Сальвадор Минухин - Техники семейной терапии

• Название: Техники семейной терапии
• Автор: Сальвадор Минухин
• Издательство: Независимая фирма "Класс"
• Жанр: Психология
• Год: 1998
• ISBN: 5-86375-020-0

Крупнейший мастер и "звезда" семейной терапии, Минухин рассказывает, как он это делает. Начинает, устанавливает контакт с семьей, определяет цели… и совершает все остальное, что сделало его одним из самых успешных семейных терапевтов в мире (если говорить о практике) и живым классиком (если говорить о науке).

Эта книга — безусловный учебник. Соответствует названию: техники описываются и обсуждаются, что само по себе ценно. Подробна, ясна, хорошо выстроена. И увлекательна, притом не только для психологов, врачей и семейных консультантов. Им-то предстоит ее зачитывать "до дыр", обсуждать, обращаться к ней за помощью… А всем остальным следует ее прочитать по тем же причинам, по которым во многих домах на полках стоит "Справочник практического врача".

---

Необходимо, чтобы обучение начиналось с обзора теории и чтобы теоретические семинары сопровождали оба его этапа, — это позволяет обучаемому соединять практику с теорией. Обучаемый должен быть не техником, а терапевтом. На протяжении многих лет авторы настоящей книги полагали, что достичь этой цели и избежать опасности "головного обучения", характерного для традиционной модели подготовки психотерапевтов, можно только в том случае, если обращать первостепенное внимание на отдельные "танцевальные па", на конкретные детали терапии. Индуктивным путем, двигаясь по "спирали убывающего неумения", обучаемый приближается к моменту истины — к теории. Сосредоточивая внимание на собственной манере, обучаемый получает возможность лучше понять свое "я" как инструмент терапии и обогатить свой индивидуальный стиль, то есть, в сущности, расширить свой жизненный репертуар. И всего этого можно достичь, не перегружая обучаемого бременем теории, которое будет замедлять его действия в моменты, требующие немедленной реакции, и мешать процессу включения в семью. Хотя мы не разделяли мнения Карла Витакера о том, что для семейной терапии не нужна теория как таковая, по существу, мы вместе с ним и Джеем Хейли относились с предубеждением к "большим дозам теории", особенно для начинающего терапевта.

Однако двадцать лет преподавания показали нам, что должна существовать золотая середина. В области семейной терапии работает множество клиницистов, которые пересаживаются со стула на стул по Минухину, дают указания по Хейли, вызывают первичный процесс по Витакеру, высказывают парадоксы на итальянский манер, связывают людей веревками по Сатир, сдабривают сеансы этикой по Надю, поощряют очистительные слезы по Полу, просматривают записи сеансов вместе с семьей по Элджеру, а иногда и ухитряются сочетать все эти методы в одном и том же сеансе. Возможно, у некоторых семей такой винегрет приемов, приправленный шуточками, может вызвать немедленное исцеление. Однако подобные подвиги трудно воспроизводимы и не под силу рядовому терапевту. Поэтому для обучения недостаточно лишь набора четко разграниченных приемов — необходимы и некоторые обобщающие представления, которые придают им смысл.

К сожалению, усвоение новых приемов часто сбивает с толку начинающего. Как и во всяком процессе обучения или переобучения, он обращает главное внимание на деревья, не видя за ними леса. Цели терапии размываются и становятся фоном, а приемы — фигурой. Как и при воспитании самурая, обучаемому нужно много лет, чтобы достичь мастерства, и еще больше — чтобы научиться импровизировать.

Подлинное воспитание мудрости требует, чтобы обучаемый не замыкался на терапевтических приемах, а имел дело непосредственно с трудными ситуациями, возникающими в жизни. Слишком многие молодые терапевты берутся за целительство, не имея достаточного жизненного опыта, чтобы понять проблемы, с которыми сталкиваются в своих попытках вмешательства. В идеале им следовало бы исключить из круга своих пациентов семьи, находящиеся на такой стадии развития, которую сами они еще не прошли. Если же это невозможно, то они должны признать свою неопытность и попросить семью просветить их на этот счет.

Однако по мере того, как практика обучаемого расширяется, а опыт накапливается, он начинает видеть, что кое-что у него получается хорошо. Со временем разрозненный набор приемов превращается в целостный индивидуальный стиль, соответствующий его личности. Он обнаруживает, что некоторые метафоры, когда-то успешно использованные им при работе с той или иной семьей, снова приходят ему на ум в аналогичных ситуациях при работе с совершенно другой семьей. Он начинает осознавать, что при всем внешнем разнообразии семейных взаимоотношений у них много общего. Он начинает объединять такие действия, которые прежде представлялись ему ничем не связанными. Он начинает задаваться вопросом, не изоморфны ли мать, задающая ребенку только такие вопросы, которые требуют ответа "да" или "нет", и отец, который помогает подростку снимать пальто. На пути к мудрости терапевт замечает, что от наблюдения за конкретными взаимодействиями переходит к обобщениям, относящимся к структуре. Он вырабатывает способы претворения своих догадок в действия, достаточно интенсивные, чтобы задеть за живое членов семьи. При этом, обретая мудрость, выходящую за рамки знания, терапевт обнаруживает, что располагает целым репертуаром спонтанных действий. Теперь он может начать обучаться самостоятельно.

2. СЕМЬИ

Все живые существа имеют тенденцию объединяться, устанавливать взаимные связи, жить внутри друг друга, возвращаться к прежним отношениям, уживаться между собой, насколько это возможно.

Так устроен мир.

Льюис Томас

С точки зрения человека, объединяться, чтобы "уживаться между собой", обычно означает ту или иную разновидность семейной группы. Семья — естественный контекст как роста, так и исцеления, и именно этим контекстом пользуется семейный терапевт для достижения терапевтических целей. Семья — это естественная группа, в которой со временем возникают стереотипы взаимодействий. Эти стереотипы создают структуру семьи, определяющую функционирование ее членов, очерчивающую диапазон их поведения и облегчающую взаимодействие между ними. Та или иная жизнеспособная структура семьи необходима для выполнения главных задач семьи — поддерживать индивидуальность, в то же время создавая ощущение принадлежности к целому.

Как правило, члены семьи не ощущают себя частью этой семейной структуры. Каждый человек считает себя самостоятельной единицей, неким целым, взаимодействующим с другими самостоятельными единицами. Он знает, что влияет на поведение других, а те влияют на его поведение. Взаимодействуя в рамках своей семьи, он воспринимает принятую в семье карту мира. Он знает, что некоторые территории помечены надписью "Поступай как тебе угодно". На других стоит надпись "Осторожно". А на некоторых — пометка "Стоп". Переступив такую границу, член семьи сталкивается с тем или иным регулирующим механизмом. Временами он мирится с этим, временами может взбунтоваться. Есть и такие места, где написано: "Вход воспрещен". Вторжение на эти территории влечет за собой сильнейшие аффективные переживания: чувства вины, тревоги и даже изгнания и проклятия.

Таким образом, каждый отдельный член семьи на том или ином уровне осознанности и конкретности знаком с географией ее территории. Каждый член семьи знает, что дозволено, какие силы противодействуют нарушению правил, что представляет собой система контроля и насколько она эффективна. Но, будучи одиноким странником как на территории семьи, так и в окружающем мире, он редко воспринимает такую семейную систему как гештальт.

Однако перед семейным терапевтом эта система внутрисемейных взаимодействий предстает во всей своей сложности. Он видит целое, которое больше, чем сумма входящих в него частей. Семья как целое представляется чем-то наподобие колониального живого организма — существа, состоящего из различных жизненных форм, каждая из которых занята своим делом, но при этом все они образуют составной организм, сам по себе являющийся жизненной формой.

Начинающему нелегко увидеть это составное "животное", которое представляет собой семья. Больше того, всякому, кто воспитан в западной культуре, непросто увидеть нечто выходящее за рамки отдельной личности. Мы приучены и в этике, и в эстетике ставить на первое место индивидуальное самоопределение. Мысль о том, что личность есть всего лишь часть более обширного социального и биологического целого, нам в лучшем случае неприятна. Может быть, именно по этой причине те, кто пытается понять взаимозависимость людей, часто ищут убежища в мистических или холистических философских построениях, связывающих человека со всей вселенной. Представлять себе человека как часть всеобщего разума для нас не столь болезненно, как видеть в нем часть семейной системы — живого организма, гораздо более близкого нашему повседневному опыту. Мы готовы видеть в человеке космического героя, но стараемся не замечать его ссоры с женой из-за того, кто должен был запереть входную дверь.

Однако мы знаем, что на футболиста, играющего в команде, или гобоиста в составе квинтета каким-то образом распространяются особенности, присущие этим надчеловеческим целым. Мы чувствуем порыв, заставляющий тридцать тысяч зрителей на стадионе вскочить и в один голос вскрикнуть. А если говорить о терапии, то каждый клиницист может привести разнообразные примеры того, как действует это составное "животное", которое называется семьей. Есть даже основания считать, что семейные "внутренние связи" не ограничиваются поведением, а проявляются и на уровне физиологии. Изучая семьи с психосоматическими симптомами, Минухин и другие обнаружили факты, свидетельствующие о том, что по крайней мере в некоторых семьях напряженность в отношениях родителей можно измерить по кровообращению наблюдающего за ними ребенка1.