Сергей Клочков - Лунь

• Название: Лунь
• Автор: Сергей Клочков
• Жанр: Боевая фантастика

Опыт и интуиция, расчёт и осторожность, удача, а зачастую и жестокость — главные составляющие выживания в Зоне, где люди могут быть куда опаснее монстров. Лунь, сталкер-одиночка, стоит перед выбором: собственная выгода или помощь другому человеку. Встреча в тайном схроне у заброшенного посёлка может стать судьбоносной.

---

Или мой запас везения не кончился, или Хип отсыпала немного взаймы, но ни в одну «круговерть» мы не вляпались. А в «молотилку», оказавшуюся впереди буквально в пяти шагах, с разгона влетел слепой пёс.

Короткий взвизг, и скрученное предельным напряжением мышц тело выкатилось прямо к ногам. Готов. Уже мёртвый пёс трещал сухожилиями, влажно хлюпали под шкурой дёргающиеся мускулы. А вот и стая.

Полтора десятка слепых собак замерли возле «молотилки», похожей сейчас на холм воздушного сиреневого пуха.

— Сзади… и слева, — доложила Хип.

Понятно, берут в кольцо, но не бросаются — кругом аномалии. Разномастные собаки, крупные, с хорошего сенбернара, и мелкие «таксы», голые и мохнатые кружили в хороводе, не решаясь подойти ближе. Одна, похожая на обритую лишаём борзую, привстала на задние лапы, и, крутя головой с пустыми ямками глазниц, начала ловить запах. Сухо щёлкали узкие челюсти, падали хлопья слюны, но пёс чуял аномалию между ним и добычей и злился от невозможности броситься в атаку.

От заряда вязаной картечи голова и обе длинных костлявых лапы красиво разлетелись в разные стороны. Ещё один выстрел превратил в суповой набор мохнатого пса с тяжёлой, словно обрубленной головой и редуцированной передней лапой.

— Одиночными, Хип. По головам.

Сухо захлопало. Одна собака зашлась в скрежещущем визге. Потом заорала вторая. Девять миллиметров не совсем то, что надо, конечно, но пули экспансивные, пары попаданий должно хватить.

Несмотря на потери, собаки продолжали кружить, пробегая вихляющейся рысью, высоко подбрасывая зады непропорционально длинными лапами. Одна вообще скакала на задних, изогнувшись знаком вопроса и кивая при каждом прыжке гладким лысым черепом, так как передних лап просто не было, ещё одна елозила по земле высохшим задом, и от неё несло тяжёлой гангренозной вонью. На место погибших вылезали новые, а патроны должны были рано или поздно кончиться. Именно этого и добивался невидимый пока припятский пёс, руководивший всем цирком Сатаны, именно он заставлял собак молча лязгать челюстями, что давило на психику больше, чем лай или рык.

— Хип… падай и кричи, как будто тебе очень больно, — прошептал я в паузе между выстрелами. — Ты тяжело ранена и беззащитна. У тебя нет оружия. И очень, очень больно и страшно. Ни о чём другом не думай.

— Поняла.

Хип медленно осела на землю и жалобно закричала, схватившись за ногу. Я расстрелял остаток магазина и вставил запасной, с «вязанкой». Но, на самом деле, патронов у меня не осталось. «Сайга» лишь бесполезная палка. Жить мне минуты две. Я позволил горячке боя заполнить сознание, добавил ноток отчаяния и злобы, сдобрил приправой страха и безысходности. Всё, конец…

И припятский пёс купился. Из развалин зерносушилки показалась чёрная голова с круглыми, как у гиены, ушами, грива жёстких волос на мощной груди, крепкие лапы. Тварь почти без опаски приближалась ко мне, а я, задыхаясь от страха, ждал смерти.

Хитёр ты, и опасен, припятский пёс, способный читать чужие мысли и управлять войском мутировавших собак. Но куда тебе до двуногого примата, самой подлой и хитрой твари в Зоне? Дёрнулся ты, почуяв подвох, рявкнул от страха за секунду до того, как «бесполезная палка» выплюнула девять свинцовых горошин, и даже успел немного сместить прицел. Большая часть картечи ушла мимо, но то, что осталось, ударило в подставленный при бегстве бок, разрубив почти пополам. Прежде, чем умереть, пси-собака бросила в нас стаю слепых псов, надеясь хоть так достать своего убийцу. Аномалии сильно проредили нападавших, а остальные, встретив кинжальный огонь, ретировались с жалобным лаем и визгом, сразу превратившись в обычную стаю глуповатых хищников.

Припятский пёс, несмотря на страшную рану, был ещё жив. Широко открыв пасть с желтоватыми клинками зубов, он часто и хрипло дышал, вывалив коричневый язык и вздрагивая всем телом. Налитый кровью глаз открылся и несколько секунд почти равнодушно следил за мной. Затем дыхание прекратилось, вытянулись, мелко дрожа, лапы и глаза остекленели. Готов. Я вытащил из ножен кривой «обсидиан» и несколькими взмахами отделил лобастую голову, вслед за которой в пакет отправился пышный чёрный хвост твари. Голова — ценный объект для биологов, не первый год изучающих необычайно развитый мозг, хвосты охотно покупает Барин. Ещё пятьсот монет в копилку. Обернувшись напоследок, я увидел, как слепые собаки опасливо нюхают останки своего вожака и делят трупы погибших. Сзади уже доносились сочный хруст костей и грызня голодных псов.

Хип, бледная как полотно, сжимала оружие в обеих руках и потемневшими глазами смотрела вперёд. Она шла молча, отрешённо, и я не делал замечаний за мелкие нарушения. Пускай переварит. Лихо ей сейчас, знаем, проходили. Вырвало Хип только через пару часов, когда мы уже подходили к нейтральной полосе периметра. Надо же, сколько держалась…

— Привыкай, — я дождался, пока Хип отплюется и подавит спазмы уже пустого желудка. — Здесь бывает и похуже. Это Зона, стажёр. Ну, не передумала в сталкеры идти?

— Х-х-ыык… тьфу… не, классно всё… ы-ыыык-хааа…

— Оно и видно. В общем, с первой ходкой тебя, сталкер Хип.

— С-спасибо… ыык… ох, блин.

Граница Зоны. Не знаю, действительно ли я чувствовал её, или это было всего лишь воображение, но стоило пересечь невидимую полосу, как внутри словно развязывался тугой узел, а в голову слегка ударяла странная и приятная одурь. Только что под ногами шелестел бурый войлок с сухими ломкими стеблями чернобыльника и пробивающимися из земли «папоротниками» цвета старой крови, и вот уже весело горят синие цветки цикория, трава, хоть и пыльная, но зелёная, живая, и брызгают из неё кузнечики, треща слюдяными крыльями.

— Благодарю, Зона-матушка, за то, что одарила, и за то, что выпустила, — я обернулся, стянул с головы капюшон. — Если что не так, обиды не держи, не по злобе мы, а по глупости.

Я исполнял странный, почти языческий ритуал благодарения Зоны, как и большинство одиночек, и не чувствовал в этом никакого мракобесия. Мне казалось, Зона могла слышать нас, искренне сказанные слова оставались незримо висеть в воздухе. Достав из рюкзака остатки провизии, я аккуратно положил на границу бурой и зелёной травы пару кусков сахара, галету и несколько предварительно сломанных сигарет. Рядом лежали десятки таких же приношений — некоторые совсем свежие, другие уже едва угадываются.

Из глубины Зоны донёсся далёкий хриплый рёв, а в лицо повеяло прелым ветерком. Ответила.

Нейтралка… почти полкилометра «чистой» земли перед ажурными спиралями «егозы», в пять рядов поднимающихся над двойными бетонными стенками забора, усиленного сварной решёткой. Через каждые сто метров стены вышка с «Кордом» на турели, часто в паре с короткой трубой автоматического сорокамиллиметрового гранатомёта. В бронированной будке наверху два этажа — на втором дуговой прожектор и счетверённая «сорока» из ПКМов. Дальнобойные сканеры, засекающие движение за километр. Два бойца, сменяющиеся через шесть часов. Внизу — приземистые бронеколпаки с ЗУшками на вращающихся башнях. А ведь помнится, начиналось всё с блокпостов, сложенных из того, что под руку попадётся, и пяти-шести солдат с Калашниковыми возле полосатого шлагбаума. Ну, пока гром не грянет…

Деревянный столбик, окрашенный в чёрно-белую полоску. На нём камера и небольшой динамик. Я подошёл поближе, динамик захрипел, защёлкал. Нас с Хип, понятное дело, давно уже засекли.

— Пропуск… — гнусаво заворчало в динамике. Я достал книжечку из кармана и сунул в камеру. Дурость одна эти пропуска, пережиток старины — компьютер на посту давно уже определил, кто именно стоит перед камерой.

Пошипело, щёлкнуло.

— Хшшш. Тк. Рядом кто?

— Стажёр Хип.

— Шшшшшфффпроходите. Кхххх. Тк.

— Пойдём, Хип. Нас ждёт благодарность человечества, горячий чай и кулинарные изыски Барина.

— В одном месте я видела эту благодарность… — буркнула Хип. — Но от прочего не откажусь.

Мы уже подходили к бронированным воротам с маленькой овальной дверцей в железобетонной стене, когда над головой коротко гавкнул гранатомёт, а за спиной раскатисто долбануло. Собачки, ясен перец, дожрав своих павших соратников, решили последовать за нами, чтобы продолжить банкет. Продолжили. Ох, и вонять же там будет через недельку: шариковая граната шансов выжить обычно не оставляет, а падальщики очень неохотно посещают приграничье Зоны. Овальная дверь приветливо распахнулась, пропуская в «вошебойку», где нас основательно продули мощным воздушным потоком, попрыскали обеззараживающими растворами и облучили ультрафиолетом. Приятного было мало, но я любил эту процедуру: она означала, что ходка удачная хотя бы потому, что вернулся живой, с полным комплектом рук, ног, глаз и прочих органов, психически почти нормальный да ещё и с каким-нибудь хабаром в рюкзаке. Обожаю это ощущение.