Алексей Корепанов - Марсианское диво

• Название: Марсианское диво
• Автор: Алексей Корепанов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Алекс отрицательно качнул головой:

– Нет. Охота – это не для меня. Я против убийства животных.

– Но, тем не менее, отнюдь не вегетарианец, – усмехнувшись, заметил Доусон. – Мясом убитых животных не брезгуете. Весьма распространенное явление.

– Знаю. Да, от мяса не отказываюсь, но убивать – увольте.

– А как насчет ловли пираний? Или вам и это не по душе?

– Нет, почему же: рыба – это нормально, даже Иисус народ рыбой кормил. А вообще, Пол, мне гораздо больше нравится не воздействовать на природу, а созерцать природу. Как Торо*. Сливаться с природой. Какая здесь красотища, Пол! Зелень… Чувствуешь себя таким спокойным, умиротворенным… Так и кажется, что если бы смог – пустил бы здесь корни, врос в землю, украсился листьями. Покой, никаких проблем… * Генри Дэвид Торо – американский писатель, мыслитель, натуралист, общественный деятель XIX века. (Прим. авт.)

– Ну да, зеленый цвет успокаивает. А у меня наоборот. Мне почему-то больше импонирует синий.

– Синий тоже пассивный цвет, – заметил Алекс. – Поглощение энергии. Символизирует самоуглубление, этакую философичность, интеллектуализм.

– Вот как? Не слыхал такого.

– А я уже и запамятовал, где набрел на такую символику. Но точно помню: белый – цвет печали, рождения. Девственный, не захватанный жизнью. И потому несколько не от мира сего. А черный, естественно, противоположность белому. – Алекс, как обычно, незаметно увлекся. – Там, где белый, – там начало, где черный – конец. Белый лист бумаги полностью замазали черной краской, не оставив ни одного светлого пятнышка. Но, с другой стороны: если белому все ясно, то черному ничего не ясно. Поэтому черный устремлен в будущее, а белый – в прошлое. Тьма рассеется, и проявится нечто.

– Интересная трактовка, – сказал Доусон. – А… красный?

– Напряжение и сила. Выброс энергии, в отличие от синего. Я всего не помню. – Алекс задумался. – Красный бьет в одну точку, а желтый – это хаотический выброс энергии. Зато красный с желтым дает оранжевый – цвет радости; легкомыслие и агрессивность взаимно уравновешивают друг друга. А коричневый подобен коре дерева или слою земли, что-то скрывающему. Под темной коркой течет какая-то неведомая жизнь…

– Неведомая жизнь… – задумчиво повторил Доусон. – Сфинкс, случаем, не коричневый?

– Н-нет, скорее рыжий… Вернее, пыль на нем рыжая. Хотя цвет – штука субъективная, зависит от особенностей восприятия наблюдателя.

– А если наблюдателя нет? – спросил Доусон и тут же встрепенулся: – Да о чем мы, Алекс? Вон, смотрите, Викторию и вправду могут увести. Этот мачо прямо анакондой увивается, а она вроде и не против… Значит, так: вертолет я нашел, договорился с хозяином. Запросил он, конечно, ого-го, – но я цену сумел-таки сбить. Машина в нашем распоряжении, он и пилота дает. Пару дней полетаете по окрестностям – на всякий случай, если вы все-таки под наблюдением. Потом я загружусь: продовольствие, палатки, фонари, тросы, оружие – мало ли что? – в общем, список солидный. Загружусь – а вы будьте готовы. Позвоню вечером, накануне, и с утра пораньше – вперед! Пойдем до Тефе, там дозаправимся – и дальше, на Фонти-Боа. Еще раз заправимся, возьмем с собой запас – и до «пункта Икс». Я эту точку почувствую, они меня, кажется, ведут. Сесть там, скорее всего, не получится, так что груз спустим на тросах, и сами, как десантники… Вертолет уйдет в Фонти-Боа и будет там ждать, а потом, когда потребуется, мы его вызовем. Вернее, я вызову, вас-то там уже не будет, если все удастся. И когда вернетесь – неизвестно.

– Ну да, – кивнул Алекс. – Время там другое, мы ведь можем и через месяц появиться, и через год. Значит, вы остаетесь… Да, это правильно. Вы большой стратег, Пол. Или тактик – я эти вещи постоянно путаю. И что, вы так и будете постоянно сидеть в этом Фонти-Боа?

– Не беспокойтесь, Алекс. Когда вернетесь – сделаете звонок Армандо, и он вас заберет. Прилетит отсюда, из Манауса, и заберет.

– Кто это – Армандо?

– Пилот. Человек надежный, я выяснял, причем не в одном месте. Лишнего не выспрашивает. Знаете, из тех: за ваши деньги – все, что угодно… Ракетница есть, оставим у пирамиды. И мобильники оставим – в конце концов, можно навести и по мобильнику: выше-ниже, правее-левее. Вертолет маневренный, пилот опытный.

– А как мы на борт попадем? Спускаться – это одно, а вот подниматься – совсем другое. Лестница до земли не долетит, застрянет в ветвях.

– Алекс, когда вы в последний раз летали на вертолетах?

– Да я, собственно, вообще не летал. На космическом корабле летал, а вот на вертолете не приходилось.

– Значит, и новых трапов не видели. Хорошие трапы, Алекс. Пролезут сквозь любую чащу, как гарпун, – я уже справки наводил. Не беспокойтесь. – Доусон придвинул к себе тарелку с шариками бригадейро, но есть не стал. – Вернетесь, Виктория все распишет в лучшем виде… Читали ее статьи?

Батлер отрицательно покачал головой:

– Не приходилось.

– Она умеет. Так вот, вернетесь, она все распишет, а я в это время… – Доусон запнулся и посмотрел на Алекса с таким видом, словно ему на голову только что упало Ньютоново яблоко. – Не будет никаких трапов, Алекс! Пока вы там – найму рабочих, расчистим площадку. Оборудуем постоянный лагерь, и вертолеты смогут садиться. Главное – утрясти все вопросы с администрацией.

– Это все хорошо… – медленно начал Алекс. – Но, вообще, дело пока не совсем ясное. Мы с вами создали некую умственную конструкцию, в силу нашего понимания. Но где гарантия, что мы идем по правильному пути? Нет такой гарантии…

– Вот и проверим на практике. Пирамида там точно есть, а вот работает ли переход?..

– Вы говорили, они вас ведут… Вы это чувствуете?

– Это на уровне интуиции, какой-то внутренний сигнал…

Батлер устремил взгляд мимо Доусона, на Викторию. Она смеялась, прижав ладони к щекам и извиваясь гибким телом на высоком табурете, и над ней склонялся усатый красавец, тоже весь в белом, и что-то говорил с улыбкой змея-искусителя, и глаза его прямо-таки сверкали от вожделения; чем-то он напомнил Алексу Леопольда Каталински. – Тут есть еще один аспект, – сказал он. – Может быть, нужно ей все рассказать? И Нику с Джейн?

Доусон неопределенно повел плечом:

– Не знаю… Не лучше ли там, на месте?

– Да, – сразу согласился Алекс. – Когда все окончательно станет ясно. Да, вы правы, Пол…

Через два дня, ранним-ранним утром, Алекс, Ник и Джейн покинули отель и на такси доехали до аэродрома, где их уже ждал сосредоточенный Пол Доусон. Переодевшись в ангаре в камуфляжную форму, они забрались в вертолет. Поздоровались с бритоголовым Армандо – невозмутимым круглолицым смуглым крепышом лет тридцати в сером летном комбинезоне. Устроились в креслах – и белобокий «Робинсон» взял курс на юго-запад.

…Дозаправились в городке Тефе, а затем в Фонти-Боа, и вот уже второй час подряд лопасти неутомимо молотили воздух на последнем отрезке пути. Джейн сидела в кресле впереди Алекса, прильнув к прозрачному колпаку стрекотавшего вертолета. Ник дремал рядом с ней, время от времени встряхивая длинноволосой головой. В первом ряду кресел яйцеобразной кабины шестиместного легкого «Робинсона» располагались, тоже спиной к Алексу, пилот и Пол Доусон. Доусон всматривался вдаль, подобно вахтенному матросу, который из своего «вороньего гнезда» на грот-мачте надеется вот-вот увидеть долгожданную землю. А справа от Батлера, боком устроившись в кресле и скрестив руки под грудью, спала Виктория Монти. Ее длинные черные ресницы слегка подрагивали.

Вертолет со скоростью сто тридцать миль в час летел над самой поверхностью застывшего зеленого моря, разлившегося от горизонта до горизонта и смыкавшегося с затянутым тонкими облаками небом, и совсем недалеко был экватор. Это зеленое море называлось коротко: «сельва» – и название это одновременно и притягивало, и пугало. Это был совершенно иной мир, отнюдь не приветствовавший чужаков. День был в разгаре, и никаких преследователей позади не наблюдалось. Позади осталась река Жапура, а впереди, по курсу, приближалась колумбийская граница – горючего до нее вполне хватало, но им не нужна была Колумбия. То, что они искали, находилось где-то здесь, под толщей зелени – могучие деревья, окруженные густым подлеском, вздымались на тридцатиметровую высоту. Можно было пролететь хоть и над десятком мертвых городов – и так и не заметить их. Но Пол Доусон рассчитывал вовсе не на зрение. Он был уверен в том, что ему обязательно подскажут, где находится цель.

Услышав его возглас, Алекс мгновенно выпрыгнул из незаметно накатившей дремоты, как выпрыгивает на поверхность, едва разожмешь руки, погруженный в воду резиновый мяч.

«Пирамида!» – мелькнуло в голове.

Он приподнялся в кресле, глядя вперед, через плечо встрепенувшейся Джейн, и успел увидеть что-то белое, какой-то расплывчатый белый предмет на фоне зелени. В следующее мгновение там что-то вспыхнуло, но эту вспышку почти сразу закрыла голова дернувшегося Доусона – и Алекс, инстинктивно отшатнувшись, упал назад, в кресло. Ровный шум двигателя превратился в короткие слабеющие всхлипы, и ничего еще не сообразивший Алекс почувствовал, как желудок подскочил чуть ли не к горлу – это вертолет вдруг сорвался вниз… клюнул носом… начал кульбит… Двигатель на миг ожил, пилот попытался выровнять стремительно терявшую высоту машину -.и это ему почти удалось. Вертолет качнулся назад, вновь принимая горизонтальное положение относительно зеленой, резко приблизившейся плоскости, которая уже превратилась в ясно различимое скопление листьев, рванулся вперед – но тут двигатель вновь зашелся в кашле. «Робинсон» под углом устремился навстречу зеленому хаосу – и заметался по кабине отчаянный крик Джейн. Алекс почувствовал боль, и даже успел заметить, что это журналистка, как Фредди Крюгер, вонзилась в его кисть своими длинными ногтями… А потом время растянулось. Растянулось – для него, Алекса Батлера.