Ольга Клюкина - Сапфо, или Песни Розового берега

• Название: Сапфо, или Песни Розового берега
• Автор: Ольга Клюкина
• Издательство: ТЕРРА — Книжный клуб
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00099-5

И достоверные сведения, и сохранившиеся стихотворные строки, и легенды, и мифы — все использует автор для создания яркого образа своей героини. Перед нами раскрываются душевные переживания великой поэтессы, бытовые подробности ее жизни, наставничество и творчество, а также необычный женский мир, созданный Сапфо на острове Лесбос.

---

Но разве не такая же священная сила заключена и в буйно растущем молодом человеке, который вдруг неожиданно для всех превращается в мужчину?

«Нет, не такая же, — растерянно подумала Сапфо. — Гораздо большая…»

Фаон сосредоточенно смотрел в воду, держа в руках небольшой трезубец, — он охотился на рыб и не обращал ни на что вокруг никакого внимания.

Сапфо подумала, что с этим трезубцем юноша очень похож на родного сына морского бога — Посейдона, на время покинувшего свою родную стихию и нашедшего себе развлечение в ручье.

Филистина оказалась права — у Фаона были светлые волосы, лежащие на голове мягкими волнами и похожие на морскую пену в штормовую погоду.

В разгоряченном воображении Сапфо, которая вот уже целый час занималась сочинительством, один за другим с необыкновенной скоростью замелькали различные образы.

Нет, когда Фаон вот так пристально смотрел в воду, он скорее даже напоминал ей прекрасного Нарцисса, который никак не мог оторвать взгляда от своего отражения в ручье.

Да если бы Фаон сейчас на ее глазах действительно превратился в цветок, то это почти наверняка был бы именно нарцисс, и мягкие волосы юноши, слегка вздыбленные ветром, стали бы белыми капризными лепестками.

Тогда что же, получается, что Сапфо сейчас выступает в роли нимфы Эхо, которая, будучи отвергнутой Нарциссом, подглядывала за ним из-за всех кустов и потом от горя превратилась в каменную скалу?

Впрочем, забавно: ведь от нимфы Эхо потом, после ее метаморфозы, навечно остался голос, живущий в горах.

Когда-нибудь и от нее, Сапфо, тоже останется всего лишь один голос.

Только голос — ее стихи.

Весь вопрос только в том, как долго этот голос будет звучать после неизбежной смерти? Будут ли помнить люди ее стихотворения и петь песни?

Да, об этом тоже можно будет попробовать написать несколько строк. Например…

Но продолжить Сапфо не пришлось, потому что в этот момент Фаон издал громкий, победный крик и вонзил в воду свой трезубец. Однако, видимо, дно в этом месте ручья оказалось неровным, так что юноша не удержался на ногах и с шумным плеском упал в воду.

Сапфо выскочила из своего укрытия — как бы мальчишка не утонул! Но он, смеясь, уже вставал на ноги.

— Все в порядке? Я гуляла, но услышала какой-то шум… — проговорила Сапфо.

— О, здесь мелко, — тряхнул волосами Фаон, и с них во все стороны полетели мелкие серебристые брызги. — Это хорошо, потому что я совсем не умею плавать. Я купаюсь только в ручье, да и то захожу по колено.

— Почему же ты не научишься? В моей школе даже маленькие девочки учатся плавать в море. Тебе наверняка известна пословица о самых необразованных людях: «Он не умеет ни писать, ни плавать»…

— Я несколько раз пробовал, но меня сразу же как будто кто-то хватает за ноги и тянет под воду, — по-детски пояснил Фаон.

А Сапфо снова подумала про себя: так и есть, отец к себе тянет, Посейдон. Вон какой сынок у него уродился, красавчик с трезубцем — настоящее украшение подводного царства!

Может быть, и правда, не моряка, а самого морского бога в роковой для себя день встретила маленькая Тимада на берегу, попытавшись потом укрыться от ненасытного прелюбодея в лесной чаще?

На теле Фаона сейчас была только одна белая повязка, прикрывающая бедра.

Но теперь повязка намокла, и Сапфо невольно обратила внимание, что Фаон не только ростом стал похож на настоящего мужчину, нет, вовсе не только широкими, загорелыми плечами…

Этот мальчишка был так бесстыдно, откровенно красив, что простые капли воды на его пупке казались сверкающими алмазами, а повязка — сотканной из тончайшего, почти прозрачного шелка, не скрывающего, а подчеркивающего прекрасную наготу юности.

И еще Сапфо снова невольно бросился в глаза странный контраст в наружности Фаона: светлые волосы, а под ними — темные, лучистые глаза и очень черные, словно тщательно прорисованные углем брови на округлом, почти совсем детском лице.

Нет, его мать, Тимада, была совсем не такой — она была очень смуглой, хрупкой и какой-то опасно-звонкой, как чересчур сильно натянутая струна кифары.

— А я даже немного испугался, — весело засмеялся Фаон, и на его щеках обозначились небольшие ямочки. — Когда ты неожиданно выбежала из кустов, мне сначала показалось, что ко мне на помощь явилась сама Артемида, богиня охоты…

— Да? Я действительно похожа на богиню? — тоже смеясь, спросила зачем-то Сапфо, тут же сама удивляясь, какое глупое бахвальство сорвалось у нее с языка. — Скорее уж тогда на наяду — нимфу ручьев и речек.

Она ведь сама учила девочек, что никто из смертных не должен себя сравнивать с богами, чтобы не навлекать напрасно гнева небожителей.

— Нет, все же на богиню, — серьезно кивнул Фаон и посмотрел на Сапфо с уважением. — Ты самая красивая и умная из всех, кого я когда-либо видел. Ты — и еще Филистина. Для меня вы обе — все равно как богини.

Фаон знал, как много сделала для него эта необыкновенная женщина, которую он нередко видел в одиночестве блуждающей по холмам и долам, и был хорошо осведомлен о том, что Сапфо не только его добрая покровительница, но еще и прославленная поэтесса.

Но самой Сапфо простые слова юноши показались сейчас почему-то очень мудрыми.

А что, ведь она и вправду сейчас, подобно Артемиде, возвращалась домой с настоящей охоты!

Вот только добыча ее не дикая лань, а несколько удачных строчек, которые сразу же нужно будет записать на пергаменте.

И кто скажет, что такая добыча хоть чем-то хуже или чем-то легче?

— Хорошо, что я тебя встретила, — сказала Сапфо, стараясь не смотреть на Фаона чересчур пристально, но чувствуя, что ей очень трудно оторвать взгляд от его совершенного и почти что обнаженного тела. — Наконец-то я получила письмо из Афин. Мои друзья с радостью примут тебя в своем доме. Не говоря уже об Анафокле, который тоже находится в нетерпеливом ожидании встречи. Тебе, Фаон, пора собираться в путь!

— О! Спасибо, спасибо! — воскликнул Фаон.

Всего несколько стремительных шагов по воде, и он уже крепко сжимал руки Сапфо в ладонях, не зная, как выразить свою благодарность:

— Ты так добра ко мне, Сапфо! Я никогда не забуду, как много ты для меня сделала! И теперь — снова, снова…

Сапфо почему-то неприятно кольнуло в сердце проявление столь бурной радости юноши.

Разве ему так уж плохо здесь живется? Значит, втайне Фаон всегда мечтал поскорее уехать с острова Лесбос?

Вот она, обычная неблагодарность, словно тайная капля яда, хранившаяся в душе каждого, даже самого верного из мужчин!

Несмотря на то что Фаон только что искупался в холодном ручье, у него оказались на редкость горячие руки, от которых буквально исходил нетерпеливый жар юности.

— Тебе так сильно хочется покинуть Лесбос? — строго спросила Сапфо, высвобождаясь из этих почти что объятий. — Или просто не терпится поскорее пожить взрослой жизнью?

— Да… Нет, не знаю, — сразу же сам смутился своего порыва Фаон и затем проговорил простодушно: — Вообще-то мне везде жить одинаково хорошо. Как ты скажешь — так я и сделаю. Ведь вы с Филистиной лучше знаете, что мне надо. А моя Эвриклея говорила, что ты — вообще самая умная.

Кто так говорил?

— Ну, моя добрая воспитательница, — немного покраснел Фаон. — Я в шутку называл ее так же, как звали преданную кормилицу Одиссея. Вообще-то имя ее было — Алфидия, но старушке очень нравилось, когда я ее называл своей Эвриклеей.

Сапфо с удивлением, совсем новыми глазами посмотрела на Фаона: надо же, оказывается, все это время у мальчика была жизнь, о которой она не имела ни малейшего представления — со своими радостями, печалями, шутками, заботами. Только сейчас она поняла, каким горем для Фаона наверняка стала смерть доброй воспитательницы, заменившей обоих родителей, его личной «Эвриклеи».

И потом — по всей видимости, юноша неплохо знал деяния великих героев и в душе даже мнил себя Одиссеем!

— Ладно, не буду сейчас тебе мешать, может быть, в ловле рыбы тебе еще улыбнется удача, — сказала Сапфо, отворачиваясь и торопясь покинуть Фаона. — Приходи завтра ко мне; и мы обо всем обстоятельно поговорим. А я постараюсь тем временем подготовить рекомендательные письма.

— Хорошо. Как скажешь — так я и сделаю, — снова, как послушный ученик, ответил Фаон, и Сапфо подумала, что ведь он, по сути дела, совсем еще ребенок, который теперь должен уезжать неведомо куда, на материк, к чужим людям.

Ребенок, который уже пережил много настоящего горя.

Но теперь должен отправляться в дорогу, чтобы стать настоящим мужчиной, и это не подлежит дальнейшему обсуждению.

— По утрам я обычно читаю в садовой беседке, — на прощание сказала Сапфо. — Там нам никто не помешает обсудить все подробности отъезда.

— Да-да, я приду, приду, — торопливо кивнул Фаон, и несколько брызг от его волос упали Сапфо на грудь.