Сергей Горлов - Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

• Название: Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.
• Автор: Сергей Горлов
• Издательство: ОЛМА_ПРЕСС
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01943-5

В книге впервые в России дана комплексная картина становления и развития военно-политического и военного сотрудничества между Советским Союзом и Ваймарской Германией в межвоенный период. На основе многочисленных, ранее секретных и совсекретных документов высших госорганов и компартии Советского Союза, дипломатических документов обеих сторон отражены основные вехи их взаимоотношений, а также замалчивавшиеся ранее вопросы. Дипломатические документы дают представление о том, как завязывались контакты и шла подготовка военного сотрудничества Из материалов компартии (протоколы Политбюро ЦК) видно, как принимались политические решения. Военные архивные документы показывают, как эти решения реализовывались и на каких условиях. Монография вносит существенный вклад в освещение двусторонних советско-германских отношений в межвоенный период и восстановление исторической правды, помогает снять завесу секретности и недомолвок относительно тайных связей Красной Армии и райхсвера. Книга написана живо, увлекательно и предназначена для специалистов-международников, а также для широкого круга читателей, увлекающихся отечественной историей и историей международных отношений.

---

Цель осенних маневров райхсвера в 1932 г. (в районе р. Одер) состояла в разработке способов вооруженной борьбы в случае войны с Польшей, которая, по замыслу маневров, «используя незащищенную границу с Силезией», имела возможность вторгнуться в Германию большими силами по широкому фронту и создать непосредственную угрозу Берлину. На маневрах, которым придавалось политическое значение, участвовало все руководство райхсвера, включая президента Германии фельдмаршала Гинденбурга, давшего «вводную» участникам маневров. Были приглашены все военные атташе и представители иностранных государств за исключением Польши, Франции, Бельгии, Сербии.

«По известным политическим причинам немцы особо подчеркивали присутствие на маневрах командиров Красной Армии во главе с Тухачевским и представителя Итальянской армии — помощника начальника Генштаба Монти. Тухачевский был в центре внимания, везде — и в машине, и в поле, и за столом ему предоставлялось «первое и почетное место».

Фельдман отмечал, что немцы были очень недовольны и расстроены, что первые два дня из-за неурядиц с багажом советские военные представители вынуждены были носить гражданское платье.

В ходе маневров на Тухачевского произвели впечатление высокая степень моторизации и телефонизации райхсвера, хорошая выучка солдат и офицеров, их спокойно-равнодушное отношение к маневрам, достоинство, с которым держатся старшие офицеры.

«Немецкий офицер — профессионал, мастер высокого класса», — писал Фельдман.

Маневры привлекли огромное количество зрителей и наблюдателей.

«Немецкий буржуа и интеллигент любит военщину, любит райхсвер (еще бы, на него вся надежда)»[358].

После разбора маневров во Франкфурте, в котором участвовали Гинденбург и Хаммерштайн, делегация Тухачевского отбыла в Берлин. После трехдневного пребывания в Берлине делегация посетила Дрезденскую военную школу, пехотный полк, Кенигсбергский полигон, аэродром в Темпельхофе, а также заводы Сименса. В отчете о беседе с главкомом райхсвера Хаммерштайном о роли танков, авиации, организации войск «в будущей войне» Фельдман, один из высших офицеров РККА, не удержался от весьма показательной реплики: «Не один десяток летчиков из нашей пылкой молодежи видит себя в воздушном рейде над Варшавой». Визит делегации Тухачевского в Германию в сентябре 1932 г. был последним крупным визитом советских военачальников накануне прихода к власти Гитлера.

По немецким подсчетам, в 1926–1933 гг. в Германии в длительных командировках побывало 143 комкора РККА. С разбивкой по годам это выглядело так:

1926 г. — 10 человек, 1927 г. — 9, 1928 г. — 19, 1929 г. — 19, 1930 г. — 20, 1931 г. — 37, 1932 г. — 33, 1933 г. — 4[359]. Некоторые из них были на трех-пятимесячных курсах, а некоторые проходили полный курс, как правило, II и/или III курс германских военно-академических курсов. Эта статистика довольно наглядно подтверждает, что 1930–1932 гг. были наиболее плодотворными («учебный десант»), а в 1933 г. в Германии обучалось лишь четыре комкора.

Обмен разведданными

Начальник Разведупра Штаба РККА Берзин, «правая рука» Ворошилова, в начале 1926 г. подготовил для своего шефа документ «Результаты обмена разведывательными данными (с мая 1925 г. по январь 1926 г.)». В нем по пунктам были перечислены материалы, которыми обменялись разведки РККА и райхсвера за указанный период. Разведупр докладывал о получении вариантов развертывания польской армии; организации артиллерии польской и румынской армий; численности польской и румынской армий военного времени и сроках мобилизационной готовности, о секретных инструкциях польской армии (по мобилизации и снабжению), а также о военных и политических сведениях по Турции, штатах частей райхсвера. Кроме того, был передан «целый ряд малоценных материалов».

В свою очередь, советская военная разведка передала вариант развертывания польской армии в случае войны Польши против Германии при нейтралитете СССР, мобилизационные указания польской армии в 1924–1925 гг., инструкции польского генштаба о призыве резервистов, организацию чехословацкой армии мирного времени, снимки маневров Красной армии в ЛВО, общие сведения по РККА.

«После Локарно, — отмечал Берзин, — передаваемые (из райхсвера. — С. Г.) материалы стали более доброкачественными». Однако «осязаемых результатов» этот обмен разведматериалами, по его мнению, не дал. Тем не менее сотрудничество в этой весьма деликатной сфере осуществлялось и далее. В конце 1926 г. Уншлихт предложил устраивать «совместные обсуждения оперативных вопросов (например, «возможный план стратегического развертывания Прибалтийских государств и Польши»)», при условии хорошей подготовки и согласования деталей «по линии разведывательной и дезинформационной»[360].

Два года спустя похожее предложение поступило от немцев. Через своего представителя в Москве Нидермайера и советского военного атташе в Берлине Корка командование райхсвера в конце 1928 г. предложило «контактирование разведывательной деятельности обеих армий против Польши, обмен разведданными о Польше», а также встречу руководителей обеих разведок для совместного рассмотрения данных о мобилизации польской армии. Все, кроме установления контактов между шефами разведок, Берзин 24 декабря 1928 г. рекомендовал Ворошилову принять[361].

В начале августа 1929 г. начальник генштаба райхсвера Хаммерштайн дал указания знакомить советского военного атташе Путну со всеми разведданными райхсвера по Маньчжурии, где вызревала опасность крупного военного конфликта с участием СССР, Китая, Японии и Великобритании.[362] В декабре 1929 г. Путна договорился с представителем руководства ВМФ капитаном I ранга X. Бёмом об устном обмене разведданными по польскому флоту, минным заграждениям Польши на море, эвентуальным совместным действиям против флотов Франции и Польши в Балтийском море[363].

Вообще, период начала 30-х годов, несмотря на «прагматизацию» советско-германских политических и экономических отношений характеризовался довольно тесными отношениями по военной линии. Тесными, конечно, настолько, насколько позволяла складывавшаяся в конце 20-х годов внутриполитическая обстановка в СССР (свертывание НЭПа, стремительное нарастание недоверия к иностранным специалистам, поиск вредителей и т. д.). Здесь уместно упомянуть о громком процессе над германскими специалистами фирмы АЭГ, а также советскими инженерами в г. Шахты в 1928 г., известном под названием «шахтинского дела». Это был, кстати, первый показательный судебный процесс, явившийся своеобразной пробой сил сталинской юстиции. И немцев, и русских обвинили во вредительстве. Немцев суд оправдал, а русские специалисты были осуждены на различные сроки.

В ноябре 1931 г. начальник генштаба райхсвера генерал Адам в ходе своего визита в СССР благодарил Ворошилова за разведматериалы по Польше и просил «способствовать их получению и в дальнейшем», высоко оценив качество переданных советской разведкой материалов. Ворошилов обещал «продолжить взаимный обмен, так как нет оснований к пересмотру существующих в этом деле решений». Он заверил, что «все наиболее ценное и важное передается немецкой стороне». Можно предположить, что обмен разведданными продолжался, — как и все активное военное сотрудничество между СССР и Германией, — вплоть до середины 1933 г. Своеобразным гарантом этого было то, что главнокомандующим райхсвера вплоть до конца января 1934 г. был сторонник «восточной ориентации» Германии Хаммерштайн, и поддерживавший эту же линию генерал Шляйхер, военный министр в кабинете Палена (июнь — декабрь 1932 г.) и затем последний канцлер Германии накануне прихода к власти Гитлера.

Взаимодействие советского и германского флотов

В декабре 1926 г. советский военный атташе в Германии Лунев в докладной записке Уншлихту отмечал наличие разницы в подходах к сотрудничеству с советской стороной у главнокомандования райхсвера и державшегося автономно от него руководства германского ВМФ. Германский адмиралитет (Щенкер, Рэдер, Канарис) опасался, что усиление советского флота будет означать его выход из Финского залива. Это ставило, полагал Лунев, руководство «райхсмарине» перед необходимостью занять определенную позицию в случае столкновения СССР «с 3-й стороной (не говоря уже об англофильских тенденциях в германском флоте)». В данной связи Лунев призвал к особой осторожности и, более того, предлагал «сотрудничество в морских вопросах — саботировать», сведя его лишь к посылке советских моряков в Германию и получению от немцев чертежей. Он советовал «ни в коем случае не пускать их специалистов в наш морской аппарат на длительные сроки», а единственно предоставить им советские воды для учебного подводного плавания и опытов на судах с частью советского экипажа[364]. Размышления Лунева по этой проблеме чрезвычайно важны, поскольку его «Докладная записка» стала основой доклада Уншлихта в Политбюро ЦК ВКП(б) и Сталину от 31 декабря 1926 г.[365], на основании которой ареопаг высшей власти в СССР принимал решения по обеспечению военного строительства в СССР.