняли по-своему уникальный материал. В игре принимали участие 6 членов правительства, представители региональной власти, просто граждане, высокоранговые сотрудники МВД, продавцы. Это было нечто!