Андрей Корбут - Год 2990

• Название: Год 2990
• Автор: Андрей Корбут
• Жанр: Научная Фантастика

---

6. Произнеся свое имя в том нескончаемом монологе памяти, что, всегда возвращаясь, мучил его который месяц, он проснулся, как просыпается человек в горячке, внезапно, но затем с трудом разрывая веки, с безразличием к смерти и в то же время со страхом перед ней, в поту и нервной дрожи; тотчас запросил у автопилота расстояние до космопорта - и опять на время забылся. С севера, где в трех километрах был космопорт, донесся рокот уходящего в небо звездолета. Нарастающая в геометрической прогрессии лавина звука стала в какой-то момент почти осязаемой, наполнила воздух и ворвалась в салон, и тогда потревоженное ею живое существо на заднем сиденье зашевелилось вновь. Пятипалым щупальцем оно ухватилось за спинку кресла пилота, из тени возникло студнеобразное туловище, затем крупная и совсем седая голова, осунувшееся лицо, слезящиеся глаза, ни губ, ни носа... Ниже, там, где начиналась одежда, вернее, ее остатки, тела не было, - был только контур, оболочка человека, теперь заполненная кишащими червями. И все же какая-то частичка его организма, его легких, в последних муках пыталась бороться, хотя бы излившись кашлем, с ним щедро сея смерть. Лавина звука похоронила под собой и кашель. Когда внизу показалась заброшенная шахта, Алэн отключил автопилот, взял управление на себя. Машина, сильно накренившись, стремительно пошла вниз. От удара при посадке о землю - и скорость была велика, и площадка слишком мала - аэромобиль содрогнулся, но, словно хороший боксер, попавший в случайный нокдаун, равновесие не потерял; только пассажир на заднем сиденье качнулся и канул во мраке салона. Не дожидаясь, пока осядет облако пыли и в последний раз в конвульсиях вздрогнет металлический корпус, Алэн выбрался из кабины, взял на руки сына, оглянулся на взлет холма с серым покровом травы, на полный гноя свищ - полузатопленное черное жерло шахты, что должна была вывести к космопорту, и вокруг - на сумрачно-тусклый убогий пейзаж умирающей равнины, скоро добегающей до горной гряды. С площадки, где село аэротакси, исчезая в болоте, сходили вниз несколько ступенек. Он быстро спустился по ним, вошел по пояс в болото, зеленовато-черную жижу, остановился, раздумывая, как безопаснее преодолеть тридцать метров до шахты: по прямой, или в обход, по краю; выбрал первый вариант, сделал шаг - и с головой провалился в яму. Ему едва хватило реакции, чтобы вскинуть над собой руки, держащие сына. Впрочем, в этот первый раз, отступив назад, он тотчас вызволился из ловушки. Однако, взяв левее, он, видимо, попал ногами на крутой скат, тщетно сопротивляясь своему движению, сполз по нему уже в другую яму, и теперь пути к отступлению не было. Маслянистая густая жижа доходила ему до рта. Продвигаясь вперед, Алэн чувствовал, как она медленно и тягуче перетекает в его носоглотку. Он так и проделал весь оставшийся путь - с высоко поднятой головой, по плечи и более купаясь в болоте, прошел кругом к противоположному краю котлована, и только здесь вздохнул свободнее - дно на этой стороне было значительно выше. Отсюда путь к самой шахте не занял у него много времени. Но чем больше он был ко входу в нее, тем тревожнее становилось у него на сердце. Перед входом в туннель, на невысоком парапете Алэн оставил сына и только потом исчез в черной пасти шахты. Но, сделав три шага навстречу неизвестности, замер. Он слишком доверял своему шестому чувству, чтобы бороться с ним. То, что произошло с ним в течение следующих двух-трех минут, постороннему наблюдателю могло показаться чем-то вроде эпилептического припадка. Сначала тело его будто одеревенело, лицо стало белым, глаза медленно закатились, оставив его слепым, и вряд ли можно было понять, дышит ли он. В те мгновения его мозг потонул в хаосе пронесшихся мыслей, явил собственный армагеддон и обрел способность заглянуть в неведомое. ...Шахта - наполовину затопленный туннель трёхметрового диаметра. Долгие метры. Гулкое эхо. Всплеск за всплеском где-то впереди. Приближается тихий разговор. Затем проклевывается среди мрака тонкий луч фонаря. Чувствуется человеческий запах. Их двое. К повороту они все ближе... По его телу пробежала дрожь, вздрогнули ресницы. Алэн окончательно вернулся к жизни, набрав полные легкие воздуха. Секундой позже он упал плашмя в маслянистую жижу, пропав в ней с головой. Двое патрульных добрались до поворота, откуда был виден вход в шахту, остановились, перебросились несколькими словами и повернули назад. Алэн лежал под водой еще минуту-другую. Потом осторожно поднял голову и, убедившись, что путь свободен, встал вернулся за сыном и последовал за ними.

7. Сомнений не оставалось - на фотографии рядом с незнакомкой стоял я. Мой мозг не способен был объяснить мне ничего, хотя бы на йоту. Я подумал, что схожу с ума. И, верно в подтверждение этого, я услышал свой голос, от меня не исходящий: " Ален!" - мой вырвавшийся стон. Голос донесся из-за спины, я обернулся - и сон мой оборвался. "Алэн, Алэн, что с тобой?" - держал меня за плечи и старался привести в чувства Крис Астон. Наверное, я глянул на него как-то особенно, потому что он отшатнулся, а затем спросил: "Ты здоров?" - Полагаю, да, - ответил я и, осмотревшись, увидев себя в центре управления ZZ-II, в своем кресле, добавил: - Кажется, я действительно переутомился. Где остальные? Для Криса мой вопрос стал, видимо, неожиданным, и он ответил не сразу, пристально на меня взглянув: "Все внизу. Готовят десантный корабль". - Сколько до поверхности? - спросил я, не узнавая собственного голоса. - Тридцать пять тысяч метров. Скоро переходим на автопилот. - Может быть, сядем сами, - попытался возразить я. Крис не согласился со мной: "Ты же знаешь: на незнакомую площадку безопаснее садиться на автопилоте. Я силился улыбнуться, но у меня это не очень вышло. - Показания зондов? Аномалии? - Все чисто. Я решил, что надоел Крису. Взгляд случайно упал на календарь: "2990 год, 22 октября...". Планета заслонила собой экран обзора. Отсюда она напоминала собой гнилое яблоко. И единственная мысль все глубже захватывала меня в свой круговорот: "Нет, это был сон, только сон, и я уже проснулся". "Всему экипажу вернуться в Центр Управления, занять свои места, - услышал я Криса, говорившего по внутренней связи космолета, - через три минуты входим в плотные слои атмосферы". Последние слова подействовали на меня, будто ледяная купель в тридцатиградусный мороз. "Нет, это был сон, только сон", - твердил я себе, не замечая, как, согласно правилам безопасности, обустраиваюсь в кресле, что-то отвечаю подошедшим в центр управления друзьям, переключая при этом какие-то тумблеры на панели приборов... Вход в плотные слои атмосферы ознаменовался перегрузками в этот раз, может быть, даже более ощутимыми, чем мы привыкли. "До поверхности планеты десять тысяч метров, все системы работают в установленном режиме," - дал о себе знать электронный мозг. Внутренне я содрогнулся. "До поверхности планеты восемь тысяч метров, все системы работают в установленном режиме". Я окликнул Криса: "Командор, еще не поздно. Отключи автопилот". Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и ничего не сказал. Отчего я просил его об этом? Не потому ли только, чтобы нарушить роковой порядок, приближавший нас всех к последней черте? Потом я впал в забытье. А очнулся с уже знакомым: "До поверхности планеты две тысячи метров, все системы работают в установленном режиме". Сердце остановилось, я не дышал. Я ясно представил себе, как мою голову положили под нож гильотины, и, кажется, слышал его падение... ...Меня привел в чувство омерзительный запах. Я открыл глаза и увидел над собой позеленевшее лицо Криса. Из его полуоткрытого рта, казалось, вырывался крик, а застывший взгляд молил о пощаде. Я перевернулся набок и, схватившись за какой-то металлический стержень, выбрался из полукапкана изуродованной машины. Развалившийся надвое корабль лежал на горном плато, на четверть корпуса войдя в зеленую пыль, устлавшую все вокруг до самого горизонта. Зеленая планета. Я был в легком скафандре, не оборудованном даже кислородной маской. И быть мне гостем Харона Сущего, если бы здешний воздух слишком отличался от земного. Я не умер. И благодарил Господа нашего. Я прошел двадцать метров от одной половины погибшего ZZ-II до другой. Под ногами пыль прессовалась и становилась крепкой, как кирпич. Нереальные здесь следы. Я никого не нашел. Я был один. Если не считать Криса. Остальные исчезли...

8. "Ни с места, или я стреляю", - услышал за спиной Алэн. Он только что вышел из шахты, взобрался по старому эскалатору на площадку космопорта, спрятался за эстакадой и собирался перевести дух перед последним броском через открытое пространство до здания порта. Ему оставалось преодолеть всего двести метров - и он слился бы с сотнями пассажиров, затерялся бы среди разношерстной толпы счастливых беглецов, спасающихся от смерти... Как вдруг эта напасть. Мысленно он выругался, пеняя на себя, что утратил осторожность. - Не стреляйте, у меня на руках ребенок. - Повернись. Медленно. Алэн подчинился. В трех метрах от него стоял патрульный. Он был нескладно-высокий и худощавый, подслеповато таращил глаза, его туловище защищал бронекостюм, а в руках было лазерное ружье. "Бернс, - вызвал он по связи своего напарника, - у меня тут добыча, мужчина с ребенком, похоже нелегал. Направлялся в порт. Жду тебя у северной эстакады...". Бернс пообещал появиться с минуту на минуту. Связь прервалась. Патрульный взглянул на задержанного, хотел было предложить ему сесть, как понял, что с тем творится что-то неладное. Алэн захрипел, на губах выступила пена, а лицо покрылось белыми пятнами; он сделал шаг назад, вперед, зашатался, было видно, что ему едва удается сохранять равновесие. Патрульный в испуге отступил, несколько раз попытался найти пальцами передатчик, включить его, и в своей растерянности, напрасно думая, что вышел на связь, заговорил: "Черт возьми, Бернс. У него пена изо рта... Что мне с ним делать?!" В это время Алэн упал на бетон, едва не выронив ребенка, и будто бы затих. "Боже, да он малыша задавит", - пробормотал солдат и, движимый состраданием, в то же мгновение оказался рядом с Алэном, собираясь взять у него сына. Все произошло в долю секунды. Так очковая кобра в молниеносном смертельном броске настигает свою жертву. Алэн ожил, его тело стремительно изогнулось, а голова коснулась головы солдата; он бил лбом в его лицо и разбил в кровь, послав патрульного в нокаут. После этого Алэн поднялся, глянул на поверженного противника и, положив сына в сторону, в укромное место, приготовился ждать Бернса, что, впрочем, не заняло у него много времени. Второй патрульный был постарше и покрепче. Переваливаясь, словно утка, он шел к северной эстакаде через все поле космопорта и что-то насвистывал. Увидев на земле своего товарища, он замер, но внезапно выросший перед ним Алэн форы ему не дал. Тот же удар - патрульный упал на колени, а затем тяжело завалился набок. Алэн вошел в здание космопорта, когда до отлета "Леонардо да Винчи" оставались минуты. У стойки пограничного контроля его встречала улыбкой и мягким укором офицер-женщина: - Сэр, вы опоздали на регистрацию. - Разве ничего нельзя сделать? - холодно спросил Алэн. - Ваши документы и билет, пожалуйста. Вам повезло. Рейс задерживается. - Почему? Женщина, взяв у него все бумаги, не ответила, пожав плечами. Алэн нащупал в кармане рукоятку кольта образца 2750 года. "Что могло случиться?" В зале ожидания, занимавшем не менее трех тысяч квадратных метров, было многолюдно. В глаза же прежде всего бросался размахнувшийся во всю дальнюю стену видеоэкран. "Доброе утро, дамы и господа! Сегодня, 12 июня 2998 года я, Лада Корнуэл, рада приветствовать вас в самом горячем выпуске от Си-Эн-Си...". Телеведущая стояла, по-мужски широко расставив ноги и скрестив на груди руки, ее было видно в полный рост, фигура в коже-костюме отличалась хрупкостью, но во взгляде сквозили сила и воля. На заднем плане оживала картина просыпавшегося города. "...главная новость дня, увы, не радует нас своей новизной. На планете продолжает свирепствовать эпидемия. Окунемся на мгновение в городскую среду, заглянем смерти в лицо, ощутим ее смрадное дыхание...". Один из микрорайонов огромного города вдруг стал расти на глазах. Камера крупно показала крыши домов, ухнула оком вниз по стенам зданий и затаилась над улицей на уровне двух-трех метров над землей. Неширокий проулок был безлюден. Сияло зеркальной чистотой устлавшее мостовую черное покрывало фитобетона, обрамлявшая его широкой каймой у самых стен трава играла на солнце зеленью. Но вот распахнулись стеклянные двери, и из парадного подъезда одного из небоскребов вышел на улицу дряхлый старик, одетый в потрепанный старомодно-просторный комбинезон; испуганно озираясь, он сделал несколько шагов, как вдруг, словно что-то почувствовав, остановился. В тот же момент из-за угла показалась женщина. Камера сразу приблизилась к ней, заглянула в матово-белое с налетом желтизны осунувшееся лицо, с болью и ненавистью в глазах, с ниспадавшими на лоб прядями грязно-седых волос, и с неистовым безумием в каждой морщине; затем смерила ее с головы до пят, акцентировав внимание телезрителей на левой ноге. Эта часть ее тела, даже под коже-костюмом, напоминала студень. В следующий миг камера словно бежала прочь, заметалась, коснулась взглядом фитобетона, совсем близко травы и внезапно - голубого неба, но, встретившись с глазами старика, полными звериного, первобытного страха, вцепилась в них, присосалась пиявкой и вытянула из них этот страх наружу, бросив его в эфир, как бросают мясо хищникам, или как плетью оглушают загнанную лошадь. Эти глаза Си-Эн-Си показала во весь многометровый экран, а стоящая на переднем плане в своей неизменной позе Лада Корнуэлл, заметно вздрогнув (может быть, играя на зрителя, но тогда первоклассно), продолжала выпуск новостей. Алэн почему-то подумал о другом. О том, что Корнуэлл сейчас находится в телецентре, ее режиссеры и операторы через спутник управляют телекамерой, а эффект присутствия на месте событий у любого из тех, кто наблюдает этот сюжет, просто потрясающий... И подумал, что это лицемерие. "...так называемый вирус "Мортакса" обнаружен сегодня в последнем оплоте всемирной эпидемиологической службы в Нью-Йорке. За последние восемь часов неизлечимой болезнью здесь инфицировано более десяти тысяч человек. Однако есть и обнадеживающие известия. На завершившейся несколько минут назад пресс-конференции сам профессор Мортакс, напомню - он возглавляет эпидемиологическую службу Земли - заявил, что, с его точки зрения, человеческий организм способен вырабатывать иммунные тела, препятствующие развитию болезни. Вместе с тем, нельзя полностью исключать того, что избежавший таким образом смерти человек в свою очередь не станет носителем вируса. Однако он может заражать окружающих, не подозревая об этом... заявил репортерам профессор Мортакс." Лада Корнуэлл исчезла на секунду-другую с экрана, уступив место заставке новостей Си-Эн-Си, а когда появилась вновь, стала еще напористей. "Пять часов назад получен сигнал SOS от пассажирского звездолета, следовавшего курсом Ларина-Земля...". Алэну протянули документы, и новости перестали его интересовать; он думал только о том, как бы поскорее убраться отсюда. Кольцо трехметрового диаметра из серебристого металла, служившее входом в пассажирский модуль, куда бесконечной лентой уходил за поворот, за прозрачные стены, эскалатор, находилось от него в двух шагах. Датчики, которые монтировались в это кольцо, способны были распознать любое оружие, как бы надежно спрятано оно не было, и забить тревогу. Однако принятая недавно поправка к конституции объявляла права ее граждан на самозащиту неприкосновенными. А коли оружие разрешалось носить кому угодно и какое угодно, отпала необходимость и в контроле за ним. Именно поэтому взвывшая сирена и слепящий свет стали для Алэна полной неожиданностью. Перед ним тотчас возник рослый яйцеголовый сотрудник порта с черным лазерным пистолетом на поясе. Он изобразил на лице сожаление и голосом, не терпящим возражений, попросил Алэна расстаться с оружием: "Если не ошибаюсь, у вас кольт образца 2750 года", - напомнил он. Алэн Лаустас ответил очень жестко, давая понять, что не желает подчиняться: - Не имеет значения, что у меня... - От имени нашей компании я вынужден принести извинения, но. в связи с объявленным на Земле чрезвычайным положением, - поправка от 1 мая временно ограничена в применении. Это, в частности, касается межзвездных рейсов. Пожалуйста, передайте мне ваше оружие. - Это произвол, - глухо сказал Алэн и внутренне весь подобрался: в его планы подобное разоружение не входило. С ребенком на руках, он стоял неподвижно и не сводил с сотрудника порта упорного взгляда. Тем временем в зале, очевидно, что-то происходило, поскольку яйцеголовый вдруг отвлекся и стал всматриваться куда-то поверх головы Алэна, что в конце концов заставило обернуться и его. Сначала внимание Алэна привлек телеэкран, где шел набивший всем оскомину ролик о симптомах вируса "Мортакса": "Какого черта это зазубривать, когда избавления все равно нет". - мысленно огрызнулся на него он и только после этого заметил быстро продвигающуюся в сторону эскалатора процессию. Их было шестеро. Лица пятерых скрывали черные маски телохранителей, обычно сопровождавших V.I.P. Шестой господин, по-видимому, и являвшийся важной персоной, был, будто монах, одет во все черное. Немолодой, тучный сверх меры, с каменным, беспечно-надменным лицом, несшим в себе некую звериную сущность, притаившуюся, наверное, в маленьких, близоруко щурившихся глазах, он показался Алэну знакомым. "...и эти его смоляно-черные волосы с пробором посредине. Только где я его видел?" - спрашивал он себя. - Пожалуйста, отойдите в сторону, - попросил яйцеголовый. Алэн, не переставая следить за V.I.P., шагнул вправо. Какой-то сбой в работе местного TV-центра неожиданно сделал звук передач слишком сильным. Всего на какие-то секунды, но Алэн опять отвлекся на экран. Там крупным планом показывали человека, пораженного вирусом "Мортакс", спустя 72 часа после начала болезни. Собственно, самого несчастного видно уже не было: на этой последней стадии "черви Мортакса" заменяли собой всю мышечную и костную ткань живого существа. В то время, когда V.I.P. и его окружение отделяло от пассажирского модуля не более двадцати шагов, страшная картина исчезла и появившаяся на ее месте молодая доктор не преминула еще раз напомнить о первых симптомах болезни: "...характерный горьковато-соленый вкус во рту, общая вялость, головокружение...". Последние ее слова были перекрыты истошным женским криком: "Я заболела! Я не хочу умирать! Я заболела!" Зал всколыхнулся. Кто-то поспешил отодвинуться от предполагаемой больной подальше; другой, заметив это, шарахнулся в сторону; третий метнулся за ним, но, споткнувшись о чью-то ногу, упал, вырвав тем у соседа истерический хохот, в котором не было ничего человеческого, ничего земного... Четвертый и пятый бросились прочь... Через секунды в зале царил хаос. Все суматошно бегали по кругу, плакали дети, визжали женщины, но кто-то обреченно неподвижно сидел в том же кресле, глядел в пол и порой бессмысленно улыбался; но большая часть людей хлынула к пассажирскому блоку. Яйцеголовый пропустил V.I.P. и его телохранителей к эскалатору, потом вышел из кольца и попытался встать на пути обезумевшей толпы, образумить ее. Алэн не стал дожидаться, что из этого выйдет; воспользовавшись ситуацией, он проскользнул мимо сотрудника порта, устремляясь следом за удаляющейся на бегущей дорожке шестеркой.