Азарий Лапидус - Падающие в небеса

• Название: Падающие в небеса
• Автор: Азарий Лапидус
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-067148-9, 978-5-271-27829-7

Жизненные пути трех приятелей-одноклассников, окончивших элитарную московскую школу, как водится, разошлись. Один выбрал научную стезю, подался в Америку и стал лауреатом Нобелевской премии. Другой сделал карьеру предпринимателя и заработал миллиардное состояние. А третий предпочел службу в органах государственной безопасности. Но через тридцать лет их дороги пересеклись, а судьбы непостижимым образом сплелись в такой запутанный узел, что развязать его оказалось очень непросто. Перед бывшими друзьями встал нелегкий выбор…

---

– Какие смежники? Куда забрали? – У Сапожникова перехватило дыхание.

– Смежники – из большого желтого дома на Лубянке. Туда они и забрали. Парня и бумаги на него.

– Почему? Разве так быстро в ваших организациях подобные переводы осуществляются?

– Обычно нет, но иногда бывает. Мне не совсем удобно с тобой разговаривать по телефону.

– Хорошо, понял. У меня последний вопрос. Что можно сделать?

– Я попросил своих, они позвонят и скажут, чтобы парня сильно не прессовали, но у меня сейчас там нет людей, к которым бы можно было обратиться. Если ты знаешь кого-нибудь из руководителей, позвони сам.

Сапожников был знаком с одним из замов директора ФСБ, но лишь шапочно, и просить генерала за сына, особенно отсюда, из Лондона, он не решился.

Сказал в офисе, что хочет ехать в гостиницу, и попросил секретаря вызвать его машину.

Что же происходит? От нервного напряжения дышать становилось все труднее, создалось впечатление, что в груди образовалась горизонтальная перегородка, разделившая легкие на две части. Воздух останавливался в верхней части, ему не удавалось проникнуть вниз. Сердце билось все чаще и громче, вот-вот готовое остановиться. «Так умирают от инсультов и инфарктов», – подумал Михаил Петрович. Что делать? Интуиция подсказывала, что все произошедшее в Москве не случайно.

Мимо проносились дорогие особняки, а когда показалась решетка Букингемского дворца и до гостиницы осталось ехать пять минут, Сапожников почувствовал, что ни на какой ужин ехать нет желания.

Михаил Петрович позвонил Николаю:

– Могу я сейчас улететь в Москву? Немедленно!

В телефоне образовалась тишина. Такого поворота не ждал даже Николай, привыкший к разным выкрутасам хозяина.

– Думаю, что нет. – И, не дожидаясь вопроса шефа, затараторил: – Фултон вечером закрыт на профилактику взлетной полосы и открывается только завтра с шести утра, а рейсовый самолет улетает через полтора часа. Если вы сейчас в центре Лондона, то попросту не успеете.

– Ну и ладно.

Сапожников всю сознательную жизнь, как скульптор, создавал свой мир, но порой с радостью принимал фатальные повороты судьбы. Конечно, он мог моментально кинуться в аэропорт Хитроу и попытаться долететь до Москвы на перекладных самолетах. Но во-первых, вероятность найти стыковку была довольно небольшой, а во-вторых, и это главное, Сапожников уже давно спонтанно не использовал никакие самолеты, кроме личного борта. Он мог лететь на рейсовом лайнере, только если заранее были выбраны маршрут и компания, использующая новые, современные самолеты. Можно назвать это снобизмом, но Михаил Петрович обосновывал такой подход и любовь к своему «Эмбраеру» заботой о собственной безопасности.

Ничего не оставалось делать, как пойти на ужин с девушкой. Не грустить же одному с рюмкой в баре.

Сапожников набрал телефон Софи.

– Добрый вечер. Как прошел день?

– Спасибо, Майкл, хорошо. А как ваши дела?

– У меня не очень… – начал было Сапожников, но остановился: зачем грузить молодую малознакомую девушку своими семейными проблемами? – Мало удалось сегодня сделать. Надеюсь, завтра сумею закончить начатые дела. Ладно, хватит о работе. Вы помните о предстоящем ужине?

– Конечно, в семь встречаемся в лобби. Я права?

– Конечно! Жду!

Через силу Сапожников принял душ, переоделся и спустился в холл.

Прошло пятнадцать минут, и когда с небольшим опозданием, положенным любой уважающей себя даме, в лобби появилась Софи, Сапожников сначала помотал головой, как будто пытаясь сбросить с себя нечто, мешающее смотреть, а потом подумал: «Не снится ли мне она?» Представшая перед его взором девушка разительно отличалась от той, с которой познакомился Сапожников вчера. Он, конечно, не ошибся, предположив с первого взгляда, что у Софи хорошая фигура. На ней были обтягивающие дизайнерские джинсы, подтверждающие, что в этой части нет ни малейших изъянов, и, словно влитая, яркая фиолетовая кофточка из тончайшего кашемира с большим вырезом, куда как магнитом притягивало взгляд. Грудь у Софи оказалась просто великолепна, и девушка умело подчеркивала это. Через руку была переброшена темно-синяя замшевая куртка, а под ее цвет подобраны такие же замшевые туфли на танкетках. Из украшений на руках девушки имелось одно-единственное кольцо из белого золота с большим, в несколько каратов бриллиантом.

Софи была одета так, как в Америке одеваются очень немногие женщины. Выйдя из дома в подобном наряде, его обладательница показывает окружающим, что она из богатой семьи, из элиты мира искусств, модельного бизнеса или принадлежит к славному клану выходцев из России. Поскольку, как уже понял из вчерашних бесед Сапожников, Софи не являлась звездой экрана или шоу-бизнеса, на русскую она тоже не походила, Михаил Петрович сделал вывод, что девушка не просто имеет успешное собственное дело, но еще и является ярким представителем, как это принято называть в прессе, «upper middle class» – высшего среднего класса Соединенных Штатов Америки.

Для Сапожникова материальное положение Софи не имело ни малейшего значения, он получил удовлетворение от того, что не ошибся в своих ожиданиях, а возникшее накануне желание, подкрепленное увиденным сейчас, заставляло его забыть обо всем на свете. И это при том, что еще час назад он был готов отказаться от встречи.

Ради чего? Михаил Петрович задумался, и тяжелая, давящая мысль вернула его к Илье. Сын сейчас находился в камере, а отец собирался провести романтический вечер с дамой. И опять, в который уже раз в жизни, внутренний голос, как будто специально обученный для этого, быстро найдя уважительную причину, произнес: «Сию минуту помочь я ему не смогу, пусть посидит денек, может, хоть это будет для него уроком! А завтра начну решать его проблемы. Все, с этой минуты думаю только о Софи!»

Сапожников посмотрел на девушку и улыбнулся:

– Вам очень есть хочется? Мне кажется, я смогу съесть за один присест сразу трех уток. Кстати, я заказал столик именно в «Crispy Duck». Я знаю этот ресторан, там, в витрине, висит сотня уток. Даже не представляю, как посетители могут их съесть за один день?

– А я очень даже представляю. Достаточно один раз попробовать хрустящую шкурку, и съедаешь всю утку целиком.

Сапожников и Софи вышли из гостиницы. Водитель черного «Бентли», постоянно обслуживающий Михаила Петровича в Лондоне, выскочил из салона, распахнул перед девушкой дверь, дождался, пока она удобно устроилась на заднем сиденье, и застыл в почтительном поклоне. Потом очень профессиональным, отработанным годами жестом захлопнул дверь.

Михаил Петрович наблюдал за Софи с легкой улыбкой. Девушка ему нравилась все больше и больше, но что-то неуловимое в поведении отличало ее от всех женщин, с кем Сапожникову приходилось встречаться в последние годы. Что же это такое? Пожалуй, можно было сказать, что в ее манере разговаривать и себя вести, в движениях, царил рационализм. Все четко, ясно, иногда даже резко. В ее поведении не было отчетливо выделено то, что называлось женской грацией или женственностью, но может быть, это и к лучшему. Только единицам ниспослано с небес умение пользоваться даром женственности, не переступая хрупких границ с манерностью и фальшью. Поэтому лучше быть не по-женски рациональной, чем хотя бы даже немножечко сюсюкающей и жеманной.

– Едем прямо в ресторан или немного прогуляемся? – спросил Сапожников.

– Ты же сам говорил, что очень голоден, а кроме того, у меня очень легкая куртка для прогулок.

– Хорошо, тогда – в ресторан.

Утка действительно была выше всяческой похвалы. Ломтики тонко нарезанного утиного мяса с хрустящей кожицей вместе с луком пореем и нарезанными вдоль тончайшими ломтиками огурца обмазывали сладким соусом, заворачивали в прозрачные рисовые блинчики и руками отправляли в рот. Софи попросила какое-нибудь красное калифорнийское вино, чем очень удивила официанта. Он пытался предложить сладкое сливовое вино или на крайний случай красное китайское, французское, итальянское вино, но Софи была неумолима. После чего выяснилось, что из калифорнийских красных вин в заведении имеется только «Каберне Совиньон 2007». Выбор Сапожникова был намного прозаичнее для питейного заведения, расположенного на Британских островах, – двойная порция односолодового виски «Балвени» восемнадцатилетней выдержки.

Как только наполнили бокалы, Михаил Петрович поднял свой и произнес:

– За тебя!

Софи взглянула на Сапожникова, ее глаза подернулись влагой. Михаил Петрович хорошо знал, что это означает вне зависимости от возраста, социального положения и национальности женщины. Он не сомневался – первая половина пути в их отношениях пройдена, причем значительно быстрее, чем предполагалось. Сейчас Софи произнесет в ответ «За тебя!», а дальше все будет как всегда.

Но, к удивлению Сапожникова, девушка сказала: