Бернар Эйвельманс - Великий морской змей

• Название: Великий морской змей
• Автор: Бернар Эйвельманс
• Жанр: Природа и животные

---

Характер морского змея кажется довольно миролюбивым: не было случая, чтобы этот колосс напал на наблюдавших за ним людей, даже если в него стреляли из ружей. Нрав у него игривый и жизнерадостный, очевидцы часто наблюдали за его прыжками и кульбитами. Он часто появлялся на виду в хорошую погоду и встречался, пожалуй, во всех морях и океанах, за исключением прибрежной части Антарктиды".

Почему его встречают только летом?

Таким образом, морской змей представляется настоящим космополитом. Если его чаще встречали в Атлантике и реже в Тихом океане или Индийском, то Удеманс объясняет это тем, что Атлантический океан является настоящей "столбовой дорогой народов". Я сам должен признать, что по мере того, как проходили столетия и появлялись новые морские пути, сообщения о неожиданных встречах из недавно еще мало посещаемых, удаленных районов становились все более частыми. Эта тенденция, как мы увидим в дальнейшем, будет только усиливаться в течение XX века: в то время как сообщения о новых встречах стали немного более редкими из морей с оживленными морскими торговыми путями, их число из новых зон морского судоходства, в частности из Тихого океана, увеличилось.

Морской змей, хотя и космополит, имеет свои предпочтения. Особенно это касается климатических условий. Удеманс показал, что монстр явно неравнодушен к хорошей погоде. Его практически всегда встречали в теплое время года при ярком солнце и спокойном море. Кроме того, изучение мест, где он попадался на глаза очевидцев, показывает, что он отдает предпочтение теплым океаническим течениям. Короче, он явно выражает склонность к теплу. И именно поэтому его летом встречали в основном в Северном полушарии, а зимой он мигрирует в Южное полушарие, где в это время наступает лето. Так как большинство оживленных морских путей находятся в Северном полушарии, понятно теперь, почему в основном только летом морской змей заставляет говорить о себе!

После всего, что мы узнали, Удемансу остается только уточнить, что же в точности представляет собой этот морской монстр.

Согласно гипотезе зоолога, морской змей, за которым он сохраняет, уважая приоритет, название Megophias, предложенное в 1817 году Рафинеском, является не рептилией, а млекопитающим, чем-то вроде гигантского тюленя с вытянутой шеей.

По его реконструкции, животное имеет, как и тюлень, четыре перепончатые конечности-ласта, горбы — утолщения на спине, обязанные своим происхождением слою подкожного жира, и веретенообразную голову. Но Удеманс строит свои выводы на довольно шатком основании: во-первых, на том факте, что животное было несколько раз описано выбрасывающим фонтаны пара при дыхании. Отсюда предполагается его теплокровность и принадлежность к млекопитающим. Так как никто не оспаривает, что иногда эти фонтаны сдвоенные и исходят, во всех известных случаях, из окончания морды, а не из вершины головы, делается вывод, что животное дышит ноздрями. Следовательно, это не китообразное. Все киты имеют только одну пару плавников. Отсюда вывод, что мегофиасы должны принадлежать к другой большой группе морских млекопитающих, возможно ластоногим.

"С другой стороны, — замечает Удеманс, — зверю приписывают гладкую на вид, за редким исключением, кожу, во всяком случае лишенную чешуи. Кроме того, очень часто очевидцы указывают на наличие гривы, которая характеризует самца, и особенно вибрисс, т. е. усов, которые также свидетельствуют в пользу гипотезы, указывающей на его принадлежность к млекопитающим, а точнее — к ластоногим".

Голландский ученый не останавливается на этом, он идет дальше и закрепляет за морским змеем место в генеалогическом древе млекопитающих — на ветви ластоногих, где другие ответвления занимают моржи, настоящие тюлени и ушастые тюлени.

Мы уже знаем судьбу этой гипотезы Удеманса. Было бы нечестным с нашей стороны придираться к деталям его генеалогической теории, ведь она вполне согласовывалась со знаниями того времени, которые теперь устарели. Но в главном его гипотеза не потеряла своей ценности и сегодня: мегофиас вполне может быть и ластоногим. Но действительно ли это так? Больше того, является ли мегофиас вообще млекопитающим?

Могли ли морские пресмыкающиеся иметь гладкую кожу и теплую кровь?

Станем на мгновение адвокатами самого дьявола. Признаем, что, хотя и очень тщательно выполненное, исследование Удеманса далеко от того, чтобы быть абсолютно убедительным и доказательным, особенно в том, что касается определения природы морского змея.

Во-первых, своим внешним обликом мегофиас скорее похож на плезиозавра, чем на любого из млекопитающих. Но это не все. Некоторые из свидетелей, наблюдавшие эту змееподобную бестию достаточно близко, говорят о наличии у нее чешуи. "Ошибка в наблюдении", — утверждает Удеманс. Даже если это допустить, то надо признать, что нет никаких доказательств тому, что такие прекрасно адаптировавшиеся к водной стихии рептилии, как плезиозавры, не могли иметь совершенно гладкой шкуры, потеряв чешую в процессе эволюции. Среди рыб наблюдается иногда подобный феномен, примером могут служить угри. В то же самое время у наиболее приспособившихся к морской жизни млекопитающих, таких, как китообразные, совсем нет шерсти. Наконец, не забудем одного из самых редких сейчас представителей морских рептилий, кожистую черепаху (Dermochelys coriacea) — она уже не имеет чешуи ни на голове, ни на шее, ни на плавниках, а все, что осталось от панциря, превратилось в нечто вроде толстой, как бы выдубленной кожи.

Во-вторых, мы совершенно определенно знаем, что некоторые крупные рептилии мелового периода были лишены чешуйчатого покрова. В 1908 году натуралист из Канзаса Чарлз Стернберг обнаружил в слоях песчаника, относящихся к верхнему мелу, мумифицированные останки траходона, морского родственника игуанодона, с утиноподобным клювом. Его кожа была тонкой, усеянной бугорками, как мяч для игры в гольф, но совершенно лишена чешуи.

Остается, конечно, вопрос с усами. Но, по размышлении, можно заметить, что до Удеманса только старик Понтоппидан недвусмысленно говорил о них. Что касается пресловутой гривы, то она могла состоять и из материала, отличного от шерсти или волоса: кожные выросты некоторых земноводных (например, странная бахрома волосатой лягушки) и гибкие лучи плавников некоторых рыб могут вполне сойти за гриву. Удеманс объясняет, что это украшение, замеченное у одних особей и не наблюдавшееся у других, является признаком полового диморфизма, как у львов, например. Но отметим, что у гривастых тюленей, к которым, по Удемансу, морской змей значительно ближе, самки имеют это украшение так же, как и самцы! Напротив, у многих современных видов ящериц кожные наросты — такие, как спинные гребни, подгрудки, шипы, зоб, — почти всегда более развиты у самцов. Это особенно бросается в глаза у игуан, анолисов, драконов и василисков.

Удеманс считает присутствие пресмыкающихся в холодных водах Скандинавии почти недопустимым. Но что мы знаем о физиологии гигантских рептилий мелового периода? Нет никаких доказательств того, что у них была холодная кровь или, точнее, что они были холоднокровными, то есть что их внутренняя температура тела следовала за всеми изменениями внешней температуры, как у современных рептилий. Однако и у последних этот процесс не всегда так жестко связан и зависит от размеров тела. Опыты Эдвина Колберта, Р. Б. Коула и Чарлза Богерта над аллигаторами во Флориде показали, что скорость изменения температуры обратно пропорциональна их размерам. Можно предположить, что у доисторических гигантских ящеров мелового периода колебания температуры тела вслед за ее изменением в окружающей среде должны были иметь очень небольшую амплитуду. В некоторой степени рептилии могли иметь качества теплокровных животных, сравнимые с теми, которыми обладали птицы и млекопитающие.

У некоторых доисторических рептилий мелового периода эта «теплокровность» могла основываться на системе регуляции почти такой же совершенной, как и у существ с так называемой "горячей кровью". Напомним: с одной стороны, некоторые палеонтологи считали, что наличие полых и наполненных воздухом костей у динозавров должно было быть связано, как, например, у птиц, с постоянством температуры тела. С другой стороны, на отпечатках летающих рептилий мелового периода были найдены следы сальных желез и даже шерстяного покрова, что указывает на наличие у них процесса и системы терморегулирования.

Короче, с очень большой вероятностью можно утверждать, что плезиозавры были способны сопротивляться температурам более низким, чем те, которые могут переносить современные рептилии — такие, как крокодилы. Кроме того, аргументация Удеманса содержит еще одно противоречие на этот счет: с одной стороны, он отказывает мегофиасу в принадлежности к рептилиям на том основании, что они часто заплывали в прибрежные шотландские и норвежские моря, но, с другой стороны, сам же подчеркивает, что морской змей предпочитает именно теплые воды и активно ищет более благоприятных климатических условий, совершая для этого впечатляющие миграции.