Алла Бегунова - Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I

• Название: Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I
• Автор: Алла Бегунова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-235-02400-1

Какой была повседневная жизнь гусара в «золотой век» русской легкой кавалерии — царствование императора Александра I (1801–1825), на которое пришлись войны с наполеоновской Францией и «гроза Двенадцатого года»? Всё, что мы знаем о гусарах той поры, заимствовано в лучшем случае из художественной литературы — повестей Пушкина, стихотворений Лермонтова и Дениса Давыдова, романа Льва Толстого. Но во всех этих произведениях гусары изображаются в некоем романтическом ореоле — «проза жизни» менее всего интересовала читающую публику XIX столетия. Книга же, которую держит в своих руках читатель, рассказывает как раз о буднях гусарской жизни, причем рассказ этот основан исключительно на документальном материале, по крупицам собранном известной писательницей и исследовательницей русской военной истории, членом Международного Наполеоновского общества Аллой Игоревной Бегуновой.

---

Об особом, даже можно сказать, трепетном отношении к холодному оружию, существовавшему тогда в офицерской среде, свидетельствует случай, рассказанный Фаддеем Булгариным. Весной 1807 года Уланский Цесаревича Великого князя Константина Павловича полк, в котором он служил корнетом, шел из Санкт-Петербурга в Пруссию. Одна из дневок была в Риге. Туда, узнав о прибытии русского полка, съехались женщины легкого поведения со всей округи. Но их надежды на заработок не оправдались. Предложение намного превысило спрос, так как кавалеристы гнушались заходить в рижские бордели. Желая завлечь к себе уланского корнета, жрицы любви остановили молодого человека на улице и сумели вытащить у него из ножен саблю.

С трудом отняв свое оружие, улан кинулся бежать. Потом об этой истории он рассказал полковым товарищам, спрашивая, что теперь делать с благородным оружием предков, которого касались грязные руки проституток. Шеф полка великий князь Константин Павлович посоветовал ему избавиться от сабли. Корнет бросил саблю в реку Двину. Друзья одобрили его поступок, а Константин Павлович подарил молодому офицеру новую саблю из своей собственной коллекции{36}.

Важной принадлежностью сабли являлся темляк — кожаная длинная петля (до 400 мм) с кистью на конце, цеплявшаяся на рукоять. Темляк надевали на правую руку при действии оружием в конном строю, чтобы не потерять саблю при управлении лошадью, при стрельбе из пистолета. Кроме того, темляк указывал на чин своего владельца. Гусарские офицерские темляки делали из серебряной тесьмы, с серебряными же, с примесью черного и оранжевого шелка, кистями. Темляки унтер-офицеров при красной кожаной петле имели кисти из бело-черно-оранжевой шерсти. Темляки рядовых с декабря 1812 года указывали на номер эскадрона. При общей для всех красной кожаной петле в первом эскадроне кисти были белые, во втором — голубые, в третьем — желтые, в четвертом — черные, в пятом — зеленые, в шестом — красные, в седьмом (запасном) — белые с примесью красного.

Гусарские пистолеты

Самым массовым огнестрельным оружием в кавалерии в начале XIX века были пистолеты. Они входили в комплект вооружения всех строевых и некоторых нестроевых (вагенмейстеры) чинов: «Пистолетов с прибором, по образцу, с медною оправою всем унтер-офицерам, штаб-трубачу, трубачам, рядовым конным, каждому — по паре, каждая пара с одним шомполом, который при лядунке должен быть, по 8 рублей 53 копейки…»{37} Срок службы армейского кавалерийского пистолета для нижних чинов, всегда возимого при седле, был определен в 20 лет.

Но на самом деле огнестрельное оружие в полках служило гораздо дольше. В эпоху Александра I, как отмечал военный историк В. Г. Федоров, только гвардия была вооружена единообразно. В армии же находилась масса совершенно различных образцов оружия как отечественного, так и иностранного производства; они отличались друг от друга датами выпуска, калибром, весом, длиной. Например, сохранились документы о том, что в 1808 году при проверке в Либавском мушкетерском полку были обнаружены ружья 1700 года, вполне исправные, но с большой разницей в калибрах: от 8 и 1/2 до 6 и 1/4 линий английского дюйма{38}.

Все это происходило потому, что в воинских частях огнестрельное оружие никогда не списывали, если оно было годным к употреблению. Его ремонтировали, переделывали и вновь возвращали строевым чинам. Кремнево-ударный замок как гладкоствольного ружья, так и пистолета в течение всего XVIII века никаким принципиальным изменениям не подвергался. Это был довольно простой механизм, который на оружейных заводах делали не по чертежам, а по шаблонам.

Он состоял из железной замочной доски и соединенных с ней медной полки, стального огнива, подогнивной пружины, курка с винтом и двумя щечками, зажимавшими кремень, и спуска. Кроме того, деталями этого механизма, смонтированными на его внутренней стороне, спрятанной в деревянном ложе, были ладыжка, боевая пружина, перка, или спусковая пружина, и спусковой крючок.

Функционирование кремнево-ударного замка зависело от упругости и взаимодействия спусковой, боевой и подогнивной пружин. При слишком сильной боевой пружине затруднялось взведение курка. При слабой пружине курок мог и вовсе не ударить по огниву, то есть не произвести искр и не открыть медную полку с уже насыпанным туда порохом. При слабой подогнивной пружине число высекаемых искр также было незначительным. При излишней упругости спусковой пружины делался очень тугим спуск, а при слабой — он мог спуститься сам по себе, от тряски оружия или удара по нему.

Из гладкоствольных ружей и пистолетов практически невозможно было стрелять в дождь (намокал порох на полке) и при сильном ветре (порох сдувало с полки). Довольно часто они давали осечки (норма — около 20 осечек на 100 выстрелов). К большим недостаткам этого оружия можно отнести также быстрое загрязнение затравочного отверстия в казенной части ствола, разрушение кремня и ослабление боевой пружины.

В фондах Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи в Санкт-Петербурге хранятся гусарские пистолеты образца 1798 года, которые находились на вооружении и в царствование Александра I. Они имеют ложе из березового дерева с массивным цевьем и овальной рукоятью, круглый ствол с мушкой, весь прибор — из латуни. Шомпол лежит в двух ушках и специально просверленном канале под стволом. Вес оружия — 1400 г, общая длина — около 460 мм, длина ствола — 265–268 мм, калибр — 17 мм{39}.

Другой тип гусарского пистолета стал поступать в войска с 1809 года. Главное его отличие от образца 1798 года заключалось в том, что шомпол уже не входил в комплект с ним, а выдавался один на пару таких пистолетов и помещался в две кожаные петли, пришитые на задней стенке лядунки нижних чинов. В верхней части шомпола ставили колечко для длинного белого ремня с петлей на конце. Чтобы не потерять шомпол при верховой езде, солдат надевал на шею, по воротнику мундира петлю, а сам ремень спускался у него по груди вниз к лядунке. Шомпол изготовляли из железа, его длина была 16 дюймов 2,5 линии (более 420 мм), диаметр — 5,5 линии (около 12 мм), вес — 19 золотников (около 90 г){40}.

Пистолеты образца 1809 года, изготовленные на Тульском оружейном заводе, имеются в фондах Государственного исторического музея в Москве и несколько различаются между собой по размерам. Но в среднем общая длина оружия достигает 430 мм, длина ствола — 268 мм, калибр — 17–18 мм, вес около 1400 г или чуть больше.

Производство боеприпасов к гладкоствольным пистолетам и карабинам было передано в воинские части. Этим делом занимались нижние чины если не каждый день, то довольно регулярно. Для отливки свинцовых пуль казна отпускала в каждый гусарский полк один железный уполовник стоимостью 62 копейки, один чугунный котел стоимостью 1 рубль 17 копеек и четыре стальные формы по 2 рубля 67 копеек каждая. Диаметр гнезд в этой форме составлял 6 и 1 /3 линии английского дюйма, так как свинец при литье «усаживался». Пули получались весом до 20 г и диаметром до 15–16 мм.

На кремни и патронную бумагу каждый рядовой получал 10 копеек в год. Пулю вместе с порохом (вес заряда 6 г) заворачивали в бумагу и заклеивали по краю. Этот рукодельный патрон имел вид стаканчика, который к одному концу сужался, а на другом был круглым и тяжелым (см. рис. на с. 230).

Устав требовал, чтобы «гусары в конной, а частью и в пешей службе научены были ловко заряжать…». Но зарядить гладкоствольный пистолет, особенно — сидя в седле, было непросто, и обучение заряжанию являлось предметом повседневных учений.

«На команду: «Заряжай!» — наклонить как карабин, равно и пистолет, на левую руку, ни опуская, ни придерживая поводов; потом вынимать патрон, отворять полку, сыпать порох на полку, оборачивать прикладом к левому колену, класть патрон в дуло, заряжать как можно проворнее и, поставя карабин на правую ляжку, примечать команду. Для большего к стрельбе навыка учить рекрута сперва на месте, потом на рыси и на скаку из пистолетов в мишень стрелять… Пистолеты вынимать и вкладывать в ольстры вывороченной рукою, правый — перед собой, а левый — чрез повода и чрез левую руку, а не под рукою…»{41}

В этих уставных описаниях опущены некоторые весьма важные детали. Во-первых, держа левою рукой пистолет с уже откинутым огнивом, правой надо было, не глядя, открыть лядунку и сразу взять патрон. За переборку патронов в суме наказывали шпицрутенами. Во-вторых, по команде: «Скуси патрон!» — надо было зубами надорвать узкий край патрона так, чтобы языком почувствовать вкус пороха (он был сладковатым).