Митрополит Макарий - Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: 1589-1654

• Название: Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: 1589-1654
• Автор: Митрополит Макарий
• Издательство: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря
• Жанр: Религия
• ISBN: 5-7302-0814-6

В шестую книгу многотомного издания «История Русской Церкви» высокопреосвященного Макария, митрополита Московского и Коломенского, вошли тома его «Истории Русской Церкви», посвященные истории Московского патриархата и Западнорусской митрополии в 1589-1652 гг.

---

IV. Общий взгляд на на тогдашнее состояние Церкви

Во 2-й четверти XVII в., при царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче совершилась значительная перемена в управлении и суде Русской Церкви, подготовлявшаяся, впрочем, с давнего времени. Действующим руководством по церковному управлению и суду оставалась еще у нас после Кормчей книги книга Стоглав, или соборное уложение Стоглавого Собора. А по этому уложению ведомству церковного управления и суда подлежали: все духовенство, белое и монашествующее, не только в делах духовных, но и в гражданских, или «управных», за исключением разбоя, душегубства и татьбы с поличным, и все миряне в делах духовных и некоторых других, указанных в уставе святого Владимира, и, кроме того, как с духовенства, так отчасти и с мирян собирались по управлению и суду известные пошлины на епархиальных архиереев. Несудимые же грамоты, которыми монастыри и церковные причты освобождались от подсудности своим архиереям по всем делам гражданским, а иногда и от взноса церковных пошлин, прямо названы в уложении Стоглавого Собора противными священным правилам. Между тем царь Иван Васильевич и после Стоглавого Собора не переставал, хотя изредка, давать несудимые грамоты монастырям и церковным причтам, а за ним давали и его ближайшие преемники. С восшествием на престол царя Михаила Федоровича число таких несудимых грамот не только не уменьшилось, но еще увеличилось. В 1620 г. Вологодский архиепископ Корнилий писал Михаилу Федоровичу, что ему, архиепископу, нечем строить соборный храм святой Софии, совершенно разоренный в Смутное время, и нечем содержать архиерейский дом и платить жалованье своим дворовым людям, потому что не с кого собирать церковные дани. Не только монастыри, имеющие вотчины в Вологодской епархии, каковы Троице-Сергиев, Спасо-Каменный, Прилуцкий, Корнильевский и другие, но и бояре, стольники, боярские дети, имеющие вотчины в той же епархии, повыпросили себе у государя жалованные тарханные грамоты и по ним не позволяют в своих вотчинах и поместьях архиепископу судить попов и собирать с духовенства дани и пошлины, а воеводы и всякие приказные люди защищают тех попов и не велят им судиться у архиепископа и платить ему пошлины. Архиепископ бил челом, чтобы царь приказал во всей Вологодской архиепископии тарханные грамоты «оставить», т. е. отменить, и всему духовенству быть под судом у своего архиерея и платить ему церковную дань. Царь действительно издал указ (19 декабря), чтобы по всей Вологодской епархии воеводы и всякие приказные люди, а равно и те, которым даны были им, государем, жалованные грамоты, в духовные дела не вступались и чтобы всякого церковного чина люди судимы были в духовных делах у архиепископа и платили ему церковную дань, но прямо и ясно тарханных грамот не отменил. В следующем же году (3 февраля) вновь дал несудимую грамоту сийскому Антониеву монастырю, имевшему вотчины и в Вологодской епархии, и в грамоте говорил, что в тех монастырских вотчинах попов и дьяконов, также монастырских прикащиков, слуг и крестьян Вологодский архиепископ и его десятильники и пошлинники «не судят ни в чем и пошлин с них не емлют никаких», а судят их во всех исках на них четвертные дьяки, у кого Двинская земля в приказе будет, на три срока: на Рождество Христово, на Троицын день и на Семен день. И замечательно, что в этом отношении царь не делал никакого различия между архиереями и жаловал несудимые грамоты в епархии не только архиепископов, но и митрополитов и самого патриарха. Например, в 1621 г., 3 февраля пожаловал несудимую грамоту игумену и братии темниковского Пурдышевского монастыря, находившегося в епархии патриарха, а в грамоте было сказано: «От отца нашего великого государя святейшего патриарха Филарета... десятилники к ним в монастырь не въезжают, и их не судят, и кормов своих с них не емлют, а в духовном деле судит их на Москве великий государь, отец наш святейший патриарх, а кому будет на игумене, и на старцах, и на монастырских служках, и на крестьянех искати, и их в тех искех судят на Москве в Приказе Казанского дворца в год на три сроки: на Рождество Христово, на Троицын и на Семень день». Равным образом и в грамоте (от 17 сентября 1621 г.) Вяжицкому монастырю Новгородской епархии говорилось, что игумена с братнею, монастырских слуг и крестьян во всех исках на них судят на Москве в Приказе Большого дворца на те же три срока и только в духовном деле игумена и братию судит Новгородский митрополит; также и попов в монастыре и в монастырских селах митрополит «не судит ни в чем, опричь духовных дел». Новгородский митрополит Макарий принес жалобу государю, что в городах Двине, Холмогорах, Каргополе, Турчасове и Ваге, которые с их уездами при царе Иване Васильевиче были отчислены от Новгородской епархии к Вологодской, а при Федоре Ивановиче вновь причислены к Новгородской, настоятели монастырей и церковные причты ни в чем его, митрополита, и его десятильников не слушают, у него не судятся и пошлин ему не дают, ссылаясь на полученные ими царские грамоты, и просил грамоты те отменить. Царь вместе с отцом своим Филаретом пожаловал митрополиту грамоту (8 февраля 1622 г.) и велел ему во всех означенных городах, как и по всей Новгородской митрополии, ведать и судить во всяких духовных делах по-прежнему, как было исстари, посылать в города и уезды своих детей боярских и десятильников, собирать церковные дани по книгам, как бывало прежде, и архимандритов и игуменов с братиею, их слуг и крестьян, протопопов, попов, дьяконов и весь причет церковный, также и мирян «ведати и судити во всяких делех» по царскому указу и по соборному уложению, а настоятелям монастырей и церковным причтам, имевшим у себя несудимые грамоты, объявил, что грамоты те должны быть не в грамоты. Это же самое подтвердил государь и в грамоте, пожалованной Новгородскому митрополиту 6 августа 1623 г., хотя здесь вместо слов «ведати и судити во всяких делех» сказано уже было «ведати и судити во всяких духовных делех». Но спустя месяц с небольшим царь дал несудимую грамоту Николаевскому корельскому монастырю Новгородской епархии (12 сентября); еще чрез два с небольшим месяца – двинскому Архангельскому монастырю той же епархии (28 ноября); еще чрез два месяца – ладожскому Васильевскому монастырю той же епархии (25 февраля 1624 г.), и во всех этих грамотах говорилось, что митрополит Новгородский и его тиуны настоятелей, и чернецов, и всего церковного причта, и слуг монастырских, и крестьян «не судят ни в чем, опрочи духовнаго дела, а будет кому чего искати на них, ино их сужу яз, царь и великий князь, или яз, кому прикажу» на три известные срока.

Ввиду таких обстоятельств положение Филарета Никитича было довольно затруднительное. Он, конечно, понимал, что правительство стремится освободить мало-помалу духовенство, монашествующее и мирское, из подсудности архиереям по всем делам недуховным и подчинить своему собственному суду, и как соправитель своему сыну-царю не мог или не хотел противиться этому намерению правительства. Но с другой стороны, как патриарх считал для себя неприличным покориться такой участи наравне с прочими архиереями. И вот по его совету и по прошению царь Михаил Федорович пожаловал ему 20 мая 1625 г. известную уже нам грамоту, которою во всей обширнейшей патриаршей области все духовенство, монашествующее и мирское, все монастыри и церкви с их слугами и крестьянами во всяких делах духовных и гражданских, кроме «разбойных, татных и кровавых», во всяких исках на них, подчинены были управлению и суду патриарха и обязывались платить ему всякого рода церковные пошлины. Исключение сделано было только для одного московского кафедрального Успенского собора: 25 мая того же года царь пожаловал ему тарханную грамоту, в которой предоставлял патриарху судить протопопа с братиею, и весь причет церковный, и их вотчинных людей и крестьян только в духовном деле, а «кому будет чего искати на протопопе с братиею, – говорил государь, – или на их прикащикех, ино их сужу яз, царь и великий князь, беспошлинно, в году на три (известные) сроки». С этого времени патриаршая область, или епархия, по управлению и суду явно начала как бы выделяться из круга прочих наших епархий: в патриаршей области все духовенство, белое и черное, по всем своим делам духовным и гражданским оставалось в подчинении своему архипастырю, тогда как в прочих епархиях и церковные причты, и особенно монастыри по делам гражданским более и более освобождались чрез несудимые грамоты из подсудности своим архиереям и подчинялись Приказу Большого дворца. Около этого же времени самое устройство управления и суда при кафедре патриарха получило некоторое преобразование. Прежде по уложению Стоглавого Собора каждый архиерей в управлении своею епархиею действовал чрез своих наместников, поповских старост, десятильников и пр.; в управлении своими церковными имениями – чрез своего дворецкого, прикащиков, посельских и пр.; при кафедре каждого епархиального архиерея существовало два суда без особых названий: один по делам духовным для духовенства и мирян, где судил сам архиерей с архимандритами и другими духовными лицами; другой по делам недуховным также для духовенства и мирян, где судил архиерейский боярин или дворецкий с градскими старостами, целовальниками и дьяком, которых назначал сам государь, и с двумя или тремя поповскими старостами и десятскими, переменявшимися каждую неделю, по очереди, – не упоминаем о судах десятильничьих; казною же архиерейскою, в которую поступали пошлины по управлению и суду со всей епархии, заведовал один казначей. А если верить записке 1610–1613 гг. о царском дворе, то при патриаршей кафедре даже и по духовным делам судили одни светские судьи – патриарший боярин да дворецкий, да с ними два дьяка – и доносили дела пред патриарха, и все эти судьи давались от государя. Теперь при кафедре патриарха, бывшего вместе и государем, или соправителем своего сына, видим правительственные и судебные учреждения, которые по примеру царских такого же рода учреждений называются приказами. И именно уже с 1620 г. упоминаются патриаршие приказы: Дворцовый и Казенный; с 1622 г. – Судный приказ на патриаршем дворе и с 1628 г. – Патриарший разряд, или Разрядный приказ, хотя, разумеется, все они могли явиться и прежде.