Владимир Аренев - Время перемен

• Название: Время перемен
• Автор: Владимир Аренев
• Жанр: Фэнтези

---

В очередной раз измазавшись с ног до головы (иногда мне кажется, я никогда уже не отмоюсь от этой зеленой бурды!), я взобрался на высоту достаточную, чтобы наблюдать в подзорную трубу за тем, что творилось на плато. Оказывается, у них там нечто, похожее на свою маленькую страну. Несколько котлованов, рядом с ними — хибары смотрителей. В одни котлованы, недавно освободившиеся от детенышей, самки (женщины?) кхаргов спускаются, чтобы отложить яйца. В других только началось вылупление и смотрители, старые звероящеры, которые тем не менее не утратили сноровки, следят за происходящим внизу, хотя почти никогда не вмешиваются, если не считать сбрасываемой детенышам пищи. Наконец в третьих котлованах детеныши выросли уже настолько, что за ними являются другие кхарги из, так сказать, внешнего мира, и забирают их с собой. Некоторых оставляют в деревне, но многих увозят — куда?

Эта информация, сколь бы неполной она ни была, привела меня к довольно смелому решению.

/…/

Удача улыбается храбрым! Мне кажется, они даже не заметили того, что произошло. Все дело в их уверенности. Кхарги считают, что земли, занятые ими, избавлены от сколько-нибудь опасных существ. Во многом это правда — почти все крупные хищники истреблены ими или же численность их сокращена до критической. Потом, есть еще такой фактор, как обоняние кхаргов. Они весьма чувствительны в этом смысле, так что ни у одного хищника нет шансов пробраться на плато незамеченным.

У меня такие шансы были. И я их использовал.

И вот теперь… теперь главное сделать все, чтобы детеныш вылупился. Жаль, что я вынужден был своровать яйцо, которое только-только снесли, — но это была единственная возможность. Когда котлован еще не укомплектован и открыт для приходящих, чтобы снестись, самок, попасть туда легче, нежели в уже «опечатанный» смотрителями. К тому же после того, как котлован закрыт, яйца там пересчитывают.

Словом, что сделано, то сделано. Мне намного важнее, чтобы никто из кхаргов никогда не заподозрил, что вообще было какое-то похищение. Если же по каким-либо причинам я не смогу вырастить детеныша, всегда имеется возможность попытаться еще раз.

Однако появляются и новые сложности. Во-первых, «коллеги». Я не намерен покамест показывать им яйцо — только сразу выращенного и воспитанного детеныша. Посему прежде, чем пойти на похищение, я вынужден был построить еще одну хибару, в отдалении от своей, чтобы ее не заметили «коллеги», когда наведаются в гости.

Во-вторых, хоть я и тщательно наблюдал за тем, как происходит инкубация в котлованах, я не уверен, что смогу все сделать как следует. Яйцо я могу хранить в своей хибаре и уносить в «запасную» только накануне визита «коллег» (а те появляются в строго определенные дни). Но как отразятся на зародыше возможные перепады температуры и влажности? В конце концов, климат-то здесь отличается от того, который преобладает на плато. Там яйца буквально жарятся на солнце, а здесь…

Есть еще и «в-третьих». Судя по всему, психология кхаргов отличается от нашей, причем значительно. Если у наших детей буквально с первых же дней возникает стойкая привязанность к родителям (или тем, кто кормит их и заботится о них), то у кхаргов подобное чувство появиться не может — откуда? Ведь они вылупляются из яиц и некоторое время живут сами, пока за ними не приходят взрослые. Привязанность к родителям компенсируется у них привязанностью к месту рождения. Топофилия, вот, что это такое, — «любовь к местности». Вероятно, данный феномен обусловливает многое в жизни кхаргов, играет едва ли не решающую роль в ней. Подозреваю, топофилия при этом является аналогом некой инфантильности, когда любовь к месту рождения и постоянное стремление быть рядом с ним становятся преградой в социальном развитии звероящеров. Скорее всего, у них нету государства, и причиной тому именно топофилия. Идея объединения под чьими-либо знаменами чужда и непонятна им, поскольку значение для кхарга имеет место, а не личность. Отсюда — разбросанные по джунглям деревеньки, сгруппированные вокруг тех плато, на которых вылупились их обитатели.

Как же мне воспитывать в таком случае детеныша-кхарга? Будет ли он меня слушаться? Сможет ли выучить наш язык или хотя бы Всеобщий?

Я не знаю. Пока не знаю. Однако время, уверен, расставит все по своим местам.

/…/

Все-таки хорошо, что накануне приходили «коллеги»! Это вынудило меня унести яйцо в «запасную» хибару. И вот результат, о котором я только мог мечтать: кхаргеныш «привязан» не к моему основному жилью — и хвала Создателю! Иначе я бы наверняка поимел то еще количество хлопот. Малыш практически не покидает сооруженного мной инкубатора, а когда я появляюсь поблизости, воинственно шипит и даже пару раз пытался атаковать. К счастью, я достаточно проворен, иначе лишился бы пальцев — зубы у кхаргеныша острые.

Вообще он ведет себя как животное, а не как разумное существо. Если мои наблюдения и выводы верны, то начинать обучение имеет смысл не раньше, чем через месяц (именно через месяц вылупившихся детенышей уносят с плато).

Я кормлю его мясом, как и смотрители, но стараюсь разговаривать с ним, чтобы он привык к моему голосу. Не исключено, что месячный срок удастся сократить. Во всяком случае, мне бы этого очень хотелось.

/…/

Он заговорил! Уже через две недели — заговорил! «Хибар-ра», — сказал он своим низким хрипловатым голоском, когда я вошел.

Правда, потом он атаковал меня и отхватил мизинец с левой руки — но тем не менее он заговорил! И — на Всеобщем!

Мизинец? Я перебинтовал обрубок, ввел обезболивающее и т.д. К тому времени, когда в очередной раз явятся «гости», он должен уже будет более-менее зажить. Скажу, что напоролся на какую-нибудь тварь из джунглей.

Теперь я начинаю догадываться, почему детенышей забирают с плато лишь месяц спустя после вылупления. Дело не в способностях к обучению языку. Просто первый месяц маленькие кхарги особо болезненно реагируют на любое вторжение на их территорию. Жаль, конечно, что я этого не знал… и зря я не подумал о том, что срок в месяц наверняка взят не с потолка… хотя он мог быть обусловлен какими-либо традициями… В общем, лишившись мизинца, по фаланге не плачут, если так можно выразиться. Нечего жалеть о том, что уже произошло.

/…/

Предположения насчет повышенной агрессивности подтверждаются. На всякое мое появление малыш реагирует одинаково — атакует. Точнее, пытается атаковать, поскольку давать ему еще один шанс попробовать эльфятинки я не намерен.

Я запер дверь хибары снаружи и кормлю кхарга через окно — через окно же и разговариваю с ним. Он выучил уже несколько слов: «кормить», «мясо» и пр., и с каждым днем продолжает запоминать новые. Причем употребляет их осознанно — что, впрочем, не уменьшает степени его агрессивности. Любую попытку войти в хибару он расценивает как вторжение на свою территорию и яростно атакует. С нетерпением считаю дни, когда малышу исполнится месяц и когда агрессия (если моя теория верна) пропадет.

Очень болит отсутствующий мизинец. Вот они, настоящие жертвы во имя науки!..

/…/

У меня никогда не было детей. Это не удивительно для эльфов, но все же… все же никак не решает грядущие проблемы воспитания кхарга. Если бы ко мне привели юношу и велели сделать из него ученого, я попытался бы, и скорее всего, мне удалось бы это. Точно так же достаточно легко я могу выращивать дикого звереныша. А как быть с младенцем, пускай и псевдо-младенцем, который не требует материнской груди и замены пеленок? Пеленки — это ведь не единственное. Добро, ласка — как быть с ними? Проклятие! — мне сложно оставаться ласковым и любящим с тем, кто откусил мне палец, пусть я и понимаю, что вины кхаргеныша в том нет!

Единственное, что я могу делать, кроме кормления, — это разговаривать с ним. И я разговариваю. Я никогда не считал себя излишне болтливым, а мои приятели по Университету даже называли меня Молчальником, но за последние несколько недель я, похоже, наговорил больше, чем за всю предыдущую жизнь! Я рассказывал ему легенды и предания, начиная от самых первых дней до дней, когда Создатель оставил наш мир, и дальше, до века Пляшущих Созвездий — и до дней сегодняшних. Не знаю, понимает ли он хоть половину того, о чем я распинаюсь перед ним. Не исключено, что нет. Но много ли понимает младенец, которому мать рассказывает сказки? Мне кажется, сперва

— не очень-то, но со временем начинает «проникаться».

Еще я говорю с ним на разные отвлеченные темы и на темы, которые непосредственно связаны с моей жизнью здесь. Иногда мне чудится, что он воспринимает сказанное, вникает в него. Иногда — что он обычная ящерица, которая лежит на столешнице (это его любимое место, хоть он и теплокровный, но любит погреться на солнышке, а лучи как раз попадают туда) и, лежа, принимает солнечную ванну, а до моих откровений ему нет никакого дела.