Василий Щепетнёв - Хроники Навь-Города

• Название: Хроники Навь-Города
• Автор: Василий Щепетнёв
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029082-9, 5-9660-1180-Х

Рыцари Ордена Кор. Звездолетчики с крейсера «Королев», стартовавшего с Земли в 2026 году и… «опоздавшего» с возвращением на 8000 лет. Отныне они живут в мире далекого будущего, в результате глобальной катастрофы скатившемся к далекому прошлому. Здесь бароны и крестьяне живут в феодальных замках и селениях, в лесах обитают варвары-мутанты, с людьми воюют и торгуют пришельцы из космоса, а где-то под землей скрывается таинственный Навь-Город — родина странных, темных, могущественных существ. Здесь лучший из рыцарей Ордена Кор — бывший бортмеханик Корней Фомин — снова и снова сражается с порождениями Зла — монстрами и пришельцами из иных измерений, мутантами и «чужими». Такова его обычная работа — работа человека, защищающего добро и справедливость с оружием в руках….

---

— Красную? — отозвалась переговорная труба.

— Красную, — подтвердил рыцарь.

И опять молчание. Мужское, сдержанное. Оплакивать павших товарищей будут потом, если потом вообще наступит.

Вторая звезда поднялась, ближе, слышно было шипение горевшего пороха.

— Пост Рустермана. Опять красная, — передал рыцарь.

— Понял. Рустерман, красная.

Над Стеною замерцала тучка, словно рой ледяных мошек летит к Аленькому Цветку. Огоньки — тусклые, спелой черешни, той, что уже не красная — черная. Рыцарь, конечно, не видит ничего. Не для людских глаз тот свет.

Панночка привстала.

Ты не смерть ли моя, ты не съешь ли меня?

Очень даже просто.

Столько лет ждала, думала, что примет, как избавление. Но умереть такой смертью…

Рыцарь поднес к глазам стекляшку. А, Нероново око. Можно и так.

— Зона Цезарь-Четыре, — торопливо прокричал рыцарь.

Глухо ухнуло раз, другой. Кулак ударил по облаку, ударил и рассыпался в прах. Серебряный прах. Неплохо. Во всяком случае, стоило попытаться.

Серебряная пыль медленно оседала, проходя сквозь тучу. Нет, не получилось. Разные пространства.

— Мю-Прожектор! — скомандовал рыцарь.

Пыль вспыхнула ослепительным светом. Тысячи унций серебра превратились в пар, плазму — и туча взвилась, опаленная, злая. Архангельский огонь. Да, Крепость — орешек не простой.

Но больно тяжел молот.

Туча кружила в вышине, кружила неожиданно быстро, огромная, рыхлая, багровые клочья разлетались в стороны, но не таяли — ждали. Ждали, когда туча вновь окажется рядом, и вливались обратно, возвращая туче силу, энергию, мощь.

Рыцарь тоже смотрел вверх, то через Нероново око, то своими глазами.

— Высоко, слишком высоко. Не достать.

Туча менялась. Становилась плотнее, жестче, массивней. Архангельский огонь не поразил — разъярил ее, и она стала перетекать сюда. В этот мир. Живущий в камышах не должен плеваться огнем.

А если больше нечем?

Видно, к тому же выводу пришел и рыцарь.

— Локализация объекта, внимание, локализация объекта!

И опять взлетела звезда, чтобы рассыпаться тысячью искр в самой туче. И сразу же все в крепости ожило жизнью исступленной, жизнью последнего мгновения, а будет ли другое — неведомо. Сотни стрел, басовито жужжа полетели вверх, стрел боевых, каждая за триста шагов валила лесовика, но вернулись назад, и плац усеяло странное поле, драконий чертополох. Мушкеты стреляли громче, и вспышки, которыми отвечала туча, показывали — пуля нашла-таки цель. Но пуля туче — что пиявица панцирнику: пиявице смерть, а панцирнику прыщ. Кадет тоже стрелял — спокойно, размеренно, но без веры в победу. А вот это уже плохо.

— Все снаряды — по туче, повторяю, все!

— А с чем останемся?

— Боюсь, вовсе не останемся, друг мой. — Рыцарь подхватил свой мушкет и вслед за кадетом стал вбивать серебряные гвозди в парчовую обивку.

Одна за другой ракеты полетели вверх. Туча серебра встретила тучу мрака. Архангельский огонь виден был, наверное, за много дней пути, белой зарницей средь покоя ночи.

Казалось, туча отступит — треть ее, если не половина, испепелилась, даже думать не хотелось, где упадет этот пепел. Но оставшаяся часть выпустила смерч — быстрый, как злое слово. И полуденная башня взлетела вверх, выдернутая, словно былинка. Еще выпад смерча — и вслед за полуденной улетела башня Востока. И видно было — не только глаз-башни по силам смерчу.

Что ж, пора платить за место в ложе.

Панночка встала (сидят пусть зрители, а ей невмоготу) и ударила по туче всей мощью подарка Старика. А мощь оказалась великой. Энергия равна массе, помноженной на скорость света.

Зеленый луч видели не с трех дней пути — с Луны, если не дальше. Отсеченный смерч исчез, распался. На его месте вырос новый — нет, только попытался, панночка прижгла и его. И третий прижгла, и четвертый.

Туча закружилось. Это хуже. В карусели поди уследи за ней. Она следила, но становилось труднее и труднее. Лернийская гидра… Ничего, энергии хватит. Свить кокон, рыцаря захватить, кадета смешного, никакая туча не достанет.

Но она знала — не будет прятаться, отдаст всю энергию на бой, никаких последних патронов в сердце. У нее, поди, и сердца-то никакого нет, рассосалось за ненадобностью.

Мю-мезонная пушка теперь только мешала, хотя и воодушевляла защитников Крепости. Воюют! Бьются! Но туча уворачивалась, пропуская всю мощь удара сквозь себя туда, в свое измерение. Великий сквозняк. Рано или поздно энергия кончится. И что тогда?

Вдруг туча замерла, застыла. Невероятно. Но теперь она была не рифом, таранящим днище, а пластырем! Ну, еще немного, еще чуть-чуть? Неужто Старец вылез из камня? Да не может он, просто не в силах! Неважно!

Панночка воспользовалась мгновением — быстрее, чем додумала мысль, насытила тучу энергией, приварила к дыре — но с той стороны. Теперь над нами самое прочное на земле небо — в некотором отношении, вы меня понимаете. Дефект массы в действии.

Она качнулась, вцепилась в ограждение. Четверть фунта потеряли в весе нефритовые браслеты. Значит, три фунта потеряла она сама — это помимо крови, пота и слез. Способность соединить несоединимое даром не дается, коэффициент аннигиляционного действия в восемь процентов вполне приемлем. Ничего, слезы набегут. Постепенно она станет водяной феей. Русалочкой. Посейдоншею.

А ведь был кто-то рядом, почти такой же, как она, тот, кто удержал Тучу. Ценою, что — был.

— Вот и все, — глухо сказала панночка.

Рыцарь оглянулся. Рядом опять была старуха.

— Крепость Кор признательна вам. Если бы не ваша помощь…

— Если бы не ваш мальчик, рыцарь, не было бы никакой крепости. Ни стен, ни башен, ничего. Еще одно проклятое место.

— Какой мальчик? Кто?

— Ваш. Вы и смотрите. — И она устало шагнула за перила, шагнула и пошла, слегка покачиваясь, будто ступала не по воздуху, а по подвесному мосту. Невесть откуда появившийся кот пристроился к хозяйке на плечо. Постепенно фигуры их уменьшались и уменьшались на фоне громадной малиновой луны.

Так они и ушли.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В рыцарском зале собралось рыцарство Крепости. Все оставшееся в живых. И двадцать корнетов, которым в самое скорое время придется примерять золотые шпоры.

Сам зал почти не пострадал — лишь сквозь пролом в левом углу светило солнце. Возможно, стену восстанавливать и не будут, поставят хрустальный колпак в память о Нападении. Это неважно. Решат потом — когда затянутся более страшные раны.

Лон-Ай лежал на ложе героев. В руке у него был меч — целый. И это действительно было важно. Брат Ван-Ай ударил чудовище. Оно ускользнуло в свое пространство, но меч сидел крепко, а главное, был в верной руке. И когда Панночка ударила по чудовищу всей своей мощью, именно Лон-Ай не дал тому увернуться, проскочить к нам — или к себе.

Слава павшим за Крепость.

Положенные речи уже были сказаны, скупые мужские слезы пролиты.

Оставалось самое тяжелое.

— Я… — он прочистил горло, — я прошу остаться малому кругу.

Малый круг — это экипаж Королева. Старики.

Новые рыцари и будущие новые рыцари деликатно удалились. Святая святых — братство Первых.

— Ну и зачем было обижать смену? Они бились не хуже нашего. Некоторые, так и лучше, — Картье, обвязанный статис-бинтами с головы до ног, вопросительно посмотрел на Фомина.

— Именно потому. Нечего портить молодежь, — он пробовал говорить весело, как когда-то в первые дни Крепости. Трудность — не трудность, а повод для подвига.

Но не получалось.

Хватит поводов. Хватит подвигов.

— Не вам, дорогой рыцарь, пенять на молодежь. Кадет Туун-Бо просто восхищен вами. Да и остальные… Именно вам удалось привлечь на сторону Крепости столь могущественных союзников.

— Нет, друг Картье. Не мне. Союзники пришли к нам потому же, почему пришел и враг.

— Медом им, что ли, намазано?

— Именно. — Фомин медленно повернулся к Норейке. — Здесь, перед лицом экипажа я обвиняю вас, доктор, в предательстве.

Фомин долго думал, какое слово выбрать. «Предательство» оказалось самым емким.

— Вы, доблестный рыцарь, часом, не переутомились? — участливо спросил эконом Панин.

— Переутомился, милый Михаил Афанасьевич. Не часом даже, а многими веками. Только это к делу не относится. Так что, коллега Норейка? Вам есть что ответить, или дело решат мечи?

— Вы, друг мой, действительно, переутомились, — холодно ответил врач. — Я дам вам порошочек, и завтра вы будете как новенький.

— Не сомневаюсь, — ответил Фомин.

— Надеюсь, вы не подозреваете коллегу Норейку в отравительстве? — возмущенно воскликнул биохимик Манаров.

— Нет, конечно, нет. Дело гораздо хуже. Я стану здоровым, очень здоровым. Мы все станем такими. Немножко иными. Наверное, почти бессмертными. Магами самого крупного калибра. И еще невесть кем…