Кассандра Клэр - Draco Veritas

• Название: Draco Veritas
• Автор: Кассандра Клэр
• Жанр: Фэнтези

Трилогия (Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas) о Драко Малфое - культовое произведение, написанное по мотивам книг Дж. К. Роулинг о мальчике-волшебнике по имени Гарри Поттер. Автор трилогии - знаменитая в фэндоме Гарри Поттера писательница - Кассандра Клэр (ее другие популярные произведения: трилогия "Смертельные орудия" и The Very Secret Diaries). Сюжет разворачивается вокруг отпрыска древнего колдовского рода Малфоев, главного противника Гарри Поттера в школе - Драко Малфоя

---

* * *

Это Имение такое здоровенное, — размышлял, шагая, Гарри, — Сириус давно должен был сдаться и сделать Карту Мародеров и для этого места. Не сосредотачиваясь на том, куда идти, он довольно хорошо находил дорогу — видимо, побочное действие неправильной работы Многосущного Зелья: какой-то отзвук Драко все еще звучал у него в голове.

Эй, там! Малфой! — мрачно развлекался он, подходя к разветвлению коридора на два. — И по какому из них прикажешь идти?

Он отправился налево — частично из-за того, что так подсказал ему внутренний голос, частично из-за того, что все «левое» и зловещее ассоциировалось у него с Драко. Новый поворот — и он оказался в другом проходе, освещенном единственным факелом в нефритовых скобах. Не надо быть семи пядей во лбу, как Гермиона, чтобы сообразить, что он оказался в Зеленом Крыле: зеленые гобелены на стенах, пол с шахматным рисунком из зеленого и белого мрамора.

Бе, — подумал Гарри. — Хотя с другой стороны, хотя бы не ошибся с направлением. Зимний сад располагался в Зеленом Крыле.

Поднырнув под гобелен, с которого кисло взирал очередной малфоевский предок и, миновав очередной коридор, Гарри оказался на месте и осмотрелся в немом изумлении. Он знал, что у семьи Драко были деньги, причем не просто деньги — они были одной из самых богатых волшебных семей Англии. Однако все это казалось ему каким-то абстрактным понятием, он никогда, и, тем более — в последнее время, всерьез не задумывался и не обращал внимания на грандиозные интерьеры Имения. Возможно, потому, что большинство зажиточных домов были богато, однако некрасиво украшены. Зимний сад же был прекрасен: дымчатые стеклянные стены вздымались у него над головой, неяркий декабрьский свет струился сквозь них, нежно золотя все вокруг. В бассейнах плавали гиацинты, росли деревья, покрытые унылым мхом, — пальмы, сосна, древовидные папоротники и даже одно райское дерево.

Ну и — естественно, это же дом Малфоев! — по одной стене ползли всякие плотоядные растения, некоторые из которых Гарри узнал благодаря Гербологии: росянки, непентесы, Венерины мухоловки, кувшинчики.

Он присвистнул сквозь зубы — и ему откликнулось эхо. Гарри вспомнил, за чем шел и, быстро подойдя к свежевскопанной земле, опустился на колени, словно мальчик у алтаря. Пошарив в кармане, он начал доставать и ставить на мраморную плиту справа от себя предметы, что он принес с собой. Честно говоря, он не совсем отчетливо представлял, что именно он делает, — это было самое инстинктивное волшебство, какое он только мог вообразить: он полностью положился на внутреннее чутье, на свой магический инстинкт. То, что он захватил, вовсе не было чем-то специально подобранным, это было только то, что было ему нужно в последнее время: альбом с фотографиями родителей, который подарил ему Хагрид, Думотвод — подарок Драко на день рождения, орлиное перо, что Гермиона преподнесла ему на двенадцатилетие, смешная карикатура Сириуса на гриффиндорскую квиддичную команду. И письмо от Люпина.

Гарри хотел взять с собой что-нибудь из того, что дарил ему Рон, но не смог заставить себя даже взглянуть ни на одну вещь, данную ему лучшим другом. Он мог бы заставить себя — но душевных сил явно не хватало. Он даже не пытался размышлять над тем, что собирается делать, мысли только разрушали эту тонкую, сотканную им паутинку — паутинку любви, отчаяния и интуиции. Он словно следовал каким-то указаниям, пришедшем к нему во сне, он не сверился с книгами заклинаний, не пошел в библиотеку. Когда он подумал, как бы сейчас ужаснулась его действиям Гермиона, его губы дрогнули.

Гермиона.

При мысли о ней защипало в горле. Он бросил взгляд на предметы у своих ног и вытянул вперед правую руку:

— Apparecium incendio! — огонь куда жарче обычного пламени выпрыгнул перед ним на мраморный пол, заставив быстро отдернуть руку. Проследив, не поползет ли пламя в разные стороны (оно осталось словно замкнутым в круг, как если бы он обнял его руками), Гарри, не думая ни о чем, кинул в сердце огня орлиное перо.

Пламя на миг окрасилось синевой. Туда же отправился рисунок Сириуса, письмо Люпина — чернила заблестели черными бриллиантами на рассыпавшемся в золу пергаменте. Гарри поднял альбом и замер. И все же, поколебавшись, кинул его следом. Яростный лазурный огонь проел страницы насквозь, превратив их в прах, — из глаз Гарри хлынули нежданные слезы.

Взяв пригоршню золы, Гарри сквозь пальцы просеял ее в Думотвод, чувствуя, как сердце пытается вырваться из груди. Дымные белесые образы внутри Думотвода окрасились багрянцем и закружились — быстрее, быстрее — как сердитые грозовые тучи.

Из заднего кармана штанов Гарри вытащил складной ножик. Щелчок — вспышка лезвия… Гарри сжал пальцы вокруг него, стиснул из всех сил — боль серебряной молнией прострелила его — тонкая струйка крови протянулась к Думотводу, сделав его содержимое еще более красным.

Гарри почувствовал, что время пришло: отбросив нож, окровавленной рукой он за потертый шнур вытянул из-за пазухи стеклянный фиал, наполненный землей. Откупорив, он высыпал содержимое в Думотвод, стекло зацокало по полу — этот звук навел на мысли о далеком дожде.

Слова полились из Гарри сами собой, он не думал о том, что произносит: дым, бесконечное головокружение, не оставлявшее его все эти дни, боль в руке и эта полубессознательная магия ввели его в состояние, близкое к трансу. Его разум вернулся куда-то далеко назад, прикоснулся к каким-то ранним воспоминаниям — мать, склонившись, пела ему песенку, волшебную защищающую песенку:

Злобные силы тебя обойдут, И колдовство не коснется, Призраки, духи пускай не зовут, Зло к тебе не повернется.

Раздался странный тихий звук, словно лопнула потертая старая веревка. Внезапно дым в Думотводе словно выстрелил вверх — как змея, взвивающаяся перед заклинателем. Красный дым поднимался и поднимался, окружая, ослепляя и оглушая Гарри, трижды обвившись вокруг него и стиснув, как шелковым шнуром, его лоб, горло и грудь. Он видел только красное марево, слышал только стук своего сердца.

Тишина распалась — в его голове заговорил голос, заговорил так, как мог говорить с ним только Драко, — донося все без слов. Получилось. Ты защищён.

Дым растаял, вернувшись в Думотвод водой, отступающей после паводка, и через миг изменил и свой цвет, став таким же нетронутым и неподвижным, как и раньше.

Захлопав глазам, Гарри задохнулся, хватая ртом воздух — резкий дым жёг горло. Лицо, покрытое копотью с дорожками слез, стало липким. Он чувствовал ужасную усталость и облегчение. Медленно опустив голову к своей кровоточащей руке, он повторил прозвучавшие у него в голове слова: получилось. Я защищён. Теперь я могу сделать то, что должен. Для чего я родился. Теперь я могу убить.

* * *

Гермиона утомленно потерла тыльной стороной руки глаза. Уже третий день она проводила в Мемориальной библиотеке на Диагон-аллее. Ей в жизни не пришло бы в голову, что от этого уже может мутить, — однако так оно и было. Возможно, потому, что ее исследование так и не увенчалось успехом.

Гермиона могла буквально с головой уйти в работу — чем сложнее та была, тем лучше. Однако такой рассеянной и отстраненной, как сейчас, она себя не помнила: в голове роились мысли о Роне и Гарри, она беспокоилась о Драко — тот с каждым их разговором выглядел все хуже и хуже… неужели, больше этого никто не видит? Или всем на это наплевать? Она понимала, что тот достаточно смекалист, чтобы утаить всё от Сириуса, но как же Гарри — ведь он чувствовал его на инстинктивном уровне, мог бы все понять, если б хотел… У нее чесались руки послать Гарри сову, однако она понимала, что он порвет письмо в клочки, не читая. Упрямец. Чёрт побери.

Она обвела взглядом библиотеку и вздохнула. Стены были обшиты темными панелями красного дерева, на них висели портреты великих волшебников и волшебниц. Гермиона устроилась под портретом Ровены Равенкло в синей мантии, надеясь, что это подарит ей вдохновение. Вместо этого у нее возникло навязчивое чувство, что колдунья взирает на нее с разочарованием.

Поднявшись, она потянулась, размяв затекшие мышцы, и вернулась к парящему каталогу с карточками, что располагался вдоль восточной стены. Книжные черви сделали для нее уже четыре запроса, она была совершенно убеждена, что утомила их своими просьбами — хотя, имея дело с червями, даже такими волшебными и разумными, трудно было это утверждать наверняка. Один из них выскользнул на верх каталога и, к ее вящему удивлению, помахал своими светло-золотистыми усиками. Гермиона снова вздохнула. Она уже перебрала по поискам яды, ранения, кровь, свечение, серебро, ослабляющие/обессиливающие заклятья, фосфоресцирование. Бесполезно: не было ни зелий, ни яда, что могли бы заставить кровь светиться. Были зелья, заставляющие светиться людей, всякие косметические заклинания, обещавшие, что кожа приобретет свечение и омолодится, однако у нее было ощущение, что причиной такого ужаса вряд ли было косметическое заклинание. Хотя, если речь шла о Драко, всякое было возможно.