Алексей Корепанов - Перед выбором

• Название: Перед выбором
• Автор: Алексей Корепанов
• Жанр: Научная Фантастика

---

*

Вот ты какое, жилище хозяйки лесного холма... Ральф раздвинул ветви

и вышел на небольшую поляну, окруженную высокими, под облака, соснами. Холодно голубело небо и пар от дыхания таял в прозрачном осеннем воздухе.

"Зачем я здесь?" - спросил он себя. И не смог ответить.

Едва заметная тропинка - просто полоска примятой травы - вела к деревянному домику, приткнувшемуся на краю поляны под огромной сосной. Темные потрескавшиеся бревна, два маленьких окошка, затянутых прозрачной самозарастающей пленкой, крыша, покрытая такой же пленкой.

"Можно поверить, что это жилище бабы-яги", - подумал Ральф, подходя

к избушке. Он постучался в рассохшуюся деревянную дверь, прислушался. В избушке было тихо.

- Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом, - тихо сказал

Ральф и обернулся, услышав шорох в кустах за спиной. - Чу, то ли зверь,

то ли человек...

Он пошел к кустам, не отводя взгляда от колышущихся веток. И

остановился.

- Здравствуйте, Ральф.

Девушка стояла у кустов, прижав к груди ворох веточек, усыпанных красными и желтыми листьями. Ральфу внезапно показалось, что он рассматривает картину. Небо, сосны, кусты, лесная поляна. И в центре девушка с ворохом веток. Красное и желтое на фоне белого пушистого свитера под подбородок. Узкие темно-синие брюки, у колена прилип сухой золотистый листок. Светлые волосы, зеленые глаза, мягкие черты лица. Легкая улыбка... или удивление... осуждение?

...Зал Эрмитажа, любимая картина на стене. "Юдифь" Джорджоне... Он

долго стоял перед ней, заходил справа и слева, отходил и приближался вплотную. Выражение на прекрасном лице неуловимо менялось. Нежные мягкие линии... Легкая, едва заметная полуулыбка... Склонила голову, насмешливо смотрит вниз. Он вглядывался до боли в глазах и неожиданно находил на ее лице сожаление. Она раскаивалась в содеянном, скорбила над головой мертвого Олоферна, врага... И вдруг - холодный взгляд сверху вниз, под ноги...

- Здравствуйте, Ральф.

Картина ожила. Плавно тронулись с места облака, закачались верхушки сосен, золотистый листок оторвался от ноги девушки и медленно порхнул в траву, покачиваясь и кружась. Светлые волосы взвились от порыва ветра и снова упали на плечи. Девушка сделала шаг к Ральфу.

"А царство мое было тут?.. Царство мое - тут?"

Шаг, еще шаг. Воздух прозрачен, в лесу тишина. Вот двое на лесной поляне: высокий широкоплечий покоритель космоса и светловолосая девушка. Кажется, у покорителя космоса довольно глупое выражение лица - улыбка аж до затылка. Даже губам больно.

Он постарался согнать с лица эту глупую улыбку - и не смог. Девушка уже стояла рядом.

А в мозгу - словно маленькие настырные молоточки: царство - тут, царство - тут, царство - тут. Стучат и стучат. "Неужели это мое сердце?" удивился он. "Прекратите", - сказал он молоточкам.

- Возьмите, это вам, - она протянула ему свой букет. - Я знала, что вы найдете мою избушку и придете.

Ральф эарылся лицом в сухие шуршащие листья. Лицу стало и щекотно, и колко.

"Царство - тут..."

Никак не согнать улыбку.

- Прошу в дом, Ральф.

Листья щекочут нос и подбородок, все опять застыло как на картине.

"Вот алмазная гора высотой в тысячу локтей, - всплыло в памяти. - Раз в столетие прилетает птичка и точит свой клюв о гору. Когда она сточит всю гору, пройдет первое мгновение вечности..."

Они идут, мгновенья вечности... Тропинка не кончится никогда. Первое, второе, третье мгновение... Под ногами, вокруг, над головой - вечность. Мы в вечности. Мы идем по тропинке, а она не кончится никогда.

По ней можно идти - вечность. Птичка прилетает и улетает... Куда?

Зачем? Ну и ерунда тебе лезет в голову, приятель! Никто никуда не летает, просто шуршат и щекочут лицо сухие листья. Шуршат целую вечность и будут шуршать всегда. И вообще, чудесно быть листком, золотистым листком, что упал в траву когда-то давным-давно. До нашей эры... Или раньше... Тропинка не кончится никогда. Не может кончиться. Как смешно перебирать ногами и стоять на месте. Ведь мы никуда не идем и не можем идти, мы же в вечности. Какой смысл шагать в вечности?..

- Что же вы остановились? Входите.

Скрипит деревянная дверь, а за ней - теплый полумрак. Да что же с тобой случилось? Перестань улыбаться, убери от лица оcенний букет и входи.

"Входите", - сказал он ногам и они переступили порог.

Темный, пропахший сухими травами коридор, еще одна дверь.

- Здесь я живу, Ральф.

Светлеют маленькие окошки. Кровать в углу словно застывшая морская пена. Деревянный покосившийся стол на трех ножках, рядом с ним - легкое кресло из тех, что стоят в залах ожидания космопортов; сядешь - и оно податливо прогнется, повторит очертания тела и застынет, будет поддерживать так неэаметно, что покажется - сидишь в воздухе. В углу мягко блестит черная поверхность старинного музыкального инструмента. "Пианино, вспомнил Ральф. - Это пианино". Возле двери - белые прямоугольники панелей кухни-автомата, рядом тускло светится дверца стенного шкафа. Между пианино и откидным столиком, на котором разбросаны разноцветные кубики микрокопий, объемная копия - три юные девушки, три грации, ласково обнялись и болтают о каких-то своих пустяках.

Ральф представил длинный зал, белые фигуры работы Стаджи, Торвальдсена. Вот сейчас девушки наговорятся, сорвутся с места и побегут вдогонку друг за дружкой, скроются в чаще леса; их смех серебряными колокольчиками пролетит сквозь светлые поляны, разнесется по полям, зазвенит над речкой. Три юные шалуньи до вечера будут резвиться на лугах и в лесах, а потом, утомившись, легко уснут где-нибудь в густых луговых травах безмятежным сном, присущим свежей, полной сил юности.

"Что с тобой? - еще раз спросил он себя. - И почему тебе хочется сравнить белый шарик обогревателя с осиным гнездом, прилепившимся под потолком? И представить, как по ночам, когда все уснет, оттуда вылетают маленькие золотые осы, горячие, словно капельки солнца, и начинают с тихим гулом сновать по комнате, согревая ее? А из глубины черной поверхности пианино в комнату смотрит космос, и в нем - далекое лицо с зелеными глазами. Лицо улыбается...

Мое первое детское увлечение... Девочка из книги. Я плакал, читая

о ее смерти, потому что я ее любил, я бродил по станции, как потерянный, и мама тревожно спрашивала, что со мной. А я молчал и твердил про себя: "Дануся умерла..." Я перечитывал "Крестоносцев", подсознательно надеясь, что конец внезапно изменится как по мановению волшебной палочки, и Дануся останется живой. Но Дануся умирала...

А в пятом классе я влюбился в девочку из девятого. Из-за имени. Ее звали Вирджиния. Я влюбился в красивое имя и мог часами смотреть, как она играла в волейбол в нашем спортгородке. Потом ее родители уехали, кажется, в Центральную Африку, на строительство промышленного комплекса - это я очень осторожно внведал у ее одноклассников - и взяли ее с собой.

В пятнадцать лет, в десятом классе, была Вия... Потом пять лет института, стажировка, космос. "Парус"... В общей сложности я провел на Земле всего несколько месяцев за восемь лет. А пространство слишком огромно, и трудно найти там свою половинку... Да и до этого ли? Меркурий, Пояс, Юпитер... Полеты у Солнца - бешеные скорости, гигантские перегрузки быстрее, быстрее, пока не сгорел живьем вместе с "Парусом", быстрее, а то не вырвешься за пределы искривленного звездой пространства... И вдруг стоп! Нет больше космоса, а есть Земля, покрытая ночью, тишина, пронизанная шорохом дождя, и девушка на пне, есть ясный осенний день, поляна под соснами, желто-красные листья и лицо над ним, и улыбка..."

Комната в лесной избушке. Легкое кресло у пианино, тонкие пальцы летают над клавишами, музыка струится по комнате, плывет к верхушкам сосен, осенние листья шуршат в руках, словно живые существа.

"Ральф! - беззвучно крикнул он . - Ральф, ты слышишь меня?".

Он не слышал. Он растворился в музыке, он был сухими листьями,

белыми и черными клавишами, холодным воздухом, зелеными иглами сосен.

Неожиданно он понял.

"Вчера меня не было тут. Я еще был там, в космосе, хотя и ходил по земному лесу. Все земное отскакивало от меня, не успевая проникать внутрь, в глубину. Сегодня я, наконец, на Земле. Да, именно поэтому со мной творится что-то непонятное... И, кажется, мне не хочется покидать ее..."

Музыка смолкла. Девушка поднялась из-за пианино. Ральф стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и чувствовал, что не может справиться со своим лицом. Он хотел спрятать улыбку, зарылся в листья...

"Сколько можно улыбаться? " - спросил он себя.

Девушка медленно подошла к нему, взглянула снизу вверх. Зеленые глаза - как дороги в неведомый мир.

"Вот что значит тонуть в глазах", - неясным шорохом пронеслось где-то далеко-далеко.

*

А что было дальше?

Человеку трудно со всеми подробностями вспомнить чудесный сон, пришедший к нему ночью. Что было дальше?.. Нелегкий вопрос. Да и нужен ли он? Разве что-либо будет понятней, если вспомнить, о чем они говорили?