Алексей Ремизов - Том 1. Пруд

• Название: Том 1. Пруд
• Автор: Алексей Ремизов
• Издательство: Русская книга
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2000

В 1-й том Собрания сочинений одного из наиболее значимых и оригинальных мастеров русского авангарда XX века Алексея Ремизова (1877–1957) вошли две редакции первого значительного произведения писателя — романа «Пруд» (1908, 1911) и публикуемое впервые предисловие к последней неизданной редакции романа (1925).

http://ruslit.traumlibrary.net

---

А. К. Закржевский в письме к Ремизову от 12 ноября 1911 г. вновь подтвердил свое исключительное отношение к «Пруду»: «Большое спасибо Вам за "Пруд". Наконец-то дождался я его! Опять перечитываю с тем же чувством и с теми же мыслями, что и шесть лет назад в «Вопросах Жизни»!.. И вспоминаю себя и свое отношение к Вам, которое было тогда!. Это невозможно сказать, потому что немного смешно (теперь)! Мне тогда казалось, я был убежден, что Вы такой, как «Пруд»! И страшно хотелось с Вами познакомиться… <…> С каким трепетом, с каким благоговением ожидал я каждой книжки "В <опросов> Ж<изни>", и дух захватывало, когда читал!.. Что-то непередаваемое творилось со мной… О "Пруде" я ведь мечтал почти с детства… Знал: такая книга должна появиться, и будет она как палящий вихрь над "литературностью"! Что-то огромное, необъяснимое, страшное до ужаса открылось мне в "Пруде". Словно почувствовал новоявленную душу страданья, того страданья, о котором еще никто не говорил доселе, страданья выше сил и выше жизни, и открывающего перед глазами такие горизонты и такие миры, что жутко смотреть! Вы м<ожет> б<ыть> и сами знаете, что Вы вложили в эту вещь! И было сказочно, все это казалось мне чудом, потому что невозможное свершилось в жизни, из того, что зовут книгою, воскресла обнаженная, окровавленная, надрывающаяся душа! Так никто не писал (разве "Апофеоз <беспочвенности>" Шестова, но этого он не понимает или не хочет понимать, он говорит, что не любит "Пруд" за то, что "человек распустился", а раз говорит это, значит не понимает), — мало того — так и невозможно писать, будучи тем, что зовется литератором, так можно писать только один раз в жизни!

Все остальное, в конечном счете — ремесло! И у писателя (каждого) есть одна только книга, в которой — все, книга его жизни. У Вас такая книга — "Пруд". У меня к нему особенная любовь…» (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 107. Л. 5–6). С. В. Лурье, публицист и философ, человек из ближайшего окружения Л. И. Шестова, писал в недатированном письме 1911 г. Ремизову: «…на два дня сбежал из Москвы в деревню <…> и захватил с собою "Пруд". Читал с большим интересом. Написан он, по-моему, неровно: есть места очень сильные, есть слабые, но то, что придает ему особый интерес, — это автобиографическая, т. е. подлинность, которая чувствуется больше всего в местах сильных. Я далек от того, чтобы причислить "Пруд" к лучшим Вашим вещам, но хотел бы очень. поговорить с Вами о многом, что там выплывает: и о своеобразном живом, рождающемся из гнили разложения, н о разлагающемся и упорно неумирающем…» (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр.142. Л. 6).

Отзыв писателя и поэта Б. А. Садовского был исключительно комплиментарен, — он писал Ремизову 9 ноября 1911 г.: «Позвольте поблагодарить Вас за "Пруд", который я получил и уже прочитал до половины. Он разнится от первой редакции настолько, что кажется совсем новым произведением. Получилось два "Пруда". Многих мест, упраздненных Вами теперь, мне искренне жаль, и я чувствую, что без них мне никак не обойтись. Это, конечно, происходит оттого, что я старый Ваш читатель и знаю "Пруд" еще по "Вопросам Жизни". Дети наши начнут с теперешнего, более совершенного, "Пруда"» (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 193. Л. 1). Приведем также отзыв М. М. Пришвина, сообщавшего Ремизову в письме от 28 октября 1911 г.: «Большое спасибо за "Пруд". Прочел я его и, к своему удивлению, вовсе не нашел таким таинственно непонятным, как привык считать его, слушая разговоры Ваших читателей» (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 175. Л. 22).

С. 31. неуклюжий белый домина <ю спальни, дрова и амбары. — В изображении двора и дома Огорелышевых отразились местонахождение, расположение и внешний вид усадьбы Найденовых — именитой московской) купеческой семьи, из которой вышла мать Ремизова; в этой усадьбе прошло детство писателя, — ср.: «… на второй год моей жизни мать переехала со всеми детьми на Земляной вал, к Высокому мосту, под опеку к своим братьям: ее поместили на заднем дворе, выходящем к Полуярославскому мосту, в Сыромятниках, в отдельном флигеле, где когда-то была красильня-набивная моего прадеда, <…> по соседству с фабричными "спальнями" бумагопрядильной Найденовской фабрики и каморками для мастеров (Подстриженными глазами. С. 50–51). «Мой прадед <…> пришел к Москве <…> и сел на Яузе, у Земляного вала, поставил красильню, <…> а сын его, мой дед, <…> пустил бумагопрядильную фабрику. На этой фабрике я и провел все мое детство н на моих глазах ее закрыли, когда началось новое дело: Московский торговый банк на Ильинке» (Иверень. С. 40).

С. 32. …купечество выбрало его своим председателем. — Ср. с воспоминаниями Ремизова о своем дяде по материнской линии Николае Александровиче Найденове (1834–1905): «С 1876 года стоял он во главе Московского Биржевого Комитета, и большинство крупных экономических преобразований и законодательств всяких прошли при его непосредственном участии» (Автобиография 1913. С. 444; ср.: Иверень. С. 38; Бурышкин П. А. Москва купеческая: Зап иски. М., 1991. С. 116).

…и он крепко держал ее. — Ср. о Н. А. Найденове: «Именно в период возглавления им московской торгово-промышленной общественности у Биржевого комитета создался тот престиж, который внешне выявлялся в том, что ново назначенный руководитель финансового ведомства долгом своим почитая приезжать в Москву и представляться московскому купечеству» (Бурышкин П. А. Москва купеческая. С. 116).

С. 32. …отказавшегося от всяких чинов… — ср.: «Отказавшись при жизни от высокой привилегии — от дворянства, наказал он <Н. А. Найденов» — Ред> похоронить себя, как самого простого человека — последнего рабочего <…>» (Автобиография 1913. С. 444).

С. 33»… что-то зудело в воздухе, когда шел он… — Ср. с характеристикой Н. А. Найденова: «По моей первой памяти, это был черный и очень быстрый и <…> маленький человечек, силой своей дикой воли выраставший в великана» (Иверень. С. 41).

…развлекаясь садоводством и благотворительностью. — Ср. с воспоминаниями Ремизова о старшем брате своей матери и своем крестном отце: «Виктор Александрович Найденов, как все его братья и сестры, окончив Петерпаульшуле, уехал в Англию и после пятилетней науки вернулся в Москву <…> "англичанином".

<…> Всю жизнь прожил он одиноко на Земляном валу в белом найденовском доме в семье своего знаменитого брата <…>. Ни малейшего сходства с Найденовыми, сам по себе, подлинно "англичанин". <…> Европеец — Берн Джонс, тонкий профиль и тень печали <…> Директор Найденовского банка на Ильинке — почетное место, а настоящее его дело — он выписывал английские журналы и <..«> следил за литературой <…>. А кроме английских книг, оранжерея.

Круглый год нарядные комнаты белого найденовского дома ярко цвели и благоухали. <…> Как набожный англичанин, <…> воскресенье начинал с церкви, и после обедни каждый нищий получит от него пятачок. Нищие его не любили: этот пятачок не обычная копейка, но с какой гадливостью и из какой дали протянутый <…>» (Подстриженными глазами. С. 219–221).

С. 34. …всегда был занят. — Ср.: «Младший брат, Александр Александрович, женился на А. Г. Хлудовой < дочери московского миллионера. — Ред>, занялся хлудовскими делами. Временно найденовское дело осталось в руках Николая Александровича, но фабрика его вовсе не занимала» (Иверень. С. 40).

…вытягивая его из купчишек… — см. весьма важное для понимания «Пруда» 1911 г. в целом и образа Арсения в частности > уподобление Ремизовым в Автобиографии 1913 г. деятельности Н. А. Найденова преобразованиям Петра I: «Начиная с 60-х годов прошлого века до конца 1905 года (t 28 ноября 1905 г.) деятельность его в торгово-промышленном. мире поистине была петровская»(Автобиография 1913. С.444).

Единственная сестра Огорелышевых… — У братьев Найденовых было три сестры: Мария, Ольга и Анна.

С. 35. Варенька воспитывалась дома. — Ср. описание судьбы М. А. Ремизовой: «…мать Ремизова окончила московскую немецкую школу <…>. Она много читала, вошла в среду первых русских нигилистов. <…> В этом кружке она встретила художника Н. Все казалось удачным. Взаимная любовь, те же вкусы, понимание, но в решительную минуту он ей сказал, что не может пожертвовать семьей <…>. Ее это поразило, вывернуло душу <…> и она сама решила свою судьбу — вышла замуж "назло".

Михаил Алексеевич Ремизов, вдовец, старше на двадцать лет. Известный московский галантерейщик. От первого брака у него было пять детей. И вот Марья Александровна очутилась в Замоскворечье, <…> в огромном доме. Верхний этаж — семья, а в нижнем жили приказчики.

Михаил Алексеевич, обходительный, ладный, хорошо знал свое дело. <…> За женой он ухаживал как нянька. Она ездила с ним и за границу <…>. Но самой души ее он, конечно, понять не мог. Ни ее любви к театрам, к книге. С первого года пошли дети, один за другим. И вот срок мести, что вышла замуж назло, кончился. Без всякого к тому хотя бы внешнего повода она решает забрать детей и уехать к братьям — в <…> "белый дом с душистыми комнатами". В этом доме жили старшие братья. Виктор, неженатый, "англичанин" <…>. И другой брат Николай, женатый, трое детей — сын и две дочери. Николай — горячка. Когда Марья Александровна приехала с четырьмя детьми — <…> как брат разговаривал с ней! <…> Ей отведен был на другом конце владенья флигель <…> Приданое за ней взято было обратно, и она оказалась под опекой старших братьев. На руки ей выдавались ограниченные средства <…>. А какой мрак в доме — отчаяние. С первых лет Алексей это сразу почувствовал. Мать в своей комнате за книгой, редкие гости. Самый большой праздник для нее — приход Александра, младшего брата, женатого на Хлудовой. Он любил как и она театр, книги. Был с ней ласков. <…> Александр ни в чем ее никогда не упрекал, не учил… Старшие братья — опекуны: один "срыва", а другой "методический". У них все сводилось к упрекам и замечаниям. Детей по головке не гладили!)» (Кодрянская. С. 67–69);