Уистан Хью Оден - Избранные стихотворения

• Название: Избранные стихотворения
• Автор: Уистан Хью Оден
• Жанр: Поэзия

Оден, Уистан Хью (Auden, Wystan Hugh), 1907—1973. Родился и жил до 1938 г. в Англии, затем переехал в США, в 1946 г. принял американское гражданство. В последний год своей жизни Оден снова вернулся на родину и поселился в Оксфорде. В 30-е гг. учительствовал, писал сценарии, побывал в Германии, Исландии, Китае. Был близок к левым кругам английской интеллигенции, участвовал в гражданской войне в Испании. В послевоенные годы читал лекции в университетах многих стран Европы. В 1956—1961 гг. — профессор кафедры поэзии в Оксфорде. Первая книга стихов У. Х. Одена вышла в 1930 г., в 1940 г. был опубликован сборник избранных стихотворений, в 1941 г. — «Письмо из Нью-Йорка» (“NewYorkLetter”)[1], затем «До поры до времени» (“FortheTimeBeing”, 1944), «Век тревоги» (“TheAgeofAnxiety”, 1947, премия Пулитцера), «Щит Ахилла» (“TheShieldofAchilles”, 1955, Государственная премия[2]). В 60-х гг. вышли сборники «Дань почтения Клио» (“HomagetoClio”, 1961), «Рука красильщика» (“Dyer’sHand”, 1963), «По дому» (“AbouttheHouse”, 1967), «Город без стен» (“CityWithoutWalls”, 1969). Последней книгой стихов было «Послание крестнику» (“EpistletoGodson”, 1972). 

---

Вся жизнь моя, любовь моя -

Набор случайных фраз.

Деревья сотрясает страх,

Согнав слов стаю с них

Туда, где сотрясает смех

Богатых и святых.

Подобий жуткий хоровод

Завел свою игру.

И, шутке собственной смеясь,

Как те, кто мал, умру.

МИРАНДА ( ИЗ "МОРЕ И ЗЕРКАЛО")

Мой милый мне принадлежит, как в зеркале пустом,

Как помнит добрый Государь отверженных своих,

У моря синего всегда высок зеленый холм.

Подпрыгнул Черный Человек за бузины кустом,

Встал на ноги , махнул рукой и сгинул в тот же миг.

Мой милый мне принадлежит, как в зеркале пустом.

Вот Ведьма плавится, крича , под солнечным лучом,

В ней жизнь мелеет на глазах, как в знойный день родник.

У моря синего всегда высок зеленый холм.

На перекрестке осенил меня Старик перстом

И слезы счастья бороздят его иссохший лик.

Мой милый мне принадлежит, как в зеркале пустом.

Меня, целуя, он будил и не жалел о том,

В лучах сияли паруса, глаза и сердолик.

У моря синего всегда высок зеленый холм.

Как дети в хороводе , мы повязаны кругом,

Чтоб хлад забвения в наш сад из мрака не проник.

Мой милый мне принадлежит, как в зеркале пустом.

У моря синего всегда высок зеленый холм.

"ЧТО Ж ТЫ, СТОЯ НА РАСПУТЬЕ..."

Что ж ты , стоя на распутье,

Слезы льешь в тоске?

Вот он в сумраке, с борзыми,

Сокол на руке.

Не подкупишь птиц на ветке

Чтоб молчали. Прочь

Не прогонишь солнце с неба -

Чтоб настала ночь.

Ночь беззвездна для скитальцев,

Ветер зол зимой.

Ты беги, посеяв ужас

Всюду пред собой.

Мчись, пока не станет слышен

Плач извечный волн.

Выпей океан бездонный.

Ох, и горек он.

Там, в обломках корабельных,

Где песок зыбуч,

Отыщи, сносив терпенье,

Золоченый ключ.

Путь тебе к мосту над бездной,

На краю земли.

Купишь стража поцелуем,

Проходи. Вдали

Замок высится безлюдный.

Ты успела в срок.

Поднимайся по ступеням,

Отопри замок.

Позади сомненья, страхи,

Проходи сквозь зал.

На себя гляди, сдувая

Пауков с зеркал.

За панелью ножик спрятан.

Видишь? Молодец!

Нож воткни себе под сердце.

Лживей нет сердец.

ЭПИТАЛАМА

Ты, кто вернулся вечером на узкое свое ложе,

В мыслях печальных имя одно повторять печально, и ты, тоже,

Кого еще никто не касался, и ты, бледный любовник, который рад

Этот дом покинуть утром, в поцелуях от макушки до пят,

Вы, юные мальчики, не старше четырнадцати лет,

Начинающие только понимать, что имеет в виду поэт.

Наполним шампанским бокалы, друзья, трезвыми быть нам сегодня нельзя.

Не школу или завод новый прославить, а по другой причине,

Сегодня мы песнь посвящаем женщине и мужчине.

О, повар, континентальным искусством блесни, наконец,

Празднуя соединение двух любящих сердец.

Слуги, будьте проворны и незаметны, вы, пажи, тож,

Славя бога, имя которого, изреченное, есть ложь.

Наполним шампанским бокалы, друзья, трезвыми быть нам сегодня нельзя.

Уже он явил нам ласточек, минувших лилий Сциллу,

Скользящими друг за другом под мостами Англии; применив силу,

Совершил кражу со взломом, найдя желанный пестик -

Освободившись от пыльцы назойливой над сверкающим предместьем.

Он ведет нас вверх по мраморным ступеням и по его велению

Души и тела сочетаются по красоте и вожделению.

Наполним шампанским бокалы, друзья, трезвыми быть нам сегодня нельзя.

Но не только это мы воспеваем, а любовь, ту, что свыше,

Пусть кота мурлыканье сегодня станет воплем на покатой крыше,

Пусть сын вернется вечером к маме, в окно глядящей с испугом,

Пусть викарий подталкивает юного хориста в темный угол.

И саду цвести этим вечером, как расцветает он раз в сто лет,

Пусть прислугу-за-все поймают на лестнице, исполняющую минет.

Наполним шампанским бокалы друзья, трезвыми быть нам сегодня нельзя.

И пусть хоть на час заключат перемирье враги,

Пусть дядя племяннику великодушно оплатит долги,

Пусть нервной хозяйке обед невкусный простится,

Пусть вора отпустит, поверив вранью, полиция.

Пусть избежит порки обычной мальчик, пойманный с сигаретой,

Пусть сегодня блядь даром даст то, за что платят звонкой монетой.

Наполним шампанским бокалы друзья, трезвыми быть нам сегодня нельзя.

Пусть срединной стране гарантируют к морю выход,

Пусть полуночник в лаборатории, для всеобщих выгод

Откроет, провода распутав, то чего не смог до сих пор,

Пусть астматичному клерку приснится ночью, что он боксер.

Пусть бессердечных исполнится эта мечта - страсть за страсть.

О, дай же малодушному, ну хоть на час, эту власть!

Наполним шампанским бокалы, друзья, трезвыми быть нам сегодня нельзя.

"О, ЧТО ТАМ ДОЛИНУ, ВЗГЛЯНИ, РАЗБУДИЛО"

О, что там долину, взгляни, разбудило

Будто то грома раскаты, раскаты?

Это солдаты в красных мундирах, милый,

Это идут солдаты.

О, что там так ярко всю даль осветило,

Это наверно не просто, не просто?

Отблески солнца на ружьях их, милый,

И легка их поступь.

О, сколько оружья, двум войскам хватило б,

Зачем же им столько, сегодня, сегодня?

Да это ученья обычные, милый,

Или же кара Господня.

О, что намерения их изменило,

Уже миновали селенье, селенье?

Приказ получили иной они, милый,

Ты - почему - на колени?

О, может приказано, чтоб поместили

В больницe; им доктор поможет, поможет?

Но раненых, вроде, не видно там, милый,

Да и коней стреножат.

О, старому пастору власть не простила

За то, что с амвона грозит им, грозит им?

Но церковь они миновали, милый,

Не нанеся визита.

О, фермеру с рук до сих пор все сходило,

Кто ж им, лукавым, обижен, обижен?

Нет, мимо фермы бегут они, милый,

Все ближе и ближе.

О, где ж твои клятвы - вдвоем, до могилы?

Куда ты? Останься со мною, со мною,

Ну, что жe, забудь обещания, милый,

Мне время - расстаться с тобою.

О, у ворот уже сломан замок.

Что ж во дворе псы не лают, не лают?

По полу топот тяжелых сапог.

Ах, как глаза пылают!

GARE DU MIDI

Неприметный скорый с юга, суета

на пeрроне, в толпе лицо, коему собрать

с галунами оркестр мэр не удосужился, но

отвлекает взгляд что-то по поводу рта

с тревогой и жалостью, несмотря на холод,

валит снег. Сжимая руками немудреную кладь,

он выходит стремительно инфицировать город ,

чье ужасное будущее предрешено.

АВГУСТ 1968

Монстр то и творит, на что монстр горазд,

Деянья немыслимые для нас.

Один лишь ему недоступен трофей -

Косноязычен он в речи своей

O стране покоренной, не снесшей обид;

Средь тех, кто отчаялся или убит,

Монстр шествует важно и смотрит в упор,

Пока его рот несет всякий вздор.

В ДВУХ ФУТАХ ОТ НОСА...

В двух футах от носа почти что, смотри,

Моей Персоны границы, внутри

Pagus, не поднятая целина -

Личная собственность, вся сполна,

Прохожий, разве что в мыслях - альков,

Тогда я с тобою брататься готов.

Границ не нарушить нагло врагу:

Я безоружен, но плюнуть могу.

АРХЕОЛОГИЯ

Лопата археолога

Углубляется в жилища,

давно оставленные,

извлекая свидетельства

образа жизни,

вряд ли теперь возможного

и о котором ему мало есть что сказать,

поскольку слова подтвердить нечем.

Счастливчик!

Знанием можно воспользоваться

Но отгадывать загадки всегда

Занимательней , чем познавать.

Известно наверняка, что Человек,

то ли со страха, то ли любя,

всегда хоронил своих мертвецов.

Что разрушило город -

вулкана изверженье,

разбушевавшаяся река

или человечья орда,

жадная до славы и рабов -

видно с первого взгляда

и мы уверены вполне,

что, как только дворцы были возведены,

их правители,

Пресыщенные женской лаской